Рецепт апокалипсиса от Учих СИ)

Я прекрасно отдавал себе отчет, что шансов выжить у меня не много. А шансов заполучить такую силу у меня больше не будет вовсе, поэтому можно сказать, что жадность победила здравый смысл. Я далеко не герой, хотя со стороны кому–то и может так показаться. Я не спасаю мир от самого ужасного монстра из когда–либо существовавших, а всего лишь хочу забрать его силу себе. Надеюсь только, что в случае неудачи отправлюсь не в Чистый мир, который по описаниям лично мне больше напоминает ловушку для душ, чем рай или ад, а попаду в следующее тело, хотя с таким красивым, как это, мне вряд ли еще раз так повезет. Я даже завещание уже составил и заверил у нотариуса, правда, никому о нем не говорил, чтобы не паниковали раньше времени.
Глубоко вздохнув, словно в последний раз (хотя может так оно и есть), я привычно сложил печать концентрации и начал технику. По сути она являлась Цукиеми наоборот — я не затягивал кого–то в свой внутренний мир, а наоборот, «выплескивал» его наружу. По–другому я просто не мог выпустить в реальность столько чакры, точнее, обычным способом на это потребовалось бы несколько дней, а может и недель. Я почти физически ощущал, как в моей ментальной оболочке под таким напором появляются новые трещины, а старые становятся еще шире.
Своей чакре я придал форму стражей, живущих во внутреннем море, и в каждого вложил столько энергии, что они стали почти в два раза больше размером. Морские драконы тут же набросились на Джуби, и вцепились в каждый из его хвостов. Ева тоже не осталась в стороне и внесла свою лепту, впившись когтями и клыками в шею Десятихвостого. Демон, до этого стоявший неподвижно, забился в агонии и едва не вышел из–под контроля. Когда я уже почти отчаялся его удержать, стражи как раз отгрызли ему последние хвосты, и Джуби, у которого была только одна нога и рука, не смог удержать равновесия, и с оглушительным грохотом рухнул на землю. Это было похоже на землетрясение, и меня едва не скинуло с его головы, поэтому пришлось срочно создавать новые щупальца взамен оборванных. Драконы поспешно глотали куски плоти, вырванные прямо из живого демона, и отправляли их прямиком во внутреннее море, сейчас заметно обмелевшее, но начавшее бурлить, словно при кипении.
Ева радостно взвыла, когда ей удалось перегрызть то, что, по–видимому, заменяло Джуби позвоночник. Но это была еще далеко не победа. Я чувствовал, как воля Десятихвостого, или нечто похожее на нее, вот–вот поглотит меня самого. Он вполне мог существовать и без тела, а я не Рикудо Сенин, чтобы полностью подавить его сущность.
Еще немного, и меня самого сожрет демон, и вряд ли он ограничится только телом, после такого даже моя душа не уцелеет. Что бы я там ни думал о смерти, сейчас с неожиданной ясностью понял — я не хочу опять умирать. Тем более вот так — растворившись без следа в сущности монстра. Страх смерти как всегда придал мне сил, у меня даже дополнительная чакра вырабатываться начала. Но второго дыхания хватило ненадолго — через минуту я опять почувствовал, что слабею.
«Мне нужно еще больше чакры! Больше силы!», — я буквально вывернул себя наизнанку, осушил внутреннее море до самого дна и выплеснул его на Десятихвостого.
От демона осталось только полуобглоданное тело — стражи уже успели проглотить и запечатать его хвосты, и сейчас раздирали на части то, что еще осталось. Но даже в таком состоянии Джуби все еще был опасен. Я чувствовал, что мое тело больше не может выдержать таких нагрузок, и меня словно на куски разрывает. Из глаз, ушей и рта хлынула кровь, и я почти ослеп и оглох. Я и на ногах–то стоял до сих пор только потому, что меня поддерживали во множестве отращенные «корни» из клеток Хаширамы, все еще не дававшие Десятихвостому вырваться из–под контроля.
Не знаю, сколько длилась эта пытка — мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем была запечатана голова Джуби, и мое тело безвольно упало на землю. Стражи вернулись во внутренний мир, а что делала Ева, я понятия не имел. Впрочем, было не до нее, у меня сейчас болело все. Казалось, будто в венах течет не кровь, а кислота, и изнутри все горело. Я даже пожалел, что не умер раньше, настолько мне было плохо, а ведь я шиноби и ко многому привычен. Сейчас я уже сам хотел раствориться в пустоте, перестать существовать, лишь бы эта боль, от которой мутилось сознание, перестала меня терзать. И кажется, кто–то услышал мое желание — тело постепенно начало неметь, а сам я все глубже погружался в прохладную пустую тьму, постепенно обступившую меня со всех сторон.
 
