Игры скучающих купидонов (СИ)
— Давайте вернемся, — я положила ладонь на руку Бугая. — Вдруг другой помощи они не дождутся?
За рулем сидел бородатый старик. От напряжения его лицо покраснело. Он дергал и дергал ручку передач. Увидев нас, заглушил мотор и опустил стекло.
— Здравствуйте, — крикнула я, открывая свое окно. — Помощь нужна?
Бурай Алиевич между тем уже копался в багажнике, зная наперед, как помочь собрату по дороге.
— Вот спасибо, люди добрые, — откликнулся старик — обладатель на удивление густого баса. — Тише-тише, Мурчена, — обратился он к кому-то за спиной.
— Ой, кошка! — воскликнула я и выбралась наружу. — Можно погладить?
— Отчего не погладить, пока мы делом занимаемся, — старик нахлобучил на голову меховую шапку и стал похож на Деда Мороза — такая же седая окладистая борода, кустистые брови и проницательный взгляд синих глаз. Белый воротник дубленки и огромные красные варежки, которые дед надел неспешно, завершили сказочный образ. Было непонятно, как только он уместился в такой небольшой машине, он и вылез-то из нее с трудом. Я невольно поискала глазами хрустальный посох.
«Холодно ли тебе, девица, холодно ли, красавица?» — спросила я у кошки, перебравшейся на водительское место. Она позволила себя погладить и даже замурчала от удовольствия.
«Тоже вислоухий шотландец», — отметила я сходство с соседским Лямуром. Таких хочется тискать и целовать в равнодушные морды.
В «Жигулях» удивительно приятно пахло. Я даже покосилась, не болтается ли под зеркалом освежитель, но не найдя такового, глянула на заднее сиденье. Там стояли коробки с высушенными цветами и травами. Сначала я подумала, что они искусственные — видела такие в магазинах, но приглядевшись, заметила, что весь пол усеивали опавшие лепестки.
— Да, Мурчена моя прыгает туда-сюда, весь гербарий разворотила, — произнес вернувшийся дед. Я поняла, что его машину уже посадили на трос, и пора прощаться.
— Хорошей вам дороги, дедушка!
Усевшись на свое место, я помахала кошке, которая встала на задние лапы и с брезгливостью посмотрела на мешанину из грязи и снега.
— Раз, два и готово! Хорошая у нашего шефа машина. Зверь! — внедорожник плавно потащил за собой «Жигули». Бурая Алиевича распирало от гордости.
Когда Бугай остановил машину, чтобы отцепить трос, в мое окно постучал Дед Мороз. Он держал в руках небольшой букет из цветов и трав.
— Спасибо вам, милая барышня.
— Ой, это не мне спасибо нужно говорить, а Бураю Алиевичу, — смутилась я.
— Неудобно как-то цветы водителю дарить, а для вас оно самое то. Вот видите эту веточку лаванды? Положите ее возле подушки, и спаться будет как в детстве.
— А розочка как подействует? — спросила я, любуясь на карликовый бутон, сохранивший природный красный цвет.
— А вы сами попробуйте, — старик скрыл улыбку в усах. — Каждый из этих цветов свое значение имеет. Но не кладите их с розой вместе…
— А что будет? — я убрала букет от носа, но старика уже след простыл.
Наша машина плавно урчала, а «Жигули» не было видно ни спереди, ни сзади.
— Куда дед делся? — я повертела головой.
— Ну ты, даешь! — хохотнул Бугай. — Уснула что ли? Мы его километров сорок назад оставили, скоро в город въедем.
Глава 11. Покой нам только снится
— Что делать? Что делать?
— Сухари сушить!
Прежде чем вернуться в аптеку и пропасть в ней, я побежала домой — оставить вещи и переодеться.
На лестнице встретились соседки, собирающиеся выйти в город. Те самые, которых Кирюсик описал как «старушки с ридикюлями и в шапочках с вуальками».
— Здравствуйте! — поприветствовала я их, не собираясь задерживаться ни на минуту. Я знала, что Кирюсик заметил свой внедорожник и уже начал обратный отсчет. — Спасибо, что подсказали моему боссу, где меня найти!
Сказанное вчера «Еду к подружке в Тихие воды» позволило Кирюсику быстро сориентироваться. Уж он-то знал, что в постоянных подружках у меня значится Галина-гончар. Не раз интересовался, кто в нашей паре мальчик, а кто девочка.
