Рецепт апокалипсиса от Учих СИ)

Наверно, покажется странным показывать наемному убийце такой фильм, но по сути это все было импровизацией, и ничего лучше придумать я просто не успел. Нужно было нечто, что можно понять без слов, и больше никаких идей у меня не было. Когда клип закончился, у Итачи были такие глаза… Он обычно старается не проявлять эмоции, но сейчас и его проняло. Или может, дело в том, что я почти машинально добавлял в музыку низкие частоты, из–за которых по спине бегали мурашки?
— Что это было? — наконец, спросил нии–сан, когда экран потемнел вместе с последним кадром тонущего ДиКаприо.
— Некоторое время назад я всерьез хотел заняться творчеством, — я пожал плечами. — Музыка, кино, литература… Я, наверное, смог бы провести тут культурную революцию. Но меня ведь не оставят в покое. Даже если бы я избавился от шарингана, все равно мои гены для некоторых будут представлять интерес.
— Понятно, — Итачи перевел взгляд на экран, будто все еще мог видеть на нем фильм.
При этом нии–сан выглядел так, словно решил для себя нечто важное. Что–то не понравился мне этот фанатичный огонек в его глазах, поэтому решил отвлечь брата разговором.
— Правда, потом мне захотелось стать бессмертным. И кое–чего я даже вроде бы добился, но лишь время покажет, получилось у меня или нет. Только вот и бессмертие мне нужно в основном для того, чтобы проверить, захочется ли мне лет через сто сдохнуть от скуки.
Итачи резко повернулся ко мне, похоже, шокированный таким поворотом. Есть у меня подозрение, что он за последние пять лет эмоций испытал меньше, чем за несколько часов после встречи со мной.
— А сейчас меня интересует вопрос, можно ли стать богом. Мы ведь потомки Рикудо сенина, а он почти перешагнул ту черту, что отделяет человека от бога.
Я активировал шаринган и погрузил нас обоих в гендзюцу, чтобы никто не мог подслушать то, что я собираюсь сказать.
— Итачи, ты не хочешь попробовать стать богом? Из всех четырех обладателей Мангеке Шарингана ты больше всех похож на Рикудо по характеру. Риненган на самом деле — эволюция шарингана. Насколько я понял, чтобы получить его, надо пересадить себе гены Сенджу. Вроде бы даже не обязательно глаз с риненганом, достаточно просто ДНК.
— Откуда… Откуда ты это знаешь?
— Это написано на плите Рикудо.
— Ты смог всю ее прочитать?!
— В некотором роде. Там еще написано о победе над Десятихвостым, но я сейчас не об этом. Образцы ДНК Хаширамы Сенджу есть у Орочимару, капитана Ямато, Тоби и Нагато. Также Тсунаде — последняя из клана Сенджу.
— Этого на плите быть не могло. Тогда откуда?.. — Итачи даже вцепился мне в руку, с болезненным вниманием вглядываясь в глаза.
— Нии–сан, эти сведения обошлись мне слишком дорого, больше никогда не спрашивай меня о том, откуда я это знаю. — Мои губы скривились в горькой усмешке. За эту информацию пришлось заплатить две жизни. И я понятия не имею, что со мной сделает Итачи, если узнает, что я пусть и невольно, стал причиной смерти Саске и занял его место. — Некоторые вещи лучше не знать.
— Почему ты рассказал мне о риненгане?
— Я же говорил — ты больше всего похож на Рикудо. Если уж кому и доверить изменить мир, то только тебе. Хотя я в принципе не верю, что возможен мир во всем мире. Насилие и жестокость заложены в природе человека. Если каким–то образом избавить их от этого, они перестанут быть людьми. Или просто превратятся в стадо травоядных.
— Саске… — Итачи закрыв лицо руками, обессилено откинулся на спинку дивана.
Черт, кажется, я второй раз за день порушил все его идеалы. Надо было давать информацию маленькими дозами, а не вываливать сразу.
— Нии–сан, — я потряс его за плечи. — Приди в себя! Я еще не сказал то, ради чего вообще начал этот разговор.
— Есть еще что–то? — безжизненным голосом спросил Итачи.
— Да, но не такое глобальное. Я должен рассказать, что у меня проблемы с мотивацией. То есть иногда на меня что–то находит, и я забываю, зачем все это. Теряю желание жить. Если однажды я откажусь вставать с постели и перестану реагировать на окружающее, сделай что–нибудь. Наруто обычно в такие моменты создавал клонов, и они прямо в пижаме тащили меня на полигон тренироваться. И по дороге обычно так растрясали, что во мне просыпалось желание их всех поубивать. Если честно, я не знаю, что будет, если меня не разбудить, возможно, через некоторое время я сам очнусь. Но проверять на практике слишком страшно.
 
