Снегурочка для альфы (СИ)

— Скажу лишь, что ты в опасности. И самое безопасное место для тебя — здесь, — говорит он. — Но я скоро решу этот вопрос.
— Я в опасности? В какой еще опасности?
Черт возьми, какая такая опасность может грозить мне? Я же никто! Ему — может. Он — крупная шишка. А вот мне…
Неужели дело в Рамзане?
— Мой бывший? — спрашиваю я. — С ним я сама справлюсь.
— Нет, не он. Не думай об этом, просто поверь на слово, — говорит оборотень. — Самое безопасное для тебя место сейчас — в этом доме.
Сказав это, он склоняется и целует мои губы.
  
Глава 6
 
— Постой, постой, — говорю ему. — Все это неправда. Какая опасность…
— Я тебе не вру, — строго отвечает он. — Ты в опасности. Я не знаю, откуда она исходит, и кто хочет тебе зла, но скоро узнаю. А сейчас просто хочу, чтобы ты расслабилась.
Он обнимает меня за талию, облизывает шею, но слова об опасности не дают мне расслабиться.
— Там, на вечеринке, кто-то мне что-то подсыпал? Но зачем? Может, это предназначалось тебе? Кому-то из сотрудников? Точно не мне. Никто и не знал, что я там буду, кроме моей давней знакомой…
— Тихо, тихо. Оставь это мне. Ни о чем не беспокойся, — говорит он. — Просто расслабься.
Его рука ложится мне на бедро, а я вспоминаю ту нашу ночь. Кажется, что это было сто лет назад, в другой жизни. Но этот мужчина действует на меня все так же. Его запах опьяняет, а прикосновения вызывают приятное покалывание кожи.
Он умеет снимать напряжение. Хотя бы на время. Мне тут же хочется забыться.
Рука Богдана забирается под мою одежду. Она кажется неимоверно теплой, особенно после морозной улицы. Мгновенно согревает, заставляя кровь закипать в венах.
В этот момент кажется, что я и вправду дала согласие стать его женой. Наверняка сделала бы это, будь такая возможность. Может, она и была, и я действительно его давала, но не помню…
— Ты слишком напряжена, — шепчет оборотень, а его язык выписывает пируэты рядом с моим ухом, прикасается к мочке, вызывая приятную дрожь по телу, спускается ниже. — Просто забудь обо всем.
Он опять целует меня в губы, приятно щекочет десны языком. У него необычный, непередаваемый, ни на что непохожий вкус. Его рука слегка толкает меня, и я падаю на кровать.
Он, нависнув надо мной сверху, медленно расстегивает рубашку, давая вдоволь налюбоваться правильно сложенным спортивным телом. На мгновенье кажется, что сейчас он аккуратно сложит её и повесит где-нибудь, но расстегнув пуговицы, он стягивает одежду с себя и бросает за спину.
— Подожди, — говорит он, подходя к двери и закрывая её изнутри. — Мы же не хотим, чтобы сюда ворвалась Танюшка.
Я молча киваю, не в состоянии оторвать взгляд от его кожи. Кажется, что я аж отсюда ощущаю её запах. Аромат дорогого одеколона, смешанный с чем-то необычным…
Оборотень подходит ко мне, склоняется, одним движением расстегивает мои брюки, вторым стягивает их с меня.
Не знаю, можно ли ему доверять и чем все закончится, но в этот момент просто хочу быть с ним рядом. Мое тело настойчиво трубит об этом — трусики становятся мокрыми, низ живота приятно понывает. Каждая молекула словно бы призывает его ко мне.
Не помню, чтобы когда-либо так хотела кого-нибудь. Понимаю, что, может, никогда не любила Рамзана, лишь обманывала себя. По крайней мере, с ним у меня никогда не возникало такого сильного, настойчивого желания заняться сексом. Может, именно потому он и направился искать кого-то на стороне…
Но сейчас это неважно. Прошлое плывет где-то на далёких задворках моей памяти, отступая перед настоящим.
Оборотень плавно, будто играя, стягивает с меня трусики, с силой раздвигает мои ноги, склоняется и забирается в меня языком. Едва сдерживаю крик удовольствия, вспоминая, что за дверью может находиться Танюшка. Но в кровь впрыскивается столько эйфории, что кажется, вот-вот перестану себя контролировать.
— Тут хорошая звукоизоляция, — слышу голос Богдана, который понимает, что мне нужно.
Он забирается все глубже в меня своим языком, мягко касается клитора, и меня разрывает на части поднимающейся из низа живота вспышкой первобытного удовольствия.
 