— Ой, милочка! Вы уже вернулись! — добрая улыбка растянула лицо Веры Романовны. Сегодня на ее голове красовалась песцовая шапка, которая так подходила к ее серым глазам.
Надежда Романовна выбрала другой образ — надела на меховую таблетку тончайший пуховый платок и сразу стала похожа на жительницу дореволюционной России.
— Какой у вас замечательный высушенный букет! — положив ладонь, затянутую в перчатку, на руку, в которой я несла подарок Деда Мороза, она остановила мой стремительный бег вверх. — Мята, ромашки, зверобой… И роза. Символ любви.
— Роза в этом травяном сборе лишняя, — заметила Вера Романовна. Она щелкнула замочком сумки, в недрах которой пропали ключи.
— Ах, да, — согласилась сестра. — Все остальное успокаивает, а она…
Старушка помялась.
— Возбуждает? — подсказала я.
— …вызывает некое волнение.
Я с удивлением уставилась на свой букет. Действительно, и как я не заметила, что в наличии имеются все компоненты аптечного «Успокоительного сбора № 1», и туда на самом деле никак не вписывалась роза. Лаванда тоже из успокаивающих. Она как приятное дополнение. Но вот роза…
— И тот бородатый старик что-то похожее говорил, — пробормотала я, вспомнив его слова. — А что будет, если заварить все в одной чашке?
От Деда Мороза в красных жигулях ответ я так и не услышала. А может быть, просто забыла, проспав добрую часть пути.
Старушки переглянулись
— Нечто странное. В том то и дело, — вздохнула Надежда Романовна и поплотнее прижала к шее уголок пухового платка.
— Ох, простите, нам пора! Боюсь, и в этот раз рыбка для Лямура закончится! А он любит килечку покрупней, — Вера Романовна потянула сестру за руку и с юркостью полевой мышки засеменила по ступенькам вниз.
А я совсем забыла, что меня ждут на работе. Стояла и смотрела на букет, завернутый в кусок газеты. Почему соседки и старик в красных «Жигулях» придают такое значение одной малюсенькой розочке? Ее и цветком-то трудно назвать. Всего лишь бутон, кинь который в кипяток, максимум что придаст отвару — едва уловимый запах.
И кто сказал, что я собираюсь настаивать успокоительный сбор?
— Киса моя! Спасительница! — стоило мне появиться в торговом зале, Кирюсик тут же принялся расстегивать пуговицы своего халата. Хотя белый цвет ему шел, выглядел Кирилл Петрович не ахти. Темные очки, прикрывающие цветущий синяк, щетина, до которой явно не дотрагивалась рука профессионала, и дрожь в пальцах. До чего человека работа довела! — Принимай кассу, а я побежал!
— Как там Мария Степановна?
— Уже лучше. Сидит дома в окружении внуков. Я предложил помощь, она попросила новогоднюю премию.
— Дали?
— Сейчас Бурая Алиевича к ней отправлю, — Кирюсик постучал по нагрудному карману пиджака. — Ну, бывай, Киса.
— Динь-дилинь! — вздрогнули колокольчики, ознаменовав начало моего долгожданного, выстраданного трудового дня.
К вечеру, когда после череды кашляющих и чихающих людей я больше напоминала выжатый лимон, чем ту полную надежд деву, что с воодушевлением согласилась приступить к работе, в аптеку вернулся Кирюсик.
— Как справляемся? — поинтересовался он и взглянул на свои дорогие часы. Вот-вот должны были прибыть инкассаторы. Меня порадовал свежий вид шефа. Хотя темные очки продолжали сидеть на носу, прикрывая следы недавнего похода «налево», волосы Кирилла Петровича были приведены в порядок, цвет лица восстановлен (наверняка благодаря посещению спа-салона, о котором не раз упоминалось в светских беседах супругов), а ногти сияли свежей полировкой.
Их я разглядела особо, поскольку Кирилл Петрович постучал пальцами по прилавку, привлекая мое внимание.
— Минуточку, босс, — сказала я, прикрепляя пломбу к инкассаторскому мешку.
— Устала, — выдохнула я, скидывая на шею маску спустя минут сорок. Инкассаторы уже ушли, бесконечная очередь рассосалась, желающие жарко провести ночь еще не подтянулись, и у меня появилось немного времени пообщаться с явно нервничающим Кирюсиком.