А потом темнота вдруг начала отступать, и все вокруг задрожало, будто началось сильнейшее землетрясение. Какой–то невнятный, повторяющийся звук становился все громче и громче, пока я, наконец, не распознал в нем чей–то голос.
— Саске! Саске! Очнись же!
На меня капало что–то мокрое и теплое, будто начался дождь. Я с трудом смог открыть глаза и сквозь красную пелену сумел рассмотреть какое–то желто–оранжевое пятно.
— Саске! — я наконец, узнал голос Наруто. — Твои глаза! Ты все–таки пробудил риненган! Теперь ты просто обязан выжить, даже не думай умирать!
Я моргнул несколько раз, и зрение слегка прояснилось. По крайней мере, теперь я мог увидеть лицо Наруто и его заплаканные глаза — сейчас лавандово–серые, с расходящимися концентрическими кругами.
— Бака, с чего бы мне уми… — мой голос, сейчас больше похожий на едва слышный шепот, прервался на полуслове.
Мне показалось, что кто–то дернул меня вниз и потащил на самую глубину, откуда уже не выплыть. Тьма вновь сомкнулась вокруг меня, и больше не было ничего.
 Глава 22 
 
Когда я проснулся, первым, что увидел, был теплый солнечный свет, заливавший все вокруг. Проморгавшись, я с удивлением понял, что лежу в собственной комнате на кровати. Предметы слегка расплывались, но похоже, зрение почти восстановилось. Попытался встать, но не смог, и не только из–за слабости. Мне сначала даже показалось, что я себе все тело отлежал, и оно меня слушаться перестало. Интересно, сколько же я спал, раз так плохо себя чувствую?
«Не дай бог узнать, что провел в коме лет двадцать пять!» — с этими мыслями начал ощупывать лицо, чтобы узнать, не постарел ли я.
Но морщин вроде не было, и это меня изрядно успокоило. Зато выяснилась другая тревожащая вещь — моя левая рука ничего не чувствовала и с трудом меня слушалась. С правой было получше — онемела всего половина ладони и мизинец с безымянным пальцем. Кончик носа тоже почти не ощущал прикосновений, как и обе ступни. Онемевшие части тела слушались меня, пусть и с трудом, но шевелить или прикасаться к ним было неприятно и почти больно. Они казались чужими, будто их ко мне пришили, причем тупой иголкой и кривыми стежками.
Я встал с постели и подошел к шкафу переодеться из пижамы в домашнюю юкату. Надо найти кого–нибудь и выяснить, как долго я спал, и чем закончилась война. По дороге заглянув в зеркало, я замер как вкопанный. Мое лицо действительно не изменилось, но зато в волосах появилась белая прядь. Не седая, а именно белая, и смотрелась довольно интересно. Я теперь почти как Роуг из Людей Икс. Пожалуй, даже закрашивать эту прядку не буду.
Пока я любовался собой в зеркало (нет, ну какой же я все–таки красавчик), со стороны задней двери раздались чьи–то голоса. И если это не глюки, я определенно слышал Итачи. Бесшумно шагая, словно боясь спугнуть удачу, я пошел на звук.
Нии–сан, одетый почти в такую же юкату, как и у меня, сидел на ведущих в сад ступенях и смотрел куда–то вдаль, держа чашку с чаем. Я несколько секунд просто любовался этой мирной картиной, про себя удивляясь, почему Итачи еще не заметил моего присутствия.
— Нии–сан, скажи мне, это ведь не Чистый мир? А то видеть тебя тут — слишком уж хорошо, чтобы быть правдой, — я сел рядом, прислонившись к его плечу.
— Саске, ты… — Итачи едва заметно вздрогнул, похоже, он действительно не почувствовал моего приближения. Но договорить ему не дал Наруто.