(не)полная семья (СИ)
В англоязычной литературе такой прием называется Клиффхэнгер (англ. cliffhanger, букв. «висящий над обрывом») — идиома, означающая захватывающий сюжетный поворот с неопределённым исходом, задуманный так, чтобы зацепить читателя и заставить его волноваться в ожидании развязки. Например, в кульминационной битве злодей спихнул героя с обрыва, и тот висит, из последних сил цепляясь за край. «А-а-а, что же будет?»
Нет, конечно, секс важен, как и тот, кому ты позволяешь потрахивать тебя, но ещё важнее, что ты чувствуешь после того, как любовник уходит. Возможно, Макс больше не появится, и я даже буду этому огорчена, но в моей жизни, наконец, всё стало на свои места. Дочь, работа, дом — одна часть жизни, а секс и всё, что происходит ночью — совсем другая. Когда не хватает чего-то из этого пазла, картинка не выглядит красивой. Разве можно быть красивой с вырванным куском сердца?
— Мама, ты купила какао? — Алиса от усердия высунула язычок.
Я любила сидеть рядом, когда она рисовала. И даже то, что после приходилось оттирать от кухонного стола следы акварели, сушить клеенку, когда дочка умудрялась пролить воду даже из «непроливайки», не приносило огорчения.
Я хранила её рисунки, по-детски нетвёрдые, иногда изображающие существо, больше похожее на бегемота, чем на лошадь, на верхней полке шкафа. И не показывала их даже маме. Она у меня женщина суровая, хоть и справедливая. И главное, не понимающая, что внучка не обязана быть сверхталантливой во всём, за что берётся.
— Купила, — улыбнулась я и поцеловала в макушку, чтобы немедленно отправиться его готовить. Не сводя глаз с Алисы, я достала из холодильника недавно купленное топлёное молоко и, налив его в стакан, поставила в микроволновку.
— Мама, а тот дядя ещё придёт? — неожиданно спросила дочь и подняла на меня глаза. Я чуть не села на стул, благо, он находился рядом.
В голове пронеслось, как скоростной поезд: она заметила, что Макс был здесь. Неужели он что-то оставил? Нет, не может быть! Я же всё посмотрела перед уходом…
— Какой дядя, Алиса? — спросила я с улыбкой и присела на корточки, заглянув дочке в глаза. Они у неё совсем как у меня, тёмные и большие, и взгляд точно мой: пытливый и немного настороженный, хотя ещё и по-детски наивный.
— Который конфеты подарил, — Алиса посмотрела, склонив голову набок и подперев её ручкой. — Он сказал, что теперь будет приходить ко мне часто и дарить игрушки.
— А что ещё он говорил? — спросила я, стараясь сохранить улыбку, но губы предательски дрожали. Что ещё Вадим, этот сукин сын, наобещал дочери? Что станет идеальным отцом? Наверстает время? Забросает Алису игрушками, и расскажет знакомым, что обеспечивает дочь!
Было обидно до слёз, я закусила губу, чтоб не выдать эмоций.
— Ничего, — пожала плечами Алиса и сердито посмотрела на меня: — Мама, ты обещала какао!
На этом разговор о Вадиме был окончен и, к счастью, больше не повторялся.
А вот сам бывший объявился уже ближе к позднему вечеру. Его приятный когда-то голос бодро проворковал в трубку приветствие и сразу перешёл к делу. Когда-то давно мне очень нравилась эта черта в Вадиме: он никогда не юлил и не ходил вокруг да около.
— Я хочу ещё раз увидеть дочь, — произнёс он таким тоном, что мне захотелось сказать «нет». Пришлось сдержаться и глубоко вздохнуть, чтобы побороть в себе раздражение. Оно всего лишь вызвано ревностью, а ставить свои эмоции выше пользы для дочери, не просто неправильно, но и преступно!
— Когда же? — а вот от сарказма не удержалась. Ишь, как активировался: то знать не знал, то подавай встречи, хоть каждый день!
— Хоть сейчас. Если ты не против, конечно.
Вадим включил своё обаяние, которое раньше действовало на меня безусловно, как рефлекс. Бархатный тон голоса, немного тягучая манера разговаривать, будто медленно гладил пальцами атласное сукно. Я всегда понимала это как сигнал к прелюдии. Притяжение, существовавшее между нами, отголосками эха давало о себе знать, но пока я успешно противилась ему. Возвращаться в ту точку, из которой ушла, глупо. Даже больше, тупо!
