Обними меня на рассвете (ЛП)

— Анка… Боже, да!
Его глаза закрылись на долгое мгновение, а затем резко распахнулись, когда он крепко сжал ее.
— Вот так. Я так сильно хотел тебя.
— Мне это нужно. Дай мне это.
Дикими, почти безумными движениями она снова и снова пронзала его твердым членом себя, без ритма, без техники, просто чувствуя его так глубоко внутри себя, как только могла. Он сдерживался, пассивно позволяя ей это дикое спаривание. Он так прекрасно ее растягивал. Она была создана для него. Иметь его глубоко внутри себя было все равно что снова оказаться дома. Солнце, тепло и чувство принадлежности, по которым она так скучала, постепенно овладели ею, и если она закроет глаза, то почти поверит, что между ними никогда не было ничего ужасного.
Когда Лукан высвободил свои руки и обхватил ими ее бедра, он взял под контроль ее толчки, его пальцы снова надавили на шрамы, которых раньше не было. Вся правда снова нахлынула на нее. Но он не останавливался, не задавал вопросов и не делал пауз. Лукан просто раздвинул ноги и приподнял бедра, входя в нее уверенными, глубокими толчками. Его пальцы впились в ее кожу, пока он контролировал ее тело. Она могла бы начать все это и быть на вершине, но он так легко взял верх и отдал ей каждую частичку своей страсти.
— Ты выглядишь потрясающе.
Его взгляд ласкал ее рот, твердые соски, длинную линию пресса и обнаженные складочки.
— Как и во всех моих снах за последние месяцы.
Этими словами он собирался проложить себе путь обратно в ее сердце. Если он вообще когда-нибудь покидал его. Она не могла находиться рядом с ним, и все же иногда ей так сильно хотелось услышать его голос, что она плакала… больше ничего не имело смысла. Ураган, в который превратились ее эмоции, полностью уничтожил ее логику.
Теперь Лукан был ее единственным якорем.
— Остановись. Больше ничего не говори.
Потому что, если бы он это сделал, она бы просто заплакала.
Лукан потянул ее вниз, пока ее грудь не уперлась в его грудь, и крепко прижал к себе, наполняя ее глубокими, уверенными движениями, медленно разбирая на части, пока наслаждение наполняло ее восхитительным, тугим покалыванием.
— Я не могу держать это в себе, Анка. Я никогда не делал секрета из того, что скучаю.
После этого невозможно было не погрузиться в него. Все в нем было так дорого, и теперь она могла только вспомнить все причины, по которым влюбилась в него. Когда-то она обожала его нежность. Теперь же она жаждала этого каждым нервом своего тела — хотя и знала, что это полностью разрушит ее.
Затем он обнял ее и положил руки ей на спину. Она полностью напряглась, ее глаза расширились от паники. Она попыталась заглушить ту, но недостаточно быстро.
Его руки скользили вверх и вниз по ее спине, прослеживая рельефные линии, которых не было до ее похищения. Теперь он все понял. Боже, он знал. Еще одно несовершенство открылось ему, и все внутри нее сжалось. Она так сильно хотела его, но не могла смириться с тем, что в его глазах была далеко не идеальна. Черт возьми, она действительно не имела никакого смысла.
Отчаянно извиваясь, она оттолкнула его, заставляя убрать руки со своей спины. Она встала на колени и встала, выталкивая его твердую длину из своей цепкой плоти. Тяжело дыша, она встала над ним и покачала головой, а затем принялась лихорадочно искать свою одежду. Это было ошибкой — подпустить его так близко.
Когда она попятилась, он встал и подошел к ней, твердый член блестел от ее соков, сердито-красный, он требовал ее внимания.
— Вернись сейчас же.
Она настойчиво покачала головой:
— Забудь. Мы закончили.
— Ты не хочешь секса, прекрасно. Мы не занимаемся сексом. Но я хочу посмотреть на твою спину.
— Да пошел ты.
Его глаза сузились.
— Ты никогда раньше не произносила эти слова. Это уже дважды за один день.
— А тебе-то какое дело?
Может быть, если бы она могла сбить его с толку, он был бы так раздражен ее поведением, что забыл бы о шрамах.
— Меня это никогда не переставало волновать, — тихо сказал он.
