Голый край (СИ)

— Меня? — ухмыльнулась я. — По-моему ты просто оскорбляешь мальчиков, разве нет?
— Они первые начали!
— Неправда! — вмешался Снорри.
— Тшш! — я перебила их обоих, пока не начался очередной спор. — Мне вообще все равно, кто там и чего начал. Ты, Кира, оскорбила мальчиков, Снорри меня, да и вообще… Вы все оскорбили меня, разве не ясно?
— Чего..? — протянул Снорри. Даже он был удивлен.
— Того! Из-за вас, из-за ваших слов все вокруг начинают думать, будто я такая храбрая и отважная. А я, скажу вам, много чего боюсь.
— Майя, ты чего? — Кира удивленно спросила.
— Когда люди неправильно о тебе думают, это всегда плохо. И неважно, хорошо они думают или плохо. Самое главное — честность, а своими спорами вы меня ее лишаете.
— И что теперь? — тихо спросила Кира.
— Теперь? — протянула я, задумчиво глядя в небо. Наконец, выплюнув травинку, я ответила: — Теперь надо проверить! Храбрым быть ведь не значит ничего не бояться. Это значит, что ты сам хозяин своим страхам.
— Проверка на храбрость? — Снорри скрестил руки на груди.
— Мы пойдем в лес, — я кивнула в ответ. — В темную чащу.
— Эм, ребят… — сзади ко мне подошел Варс. — Вы точно..?
— Не дрейфь! — я улыбнулась и обняла его за шею, прижимая к себе. — Мы ж все вместе пойдем! А вместе не так страшно, правильно?
— Да! — выкрикнула Кира.
— Ох и накажут нас… — вздохнул Снорри.
— Не ной, пухленький. Мы быстро, туда и обратно, никто и не заметит! — я показала ему большой палец.
Он снова вздохнул и пожал плечами. Сейчас он не мог отказаться, ведь на кону стояла его честь и честь его брата.
На самом деле все эти детские игры с проверками храбрости и прочими нелепостями меня не интересовали. Гораздо более интересной сейчас мне казалась возможность вновь посетить священный лес, в котором я теперь была редкой гостьей. Если бы только я вновь могла ходить к Хьялдуру когда мне вздумается… Но, впрочем, всему свое время. В конце концов, не будет же мать держать меня на привязи вечно — даже птицы толкают своих птенцов из гнезда, чтобы те сами научились летать.
И, наконец, мы дружной компанией выдвинулись в лес. Я не соврала насчет того, что многого боюсь. Шутка ли, но даже в компании таких же бестолковых детей, как я, мне было куда спокойнее в этом загадочном, местами даже мрачном лесу. Наверное, даже перспектива просидеть дома весь остаток жизни не казалось мне настолько страшной, как возможность заблудиться среди этих огромных деревьев, нависающих над тобой, как кривые колонны, рожденные в уме безумного архитектора. Войти в этот лес, в этот нерукотворный дворец природы, на самом деле, было проще простого, так как наша деревня располагалась на самом его краю. Сложнее было идти уже по самому лесу, ведь уже через каких-то пару сотен лагов начинало казаться, будто бы ты бредешь по одному и тому же бесконечно повторяющемуся месту, и ничего вокруг не меняется. Впрочем, может, так оно и было.
Кира вечно стремилась то ли впечатлить меня, то ли доказать самой себе, что она ничуть не хуже девочки с глазами ворона. Даже сейчас, в этом жутковатом месте, окутанном ледяным туманом, она как ни в чем не бывало вышагивала впереди всех. Иной раз мы даже не поспевали за ней, и Варс дрожащим голосом просил нас притормозить. Впрочем, даже через напускную смелость и самоуверенность из сознания Киры, окутывая все ее тело, пробивался липкий, тягучий страх. Я заметила, как ее ноги слегка подрагивали при ходьбе, будто бы не слушались ее вовсе, и несли ее туда, куда сами хотели. Дрожали у нее и плечи, как будто бы от холода. Вот только никто на Севере не дрожит даже при суровых морозах.
Снорри шел молча. Он вообще не любил много болтать, а если и делал это, то все, что можно было услышать от него, это бесконечные возмущения и нытье. Сейчас он, как и все мы, боролся со своим страхом, которым от него веяло за килаг. Он не обращал внимание даже на своего младшего брата, о котором обычно беспокоился, казалось, больше чем о самом себе. А вот мне пришлось обратить внимание на Варса, так как бедный мальчик совсем плохо справлялся с собой.
 