Мои руки сами ищут за что зацепится, не находят и вцепляются в простыню. Оборотень с каждым мигом становится все быстрее и агрессивнее. Придерживая мои ноги руками, он вновь и вновь ныряет мне в промежность, хрипит, рычит, целует.
Создается впечатление, что его язык удлиняется, добирается туда, куда, как я думала, невозможно добраться. От напряжения по всему телу теряю способность двигаться. Она мне и не нужна, оборотень все делает сам.
Тяжело дышу в готовности вот-вот взорваться. Снизу в меня проникает какая-то потаенная волшебная сила, переполняет меня с ног до головы.
Богдан поднимается, облизывается, как давно голодавший и наконец-то получивший свою трапезу зверь. Его брюки расстегнуты, выглядывающий из них член выглядит все так же внушительно, как тогда…
С каким-то звериным рыком он набрасывается на меня, в мгновенье секунды проникает внутрь, хватает за запястья, полностью лишая возможности двигаться.
— Ты моя, — говорит он. — Только моя.
Я и хочу быть только его. По крайней мере здесь и сейчас.
Лицо Богдана блестит от пота, а я стону от удовольствия. Кажется, что весь мир вращается лишь вокруг нас двоих. Он впивается пальцами в мои ноги, входит все глубже и глубже, пока не достигает пика. Кажется, что он захватил ниточку плотного клубка в моем животе и единым быстрым движением размотал его, высвобождая небывалый всплеск эйфории.
Комната крутится вокруг, будто карусель. Выкрикиваю какие-то слова, даже не понимаю их смысла. Кажется, что я готова обнять целую вечность.
Какое-то время просто лежу, даже не осознавая где я, и ловлю пронизывающее тело удовольствие. Когда поднимаю веки, вижу, что Богдана рядом нет. Любит же он исчезать после секса…
***
Одевшись, спускаюсь вниз. Богдана нигде нет, наверное, в своем кабинете. Танюшки тоже не видать. Зато появляется Бланка. Она зовет меня жестами, тараторя что-то на своем языке. Следую за ней на кухню, где она выставляет передо мной блюдо и снимает крышку. Вижу аккуратные блинчики с гарниром, кажется, из бананов и зелени. Пробую на вкус — выглядит аппетитно, но как-то слегка пресновато. Может, у неё на родине так и готовят, но как по мне не помешало бы добавить вкуса.
Но все же хочу есть, поэтому не отказываюсь от угощения. Во время трапезы замечаю, что служанка смотрит на меня каким-то странным, немного неприятным взглядом. Но постепенно привыкаю к этому.
Мысли занимает другое — если я в опасности, то почему Богдан не рассказывает в какой именно? Или он все это придумал, чтобы удержать меня здесь, рядом со своей дочерью?
Складывалось впечатление, будто он решил сделать Танюшке подарок. А что подарок — живой человек, у которого есть своя жизнь, его мало волнует.
Но почему меня?
С его финансами он может запросто нанять лучших воспитателей с дипломами, рекомендациями и всем прочим. Зачем ему я, никогда не имевшая нормального опыта общения с детьми? У меня даже младшей сестры или брата нет.
И, черт возьми, как мог случиться наш брак?
А потом в голову постучалась мысль:
Он же не человек, черт его дери!
Точнее не совсем человек, а оборотень.
Я не была специалистом по оборотням, но знала одно — если они кого-то выберут — разобьются о стену, но получат чего хотят. Может, так и случилось? Он решил, что я его эта самая…
Истинная пара?
Но почему об этом просто, черт возьми, не поговорить?
И к чему все тайны?
Ни черта не понимаю!
Я доедаю блинчики, решив, что раз уж я тут, в следующий раз попробую приготовить еду сама.
— Где Богдан? — пытаюсь спросить у Бланки.
Она принимается тараторить на своем языке, изредка переходя на ломанный русский и что-то показывает на пальцах. Может, она и дает мне ответ, но до меня он не доходит.