Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

– Но там осталось все мое снаряжение!
– Сомневаюсь. – Витари мотнула растрепанной головой в сторону дворца. – Оно в коробках, которые тащили солдаты.
Морвир шлепнул в раздражении ладонью по балке, сморщился, занозив палец, сунул его в рот, пососал.
– Проклятье… все пропало!
– Спокойно, Морвир, спокойно.
– Я спокоен!
Самым разумным было бы сейчас найти лодку, подплыть тихонько к дворцу Сальера, миновать его и выйти в море… списать свои потери со счета, вернуться в любимый сад и взять другого ученика, предоставив Меркатто и ее кретину-северянину пожинать последствия их собственной глупости. Осторожность – на первом месте, всегда. Но…
– Я не могу оставить там свою помощницу, – рявкнул он. – Не могу!
– Почему?
– Потому что… ну… – Почему, он и сам толком не знал. – Категорически не желаю проходить сквозь муки обучения новой!
Издевательская ухмылка Витари сделалась шире.
– Прекрасно. Вам нужна ваша девушка, мне – мои деньги. Будем предаваться отчаянию или все-таки попытаемся войти? Способ тот же – на лодке к северной стене и по веревке на крышу.
Морвир с тоской глянул на отвесную каменную стену.
– Вы в самом деле сумеете туда забраться?
– Я и в мушиную задницу заберусь. Меня лично тревожит, сумеете ли вы справиться с лодкой.
Сомнений в своих силах Морвир не стерпел.
– Попробуйте-ка найти гребца лучше! Я удержу на месте лодку, даже если течение будет в два раза сильней. Только нам это не понадобится. Вбить крюк в стенную кладку – и лодка простоит там хоть всю ночь.
– Это хорошо.
– Хорошо. Замечательно. – Перепалка вызвала у него сильнейшее сердцебиение. Пусть он недолюбливает эту женщину, но в способностях ее сомневаться не приходится. Лучшей напарницы, с учетом всех обстоятельств, не сыщешь. Весьма красива к тому же, по-своему, конечно. Непоколебимая сторонница дисциплины. И требовательностью своей не уступит строжайшей из приютских нянек…
Она вдруг прищурилась:
– Надеюсь, вы не собираетесь повторить предложение, которое сделали в прошлый раз, когда мы работали вместе?
Морвир ощетинился:
– Никаких повторений не будет, уверяю вас!
– Прекрасно. Поскольку я охотней трахнусь с дикобразом.
– Вы еще тогда успешно довели до моего сведения свои предпочтения! – ответил он резко и поторопился сменить тему: – Нет смысла мешкать. Давайте искать судно, пригодное для наших целей. – Бросил последний взгляд на дворец, прежде чем двинуться к выходу с чердака, и замер. – А это кто?
По мосту к воротам бесстрашно приближалась чья-то одинокая фигура. Сердце у Морвира упало. Эта павлинья походка, которую ни с какой другой не перепутаешь…
– Коска. Что еще задумал чертов пьяница?
– Кто знает, что творится в его чесоточной голове?
Старый наемник подошел к воротам столь уверенно, словно это был его дворец, а не герцога Сальера, и помахал стражникам рукой. До Морвира донесся его голос, заглушаемый стонами ветра, но ни единого слова, увы, было не разобрать.
– Что они говорят?
– Вы не умеете читать по губам? – проворчала Витари.
– Нет.
– Приятно слышать, что хоть в каком-то деле вы не величайший в мире знаток. Стражники спрашивают у него пароль.
– Разумеется! – Это он и сам понял, увидев скрестившиеся перед Коской алебарды.
Наемник сорвал с себя шляпу и низко поклонился.
– Он отвечает… «мое имя – Никомо Коска»… «знаменитый солдат удачи»… «и пришел я»… – Витари опустила подзорную трубу, нахмурилась.
– Ну?
Она перевела взгляд на Морвира:
– Отобедать с герцогом.
 
Тьма
 
Полнейший мрак. Монца широко открыла глаза, потом прищурилась, но так ничего и не увидела, кроме непроглядной угнетающей черноты. Поднеси она к лицу руку – и той не увидела бы. Если бы могла поднести руку или двинуть ею хоть в какую-нибудь сторону.
Она была прикована цепями за запястья к потолку, за лодыжки – к полу. Могла лишь, повиснув на руках, прикоснуться ступнями к сырым, холодным каменным плитам. Встав на цыпочки, могла чуточку облегчить немилосердную боль в руках, ребрах и спине. Ненадолго – икры вскоре начинало ломить, все сильнее и сильнее, пока уже эту боль не приходилось облегчать, снова повиснув на руках. Мучительное, унизительное, пугающее положение, но хуже всего было то, что она понимала – самое страшное впереди.
 
