Обними меня на рассвете (ЛП)

— Жаль, — сказал Кейден. — Мир был бы гораздо лучше без него.
— Я думаю то же самое о вас всех, но сейчас это непродуктивно, не так ли?
— Конечно, нет.
Брэм мерил шагами комнату.
— Значит, она тебя раздражает. Почему я должен верить, что ты не в ладах с ней?
— Я отказался от ее… чар. Учитывая, что она пыталась убить меня во сне после этого и почти уничтожила Анарки в своей ярости, я думаю, можно с уверенностью сказать, что мы никогда не будем равны.
Матиас нахмурился, глядя на Маррока:
— Я не могу решить, храбрый ты или глупый с тех пор, как разделил с ней постель. Прелестно, но нет.
Оливия толкнула локтем Маррока. Румянец залил щеки большого воина.
— Да, это урок, который я хорошо усвоил.
— Совершенно верно. Затем идет воздействие на людей. Может, я и заигрался с этой идеей, но на самом деле никогда этого не делал, особенно так, как это делала она. У меня нет других заверений, чтобы предложить тебе, Рион, кроме моей клятвы, что это в моих интересах, так же, как и в твоих, чтобы Морганна ушла. В конце концов, я не могу допустить, чтобы она разрушила мои планы.
— Конечно, ты бы хотел, чтобы весь этот злой свет падал на твою собственную уродливую задницу, — проворчал Айс.
— Айсдернус. Ты был таким тихим.
Матиас повернулся к нему с обаятельной улыбкой:
— Надеюсь, тебе приятно будет узнать, что я часто думаю о твоей очаровательной сестре. Гайлин была просто прелесть. Трагично, что она умерла так быстро.
Айс с рычанием бросился на Матиаса:
— Я убью тебя, ублюдок.
— Брэм.
У злого волшебника хватило наглости выглядеть одновременно потрясенным и испуганным.
Все знали, что это не так, и Анка кипела от злости. Этот ублюдок использовал против них их же собственные правила и наслаждался каждой секундой.
С проклятием Брэм обогнул свой стол, чтобы перехватить Айса.
— Играй красиво или войны для тебя не будет.
— Это же гребаный вздор! Он не может бросить мне в лицо тот факт, что убил мою сестру…
Когда Брэм оттолкнул Айса, чтобы удержать его на расстоянии, он повернулся к Матиасу:
— Больше никаких насмешек по поводу насилия, которое ты совершил или хотел бы совершить над кем-либо из Братьев Судного Дня или их близких. Это попадает под правило «играть красиво».
Улыбка Матиаса сверкнула, когда он сел в одно из кресел.
— О, я кого-то расстроил? Так жаль. Я сделаю все возможное, чтобы воздержаться.
Нет, этот ублюдок сделает все, что в его силах, чтобы уколоть слабые места всех, Анка знала это. Сейчас он просто проверял их, но через несколько минут он уже знал, что она боится его, Лукан сделает все возможное, чтобы защитить ее, ярость все еще была у Айса из-за ужасного убийства его сестры, и что Брэм вмешается и будет действовать как бесстрастная третья сторона, когда это необходимо. Матиас определенно ничего хорошего не замышлял. Но она действительно верила, что Морганна не на его стороне, черт побери.
— Я выложил все, что знаю о Морганне. А что ты знаешь? — спросил Брэма темный волшебник.
— Мы все еще ведем расследование. Мерлин оставил после себя зелье. Даже капля его убьет ее. Но мы понятия не имеем, где оно спрятано.
— А, так вот что она искала.
Матиас сложил пальцы на плоском животе и скрестил лодыжки, откинувшись на спинку стула.
— Она прочесала все старое, отсюда и нападение на Стоунхендж. Я также знаю, что она немного поболталась в Гластонбери.
— Я понятия не имею, куда Мерлин мог спрятать зелье.
— Ты его найдешь. А когда оно у тебя будет, я найду Морганну.
— Даже если мы его найдем, боюсь, что получить его будет не так-то просто. Мерлин наложил на него определенные условия, вот почему ты здесь.
Брэм быстро объяснил, что ему нужна кровь из линий Мерлина и Наймью.
— Интересно, но я не знаю, чем могу вам помочь.
— Мы знаем, что ты последний живой потомок Наймью.
Матиас нахмурился, затем посмотрел на Табиту, его взгляд задержался на ее подросшем животе:
— Твой отец все еще помогает тебе из могилы. Тогда это, должно быть, хоть какое-то утешение.
