Рецепт апокалипсиса от Учих СИ)

— Я должен рассказать тебе кое–что очень важное, так что слушай внимательно. Существует такая организация — Акацуки, которая поставила своей целью отлов всех джинчуурики. Коноха сейчас слишком ослаблена и не сможет тебя защитить, поэтому тебя решено отправить вместе с Джирайей в продолжительное путешествие.
— Что?! Я не хочу! — возмутился Наруто.
— К сожалению, твое нежелание никого не волнует, — покачал головой я. — И на твоем месте я бы не спешил отказываться, все–таки это круто — попасть в ученики к одному из Легендарной Троицы. Ну, только не к Орочимару, этот скользкий тип мне сразу не понравился.
— Но если мне придется уйти, то как же ты?
— Не волнуйся, я уже нашел себе учителя, осталось только уговорить.
— И кто это?
— Итачи. Он единственный, кто может помочь мне полностью овладеть шаринганом.
— Но он же!.. — Наруто не решился проговорить вслух «убил твоих родителей».
— У него были на это причины, поверь мне. Я помню, что он тоже любил маму и папу, и раз он все–таки решился на такое, то даже представить страшно, чего ему это стоило. Я оказался единственным выжившим только потому, что Итачи любил меня еще сильнее и просто не смог убить.
— Но… — Наруто попытался возразить, однако я его перебил.
— Я знаю, что делаю, просто поверь мне. И я обещаю, что мы снова увидимся меньше, чем через три года.
Я протянул мизинец в детском жесте обещания. Наруто некоторое время внимательно смотрел на меня, а потом сцепил свой мизинец с моим.
— Обещаю, — повторил я.
Но несмотря на клятву на мизинцах, Наруто все равно выглядел подавленным. Я привычно взъерошил его волосы.
— Эй, не куксись, мы же не навсегда расстаемся. Тем более, если тебя будет тренировать Джирайя, я останусь далеко позади. Уже сейчас я слабее тебя, а со временем эта разница только увеличивалась бы. Ты же не хочешь, чтобы я остался слабаком?
— Нет, — Наруто шмыгнул носом и потер покрасневшие глаза.
— И ты тоже постарайся — вытряси из Джирайи все техники, какие он только знает. Что–то мне подсказывает, что из него учитель хуже, чем из Какаши, так же не хочет делиться знаниями. И пусть еще научит тебя в режим отшельника входить, и тогда легендарным начнут называть уже тебя, а не его.
— Я понял.
— И вот еще что. Пока я буду ходить с вами, потому что ловить девятихвостого наверняка пошлют Итачи, так как он тоже из Конохи. И когда мы с ним встретимся, делать надо следующее…
 Часть вторая 
 
-
 Глава 1. Свой среди чужих. 
 
— Итачи!!!
— Давно не виделись, — нукенин, наконец, соизволил повернуться в мою сторону, хотя присутствие почувствовал задолго до этого.
— Нии–сан, — делаю брови домиком и побольше трагичности в голос, — почему тебя не было так долго?
Глаза Итачи едва заметно округлились. Нижней половины лица не было видно из–за широкого стоячего воротника фирменного акацуковского плаща, но подозреваю, что рот тоже приоткрылся. Нукенин меньше всего ожидал, что я назову его братом.
— Нии–сан, почему ты оставил меня одного? — с этими словами я побежал ему навстречу с явным намерением обнять.
Я долго тренировал эту сцену на клонах под хенге, отрабатывая возможные варианты развития событий. Хреново будет, если Итачи сейчас мне просто врежет, одним ударом отправив в полет как в аниме. Но на этот случай у меня были приняты контрмеры — с помощью самогендзюцу заставил глаза блестеть от слез радости, и всем своим видом выражать неземное счастье. Нии–сан был в таком шоке, что даже не шевельнулся, когда я обхватил его за пояс, с восторгом глядя снизу вверх. Наруто в это время, пользуясь всеобщим охреневанием, отошел подальше от нукенинов, чтобы его, в случае чего, не задело.
— Похож на тебя. Это, правда, твой брат? — Кисаме подал голос.
— Да, — немного заторможено произнес Итачи.
— Я слышал, что клан Учиха был полностью вырезан. Вырезан тобою.
— Да.
— Тогда почему…
— Да ладно вам, все уже в прошлом. Нии–сан, я все понимаю. У тебя был переходный возраст, а они все на тебя слишком сильно давили. Требовали от тебя все больше и больше, хотя ты и так был лучшим. Вот ты и не выдержал, — произнес я с самым серьезным видом.
 