Пока она моргала, вбирая в себя эти слова, он бросился к ней, схватил за запястье и притянул ближе. Мгновение нерешительности — вот и все, что ему потребовалось. Но цена была роковой, она знала это, как только он схватил ее за плечи, развернул и толкнул на колени на циновку. Внезапно свет в комнате вспыхнул так ярко, что стал почти ослепительно белым. Она сморгнула слезы, обжигавшие ей глаза. Теперь она могла бороться, но зачем? Ущерб неисправим. Она больше не могла прятаться.
— Боже мой, — его голос дрожал.
И она знала, на что он смотрит: на массу розовых линий, пересекающих ее спину, каждая из которых представляла собой раненную кожу, которую Матиас снял с нее своим любимым хлыстом. Он наслаждался ее кровью, ее болью, ее мольбами. В конце концов, она научилась молчать, но недостаточно быстро, чтобы избежать шрамов. Он полностью истощил ее энергию в течение нескольких дней, так что ее тело не могло нормально исцелиться. А потом он с каждым опустошающим толчком вливал в нее столько энергии, что она боялась сойти с ума.
Она опустила голову и зарыдала.
— Останься со мной, Анка, — тихо приказал Лукан. — Возвращайся сюда и сейчас. Не позволяй мыслям покидать меня, любовь моя.
— У меня отвратительная спина.
— Это ты, и ты никогда не сможешь быть уродливой.
Он опустился на колени позади нее, и его губы коснулись ее искалеченной кожи.
Удивление пронзило ее насквозь. Неужели он сошел с ума? Анка вздрогнула и попыталась вырваться из его рук, но Лукан не отпускал ее.
— Проклятие. Стой! — запротестовала она. — Ты не можешь этого делать. Больше нет никаких нас. Я больше не твоя ответственность. Отпусти!
Он нежно провел рукой по ее спине. Его губы последовали за той, а затем мягкий язык проделал тот же путь.
— Мне так жаль, что ты прошла через это. Мне так жаль, что меня не было рядом. Теперь я здесь.
— Это не имеет значения! — она закричала. — Все изменилось. Я больше не могу быть такой идеальной. А теперь ты знаешь. Так какого хрена все это вообще. Где моя одежда?
Она огляделась вокруг.
Ей нужно было убраться отсюда, подальше от него. Пока она окончательно не сломалась и не разрыдалась от всей той любви, которую никогда больше не получит и не заслужит, потому что никогда не будет той, кого он хочет и в ком нуждается.
Лукан обхватил рукой ее затылок и заставил снова опуститься на колени на циновку.
— Оставайся здесь. Не двигайся, Анка.
Глубокий тембр его голоса, намек на чувственную угрозу заставили ее ахнуть. Он говорил серьезно:
— Ты меня слышишь?
Глава 8
Лукан ждал, затаив дыхание. Анка наконец-то заговорила, открыв ему то, что было у нее в голове, в сердце. Это может быть хорошо для них обоих. Он знал, по крайней мере, кое-что из того, что случилось с ней по вине Матиаса. Но это знание заставило его захотеть опуститься на колени рядом с ней и заплакать.
Ради нее он не мог этого сделать, ей нужна была его сила. Он уже подвел ее во многих отношениях. Он не мог снова подвести ее. Хотя он и хотел обдумать все, что только что узнал, чтобы решить, как справиться с чувством вины за ее боль, но она нуждалась в нем сейчас. Это было гораздо важнее.
Обхватив одной рукой ее шею, а другой откинув волосы с лица, он наклонился к ней, а затем поднес палец к ее подбородку, чтобы приподнять его. Ее янтарные глаза умоляли. Ее губы задрожали. Его сердце разлетелось на миллион осколков. Боже, ради этой женщины он готов на все.
— Поговори со мной, Анка.
— Нет. Позволь мне уйти.
Она казалась такой чертовски побежденной, что это разбило ему сердце. Он покачал головой:
— Нет. Я уже сделал это однажды. Я больше не буду этого делать.
— Я не твоя проблема.
Анка, независимо от того, что думала, была его парой. Один поцелуй, и это, конечно же, пронзило его насквозь. Он ничего так не хотел, как прижаться к ней губами и впиться в нее, прежде чем произнести слова, которые снова свяжут его с ней.