— Ты против? — напомнил о себе Вадим.
— Да, Алиса скоро ложится спать. Завтра понедельник и ей вставать в садик, если ты помнишь.
Блин, я снова слишком агрессивна! До того, как Любимин объявился в моей жизни, ведь почти поверила, что простила его. Оказалось, ни черта!
— Вита, я ненадолго. Обещаю! Я хочу передать ей подарок и сразу уйду. Ну, может минут через пятнадцать. Ты ведь найдёшь чай для старого знакомого? — тон сделался вкрадчивым, просительным, вежливым. Я посмотрела на Алису, которая уже не смотрела мультики, а прислушивалась к разговору. Вовсе не потому что хотела узнать, кто звонит, а потому что я обещала дать ей поиграть на телефоне в шарики, и долгий разговор мамы не входил в её планы.
— Хорошо, — согласилась я, посмотрев на часы. Девять минут девятого. Алиса ложилась спать в половине десятого. — Это твоя дочь. Но ненадолго.
— Буду через сорок минут, — быстро добавил Вадим, и я повесила трубку, да так и просидела, зажав смартфон в руке, пока в лицо не заглянула Алиса, показывая язык. Она всегда старалась меня рассмешить, удивительно по-взрослому чувствуя моё волнение или печаль.
— Скоро к нам придёт тот самый дядя, про которого мы недавно говорили, — осторожно начала я, чувствуя, что сейчас надо будет отвечать на миллион наивных и по-детски прямолинейных вопросов. А даже если не сейчас, то вскоре. Ерунда, главное, чтобы этот гад не пропал через пару месяцев, когда уже успеет завоевать симпатии ребёнка. Это несложно, знай, подарки дари и выслушивай детский лепет!
— С подарком? — глаза Алисы зажглись огнём предвкушения праздника, и она захлопала в ладоши. — Опять конфеты, ура!
— Надеюсь, что нет, — я засмеялась и погладила дочь по голове. — Шоколад на ночь вреден. И он ненадолго, не приставай, пожалуйста, к дяде Вадиму с глупыми вопросами
Ребёнок закивал, готовый пообещать всё, что угодно, только чтобы получить подарок. Например, вести себя тихо и дать мне время заварить свежий чай.
Вадим любил зелёный, перемешанный с кусочками соусапа. Я по привычке тоже пила его. Нет, можно, конечно, повредничать и заварить чёрный, но накалять атмосферу не хотелось.
Я повертела в руках жестяную банку с его любимым чаем и запрятала её обратно в шкаф. Обойдётся! Обычного зелёного с него вполне хватит.
***Вадим примчался даже раньше заявленного срока. На этот раз без нелепых цветов, но я заметила, как он покосился на красные розы, которые подарил Макс. Я поставила их в вазу на подоконник в зале и только сейчас отметила про себя, что теперь Любимин подумает, будто я это сделала нарочно. Чтобы заставить его ревновать.
Всё-таки нелегко двоим снова общаться после сложных многолетних отношений и трудного расставания. А ведь нам надо перестать видеть друг в друге бывших, а мне научиться смотреть на Вадима, как на чужого и почти постороннего.
Он принёс торт со взбитыми сливками, чем очень порадовал дочь. Мы уселись на кухне пить чай, с виду совсем как обычная семья, разве что я старательно избегала взглядов бывшего, которые он нет-нет, но и бросал исподтишка.
Разговор, ясное дело, не клеился. Алиса была слишком мала, чтобы без стеснения разговаривать с чужим и взрослым дядей, пусть тот и улыбался ей, а я не хотела ни о чём спрашивать, чтобы избежать пустых и уже никому ненужных ссор.
На телефон пришло сообщение от Макса. Он желал приятного вечера и спокойной ночи. Нейтральное пожелание, вообщем-то, если не знать, что произошло между нами несколько часов назад. Я улыбнулась и отложила телефон, в очередной раз наткнувшись на внимательный взгляд бывшего.
— Алиса, тебе уже пора спать. Прощайся с дядей Вадимом и иди в спальню. Я сейчас приду, — наверное, облечение в голосе от Вадима не ускользнуло, но я и впрямь была рада, что его визит заканчивается.
Дочка кивнула и, к моей радости, не стала канючить.