Кисаме расхохотался:
— Твой брат ненормальный.
— Есть немного, — согласился я. — Цукиеми для детской психики бесследно не проходит.
— Саске, ты должен был меня возненавидеть, — Итачи за воротник рубашки попытался отцепить меня от себя.
Но я наклонил голову, прижавшись к его руке щекой, и как можно более проникновенно произнес:
— Пожалуйста, нии–сан… не оставляй меня больше одного…
Это был удар ниже пояса. Пальцы Итачи разжались. Он был полностью побежден и деморализован. Воспользовавшись его состоянием, я подпрыгнул, и теперь повис на нем, обняв за шею, вцепился, словно обезьяна в пальму.
— Спасибо, — прошептал я ему на ухо.
И поцеловал в щеку. В конце концов, обещания надо держать, даже если дал их самому себе. Итачи дернулся, словно от боли и посмотрел на меня почти с ужасом.
— Почему?..
— Счет в банке. Слишком заботливо для того, кто счел меня недостойным даже смерти. Извини, нии–сан, но твой гениальный план провалился. Впрочем, на мне он все равно бы не сработал.
— Нет, нет, это невозможно… — провал плана, за который Итачи заплатил слишком высокую цену, явно стал для него тяжелым ударом.
Я понял, что попал под его гендзюцу, только проваливаясь в черно–красно–белый мир Цукиеми, и поспешил полностью отключить все чувства. Я долго пытался придумать защиту от таких мощных иллюзий, но тренироваться было не с кем, поэтому все техники так и остались лишь теоретическими наработками. Я опять оказался в том трехцветном мире, который в первый раз принял за сон. Вновь стоял перед дверью, за которой лежали тела моих родителей. Только вот эта картина после стольких повторений в кошмарах больше не вызывала ничего кроме легкой скуки. Я сделал несколько шагов вперед, чтобы лунный свет, падающий в окно, полностью осветил мою фигуру. В чужой иллюзии я выглядел именно так, каким был в ментальном плане — семилетним мальчиком, покрытым сетью трещин и с черным провалом посередине лба.
— Что это?! — похоже, Итачи был не готов к такому зрелищу.
— Я же говорил, что твое Цукиеми не прошло для меня даром.
Я протянул к нему руки, демонстрируя маленькие ладошки.
— Я никогда не вырасту, навсегда останусь таким. Все эти годы мне приходилось самому на себя накладывать гендзюцу, чтобы чувствовать хоть что–то.
— Нет… нет… все не должно было так случиться, — Итачи упал на колени, и я впервые в жизни увидел, как он плачет. — Нет… нет… нет…
«Черт, он сейчас сам себя с ума сведет», — мелькнуло в моей голове, и я быстро преодолел разделявшее нас расстояние.
Сильная пощечина заставила голову Итачи мотнуться в сторону. Он посмотрел на меня, но ничего не предпринял, даже когда я замахнулся второй раз. Я медленно опустил руку, поняв, что его внимание полностью сосредоточено на мне.
— Нии–сан, помнишь, в тот день ты пообещал потренироваться со мной? Ты сказал позже, но не уточнил, что пройдет целых пять лет. А обещания нужно держать.
— Почему ты… — он сглотнул, не в силах говорить, когда я стер слезы с его лица.
— Потому что мы братья.
«Все, он полностью мой», — все–таки в режиме отключенных эмоций я бываю в основном циничной сволочью. Ведь в том, что Саске исчез, виноват в основном я, пусть и невольно. А Итачи теперь винит себя и в том, что так ужасно искалечил младшего брата.
Итачи буквально содрогался в рыданиях, а я поглаживал его по голове, ожидая, пока пройдет этот приступ слабости.
— Развеивай гендзюцу, оно причиняет боль только тебе, — произнес я, когда нии–сан затих, уткнувшись мне лицом в живот.
В реальном мире едва прошла секунда, и когда мы оба вернулись в сознание, Итачи начал падать, но я успел отцепиться от него и подхватить почти безвольное тело. Таким образом мы оказались практически в той же позе, что и в иллюзии, только здесь я был ростом повыше.