Где Дэй, оставалось только догадываться. Похлопала, вероятно, своими большими глазищами, уронила одинокую слезинку, сказала, что знать ничего не знает, и ей поверили. Людям с такими лицами обычно верят. Монце не повезло – у нее такого лица и в детстве не было. Не заслужила, видать… Трясучка был где-то рядом в чернильной тьме, гремел цепями, пытаясь высвободиться, и ругался, не переставая, сперва на северном наречии, потом по-стирийски.
– Чертова Стирия. Дерьмовый Воссула. Дерьмо… дерьмо.
– Хватит! – прошипела Монца. – Лучше… ну, не знаю… силы побереги.
– Думаете, они нам помогут?
Она вздохнула:
– Не помешают.
Ничто им не поможет. Ничто.
– Чтоб я сдох… писать хочу.
– Так писай! – огрызнулась Монца. – Какая тебе разница?
Он что-то буркнул. Послышалось журчание. Она с удовольствием присоединилась бы, но мочевой пузырь свело от страха. Монца в очередной раз привстала на цыпочки. Болели ноги, руки, спина, даже дышать было больно.
– У вас есть план? – Голос Трясучки дрогнул, растаял в мертвящей тьме.
– Какой еще план, дурак? Они думают, что мы шпионы, работаем на врага. Уверены в этом! Попытаются заставить нас говорить и, поскольку мы не сможем сказать ничего такого, что им хочется слышать, попросту убьют!
Раздался звериный рык, снова загремели цепи.
– Зря дергаешься, не вырваться.
– А что я должен делать? – спросил Трясучка, судя по голосу, готовый расплакаться. – Висеть и ждать, пока нас не придут резать?
У Монцы самой непривычно сжалось горло. Глаза защипало. Способа спастись она не видела. Надежды нет… да и откуда ее взять человеку, закованному в цепи, голому, сидящему во тьме кромешной, глубоко под землей?..
– Не знаю, – прошептала она. – Не знаю.
Заскрежетал отпираемый замок, и Монца торопливо вскинула голову. По телу пробежал холодок. Дверь отворилась со скрипом, в глаза ударил слепящий свет. По каменным ступеням, шаркая ногами, спустилась темная человеческая фигура с факелом. Следом – еще одна.
– Ну, что мы тут поделываем?
Женский голос. Лангриер. Та самая, что их арестовала. Та самая, что столкнула Монцу с лестницы и отняла кольцо. А с ней – Пелло, усатый сержант. Оба в грязных кожаных передниках, в толстых рукавицах. Готовые к трудам палачей. Пелло принялся обходить подвал, зажигая факелы на стенах. В чем не было необходимости – они могли бы принести с собой фонари. Но при факелах, конечно, было страшнее. Как будто Монца и так уже не боялась дальше некуда. Свет озарил шершавые каменные стены, поросшие мхом, склизкие от сырости. Два стола, заваленные разнообразными железными инструментами. Далекого от изысканности вида.
В темноте, кажется, было лучше…
Лангриер разожгла жаровню, склонилась над ней, терпеливо раздувая угли. Круглое лицо ее при каждом выдохе озарялось оранжевым светом.
Пелло сморщил нос.
– Кто написал?
– Он, – сказала Лангриер. – Но какая разница?
Монца смотрела, как та засовывает в угли железные прутья, и горло у нее сжималось все сильнее. Бросила взгляд на Трясучку, он тоже глянул на нее. Молча, ибо сказать было нечего.
– Погоди, скоро они оба описаются.
– Хорошо вам говорить, не вы убираете.
– Убирала и похуже. – Лангриер посмотрела на Монцу скучающе. Без ненависти. Пустыми глазами. – Дай им попить, Пелло.
 
Тот поднес Монце кувшин. И хотелось бы плюнуть ему в лицо и обложить непристойной бранью, но она умирала от жажды. Да и не время было выказывать гордость. Поэтому Монца открыла рот, он приставил кувшин к ее губам, и она начала пить. Закашлялась, снова припала к горлышку. Вода потекла по подбородку, закапала на холодные каменные плиты под ногами.