Но не так сильно, как то, что ее отец действительно был здесь, и Анка онемела от ужаса, осознав, сколько жизней было навсегда изменено жадностью Матиаса к власти и насилию, пока она была отделена от этой группы людей. Маррок едва не погиб, а Кейден и Сидни едва спаслись. Ее собственная кузина Аквариус чуть не погибла от рук Зейна просто потому, что так пожелал Матиас. Сестра Айса стала его жертвой несколько сотен лет назад, а сам Айс чуть было не последовал за ней, как раз перед тем, как они с Сабэль соединились. Брат Саймона оказался в руках Матиаса. Пара Рейдена, Табита, потеряла всю свою семью. Тайнан пережил жестокое убийство ведьмы, с которой так страстно желал спариться, а потом позволил Матиасу лишить себя жизни несколько месяцев спустя, просто чтобы прекратить мучения. Так много трагедий, и почему? Чтобы этот ублюдок мог быть королем зла?
Лукан шагнул вперед и вытащил ужасный зазубренный нож, висевший на ремне вокруг его бедер, который она раньше не замечала.
— Почему бы нам не взять его чертовски прогнившую кровь прямо сейчас и не оставить труп?
Брэм стоял между ним и Матиасом, приподняв бровь:
— Кровь должна быть от живого потомка Наймью. Отойди.
Анка вздрогнула. Лукан никогда не был склонен к агрессии или насилию. Кроме того, он никогда не был менее заботлив и нежен с ней. Но эта другая его сторона… она наблюдала за ним с явным замешательством. Сабэль сказала ей, что траур по паре изменил его. Неужели внезапный разрыв вековой связи был чем-то вроде потери конечности? Или это больше похоже на потерю сердца?
Шок поднял голову и посмотрел на нее с суровым предупреждением. Да, она предполагала, что в будущем ее ждет наказание, но если этот день будет все труднее переносить, она будет нуждаться в нем.
Матиас лишь улыбнулся Лукану.
— Значит, тебе нужна кровь живого родственника Наймью и Мерлина. Звучит достаточно просто.
— Не совсем. К сожалению, нам еще нужна баньши. Знаешь хоть одну?
Эти бледно-голубые глаза перешли на нее, пылая злобным ликованием, и сердце Анки замерло.
— Большинство думает, что они были уничтожены, но где-то поблизости должна быть одна из них. Я в этом уверен.
Это было все, что Анка могла сделать, чтобы оставаться неподвижной, не ерзать, не уходить. Не выдавать себя с головой. Она сглотнула и уставилась на пятно на стене напротив, желая, чтобы ее бурлящий желудок успокоился, а бешено колотящееся сердце замедлилось.
Брэм посмотрел на Фелицию, ожидая подтверждения, и та кивнула. По лицу лидера Братьев Судного Дня поползло разочарование.
— Так ты ее знаешь или нет?
Анка с трудом подавила желание заломить руки. Матиас не мог лгать в одной комнате с Фелицией. Неужели он ее выдаст? Будет ли Лукан смотреть на нее с ужасом?
Шок встал и бросил на нее яростный взгляд, прежде чем попасть в фокус Брэма.
— Мы уже все обсудили. Баньши скрываются, не так ли? Мы все могли бы знать одну и ни хрена не знаем.
Выражение лица Брэма говорило, что он не верит ни одному из них, и не без оснований. И снова она задумалась, стоит ли ей признаться. Она нервно постукивала носком ботинка и перебирала все причины, которые уже обдумала, а затем пришла к тому же выводу. Она могла рисковать всем, когда не могла ничего изменить. Пока она не станет матерью, ее родословная будет бесполезна для этого дела.
— Если ты наткнешься на баньши на следующем углу улицы, пошли ее сюда, хорошо?
Брэм натянуто улыбнулся и снова повернулся к Матиасу.
— И никаких идей, где может быть спрятано смертельное зелье Морганны?
Матиас покачал головой:
— В отличие от Мерлина, Наймью не любила вести себя напыщенно. Она почти ничего не оставила после себя в рукописях. Я проверю все, что у меня есть, но думаю, что там ничего нет.
Еще один тупик. Как долго ей придется терпеть присутствие Матиаса на собраниях братьев под предлогом убийства Морганны, когда ни у кого нет нужных инструментов? Чертов фарс. И для чего же? Чтобы он мог дразнить их всех? Подойти поближе? Заслужить доверие кого-то глупого и, может быть, разорвать его изнутри? Неужели кто-то в этой комнате настолько доверчив?