— Это все ведь из–за меня? Это мое гендзюцу так сильно тебе навредило?
— Нет, — поспешил я его разуверить. — Это все из–за тех знаний. Кстати, если я вдруг начну рассуждать, что весь этот мир — лишь иллюзия, а все мы — выдуманные персонажи, не обращай внимания, ладно? Я в это сам не верю, впрочем, я вообще мало во что верю. И последнее — у меня в некотором роде расщепление личности.
— Что это значит?
— Ну, на данный момент во мне триста сорок две личности.
Итачи, и так не отличавшийся здоровым цветом лица, побледнел еще сильнее.
— Не волнуйся так. Они мне помогают, и создал я их сам и вполне осознанно. Мои самые сложные техники разработали именно они. Но у них те же проблемы с мотивацией, что и у меня, поэтому порулить телом они не рвутся. Если я вдруг буду вести себя странно, ну, то есть более странно, чем обычно, не обращай внимания. Мое помешательство вполне контролируемо, и за все это время в Конохе никто даже не заподозрил. На этом вроде бы все. Нии–сан, не делай такое лицо! Сейчас со мной все в порядке, я вполне доволен своей жизнью, поэтому не смей вести себя так, будто я при смерти!
Я взял Итачи за щеки и растянул их в стороны, пытаясь изобразить на его лице улыбку.
— Нии–сан, соберись, ты мне нужен!
Кажется, немного помогло, по крайней мере, Итачи больше не выглядел таким подавленным.
— Ты так и не спросил, почему я уничтожил наш клан. Как много тебе известно?
— Немного о прошлом, но только об основных событиях, и еще будущее, примерно на четыре года вперед.
— Почему только четыре года?
— Я предполагаю, что тогда наступит конец света.
«Точнее, конец манги».
— Но это вряд ли, возможно, это просто конец эпохи. Хотя наиболее вероятная причина — я просто не успел прочитать дальше.
— Прочитать? — Итачи недоуменно посмотрел на меня.
Я в ответ пожал плечами:
— И досмотреть тоже не успел.
Мы некоторое время сидели в молчании. Итачи — переваривая новости, а я просто давал ему время прийти в себя.
— Я снимаю гендзюцу, — наконец произнес я.
Нии–сан кивнул и вернул лицу безразличное выражение.
Когда мы вернулись в реальность, оба уже выглядели точно так же, как и до этого разговора.
— Нии–сан, хочешь, я покажу тебе какую–нибудь историю? Правда, они довольно детские, ведь я их для Наруто создавал. Но зато веселые и с хорошим концом.
— Не думаю, что смогу сосредоточиться на сюжете.
— И все–таки, посмотри. Хуже все равно не будет.
— Ладно.
Я включил на экране Шрека. Помню, когда смотрел его в первый раз, смеялся так, что живот заболел. Итачи же сидел с каменным лицом. Я придвинулся к нему, чтобы наши плечи соприкасались, и начал транслировать ему свои ощущения. Система самогендзюцу работала нормально, в нужный момент посылая мне те или иные эмоции, а я проецировал их на него.
— Смейся. Или плачь. Все хорошо. Этот вариант жизни нравится мне намного больше того, где ты умер. Думаешь, если бы я узнал всю правду в будущем, то не сошел бы с ума? Пусть не так явно, но я все равно не был бы нормальным.
Я чуть усилил гендзюцу и заметил, как губы Итачи дрогнули в улыбке. Возможно, все еще будет в порядке.
 Глава 4. Вам кого? 
 
В каменной комнате даже едва слышный звук дыхания отдавался легким эхом. Полежав еще пять минут с закрытыми глазами, я понял, что заснуть решительно невозможно. За пять лет я настолько привык к сопению Наруто по ночам, что больше не мог спать в одиночестве. Конечно, можно было бы усыпить самого себя или создать для компании клона, но у меня есть одно нерушимое правило — никогда не пользоваться заменителями, если есть возможность получить оригинал. Поэтому я встал и отправился к комнате брата.