Лес все больше нависал над нами огромным, темным капканом хвойных ветвей. Все вокруг будто бы потемнело, потеряло цвет, и лишь пятна мха и лишайника на чуть влажных стволах огромных деревьев то и дело складывались в жуткие лица. Разумеется, все это было игрой моего воображения, никаких лиц на деревьях не было. Я надеюсь.
И чем дальше мы заходили в лес, тем тише становился мир вокруг и мы сами. Даже Кира перестала подшучивать над братьями, притихла, прислушиваясь к каждому шороху вокруг. Вот только шорохов не было. Были лишь мы, биение наших сердец и иногда тихие всхлипы Варса — он был совсем плох, побледнел и едва сдерживал слезы от страха. Я чуть сбавила ход и, взглянув на него, заставила себя улыбнуться и взяла его за руку. Он хоть немного успокоился, даже нашел в себе силы улыбнуться в ответ, и мы пошли дальше, догоняя ушедших вперед Снорри и Киру.
И, наконец, спустя еще несколько десятков шагов, мы поняли, что идти дальше уже нет смысла. Проверка храбрости? Пожалуйста, лучше места в этом лесу тебе не найти.
На высокой, сухой ветви дерева была привязана покрытая плесенью веревка. Тихо скрипя, древнее дерево раскачивалось из стороны в сторону от малейшего дуновения ветра, а вместе с ним раскачивался и труп несчастного, повешенного здесь. Его тело иссохло, но не было никаких признаков разложения. Лишь истлевшая одежда, сухая кожа, обтягивающая кости, и застывшее на лице выражение агонии. Ветер снова подул, гуляя меж деревьев, и труп качнулся. Где-то вдалеке послышались завывания этого мрачного, серого, как сам лес, ветерка.
Вокруг было темно. Я точно знаю, что на небе, скрытом толстым куполом хвойных деревьев, сейчас ярко светило солнце, но лишь редкие лучи его могли пробиться сюда. Один из них осветил лицо покойника, лишенное глаз. Снова раздался скрип древних деревьев.
— Теперь вы все, друзья мои… — протянула я, медленно подходя ближе, — …храбрецы. Самые храбрые из людей…
Увидев, как я иду к повешенному, Кира обогнала меня и принялась разглядывать его со всех сторон. Не отставал и Снорри, который обогнал и ее. Он запрыгнул на большой валун и наклонился вперед, глядя на лишенное покоя лицо трупа.
— А я первая его заметила, — ухмыльнулась Кира. — Из всех храбрецов я — самая храбрая!
— Да щас! У тебя вон как колени трясутся! — нервно усмехнулся Снорри.
Черт. Что-то меня здесь очень сильно беспокоит, но я не могу выразить известными мне языками, что именно.
— А сам-то не лучше, плакса! — Кира показала ему мизинец и указательный палец, козу-дразнилку.
— Я плакса?!
Я обернулась и взглянула на Варса. Тот лишь стоял поодаль, постоянно озираясь по сторонам и намеренно стараясь не смотреть на висельника. Видимо, стоило мне лишь отпустить его руку, как он снова почувствовал себя в опасности. Не могу с ним, впрочем, не согласиться.
— Назови меня еще плаксой! Смотри! — Снорри прикрикнул и схватил с земли длинную палку.
Он снова запрыгнул на большой валун и принялся тыкать концом палки в грудь повешенного. Я тут же подошла к нему и схватила его за руки.
— Ты чего творишь, идиот?! — громким прошипела я сквозь зубы и выбросила палку себе за спину. — Тебя родители не учили..?
Я не услышала, как палка упала на землю.
Медленно обернувшись, я заглянула назад через плечо. Снорри обернулся вместе со мной.
Этот мелкий идиот встал на валун на самом обрыве глубокого оврага, около четырех лагов в глубину. И все дно его было заполнено истлевшими телами людей.
 
— Твою же…
— Майя! — вдруг раздался пронзительный визг Киры.
Я и Снорри резко обернулись.
Пустые глазницы повешенного вспыхнули бледно-зелеными огоньками, и с ужасающим хрипом он протянул к нам руки.
— А-а-а! — только и вскрикнул Снорри, отшатнувшись назад.
Его нога беспомощно соскользнула с влажного от росы валуна. Я схватила его за руку, но было уже слишком поздно — мальчик, истошно вопя, покатился вниз по склону оврага, в гору трупов.