Обними меня на рассвете (ЛП)

— Тсс. Сосредоточься на мне, Анка. Прими меня сейчас, — потребовал Шок, когда раздвинул ее ноги шире, а затем скользнул членом внутрь одним мощным толчком.
Его размер всегда заставлял ее задерживать дыхание, и он давал ей очень мало возможностей приспособиться. Ее тело содрогнулось. Она с криком вцепилась в ремни. Его пальцы прошлись по ее клитору, а губы, коснувшиеся ее кожи, медленно расслабили ее. Наконец, Шок полностью вошел в ее тело и начал медленный, безжалостный темп, который подталкивал ее вверх по матрасу с каждым толчком. Время от времени он заставлял ее снова опуститься, яростно сжимая бедра и прижимая к себе, пока между ними не пропадал воздух. Путы царапали ее запястья. Простыня натирала соски. Бородка Шока царапнула ей плечо. И все это поставило ее на острие бритвы.
Его зубы скользнули по местечку между ее шеей и плечом.
— Ты заставляешь меня голодать.
Он собирался отправить ее за пределы безумия. Когда он брал ее таким образом, наслаждение всегда было таким сильным, что она кричала, пока не начинало саднить горло, а потом на долгие минуты теряла сознание. Потеря контроля была полной, и это почти пугало ее. Но Шок позаботился о стольких ее потребностях, даже проводя долгие часы с ней вначале, чтобы узнать, на что она отвечает, что заставит ее отпустить всю ярость, боль и желание, заключенные в ней. Она была обязана ему всем.
— Ты хочешь меня?
— Всегда, — пообещала она.
— Я держу тебя.
А потом он укусил.
И Анка разлетелась на куски с резким, пронзительным криком, который разнесся по всему дому и отозвался эхом. Наслаждение бульдозером поглотило ее, заставляя каждый уголок ее тела трепетать жизнью с богатым водоворотом удовольствия, от которого у нее закружилась голова, и она воспарила. Позади нее Шок целовал ее шею и вбивался в нее все сильнее, пока не выругался, не застонал, а затем не излился внутри нее. Она летела, плыла туда, где не было ни боли, ни сожаления, ни каких-либо чувств… только благословенная тишина. И темнота. Она закрыла глаза.
Когда она пришла в себя, он встал с кровати, оделся, поправил темные очки и теперь бродил по комнате с бутылкой виски в руке:
— Все в порядке, малышка?
Она потянулась, вздохнула и уставилась на Шока. Обычное чувство вины ударило ее в живот. Эта эмоция была бесполезной и только разозлила бы его, поэтому она подавила ее и встала.
— Конечно. Спасибо.
Внезапный стук в стену заставил ее подпрыгнуть. Его свирепый взгляд заполнил ее обзор.
— Мне не нужна твоя гребаная благодарность.
Он никогда не просил об этом, никогда не говорил об этом вслух, но он хотел того, чего она никогда не сможет ему дать. Ее сердце. Оно не принадлежало ей уже сто лет.
— Дерьмо, Анка. Ты никогда не пыталась. — Он схватил ее за руки, сжимая так сильно, что она ахнула. — Не делай этого. Мы уже много раз это обсуждали. Это не имеет значения. — Что тебе еще нужно от меня, мать твою?
Он редко обсуждал что-либо в таких откровенных выражениях. То, что он сейчас начал, заставило ее остановиться. Чувство вины пронзило ее.
— Ничего. Ты сделал все, что я только могла пожелать, и даже больше.
Шок нахмурился под темными очками, его темные брови превратились в букву V, которая исчезла под черной оправой.
— За исключением того, чтобы не быть дыркой для Лукана.
Это был Шок, которого она знала. Тот, который набрасывался, когда чувствовал угрозу, беспокойство или страх.
— Вот такой я страшный монстр, — усмехнулся он. — Я не боюсь.
Анка пропустила это замечание мимо ушей, не назвав его лжецом. Достаточно было того, что он вздрогнул, когда она подумала об этом. Его статус-кво менялся, и ему это не нравилось. Она все поняла.
— Рад это слышать.
Она улыбнулась:
— С завтрашнего дня я буду тренироваться, чтобы сражаться с Матиасом. Я ценю все, что ты для меня сделал, Шок. Действительно ценю. Но мне нужно это сделать.
Его поза изменилась, взгляд пронзил ее насквозь:
— Я могу научить тебя большему, чем эти придурки.
— Может быть, но это чепуха. Ты не можешь. Ты не сможешь защищать меня вечно.
Шок определенно выглядел так, будто хотел попробовать. Он скрестил обтянутые кожаной курткой руки на массивной груди.
— Лукан вообще не может защитить тебя. Тебе лучше избегать его, пока ты учишься драться. Или он залезет тебе в голову и опять нагадит, Анка.
Она закрыла глаза, пытаясь опустошить голову. Но он был прав. Лукан ничего не понял. Он никогда этого не поймет.
— Сомневаюсь, что мы будем видеться так часто. Маррок, вероятно, научит меня сражаться с людьми, и я уверена, что Брэм будет работать со мной, чтобы улучшить мои магические навыки. Я вообще сомневаюсь, что увижу Лукана.
— Хорошо. — В его голосе зазвенела сталь. — Если этот ублюдок прикоснется к тебе, я убью его.
Глава 3
Одетая в выцветшие джинсы, которые почему-то стали слишком большими за последние несколько месяцев, и хлопчатобумажную рубашку с длинными рукавами, которая позволяла свободно двигаться, Анка вошла в помещение, которое когда-то было бальным залом, в недавно отстроенном поместье Брэма. В этой итерации особняка он не потрудился сделать его шикарным или элегантным. Деревянные полы и зеркала, покрывающие одну стену целиком, существовали исключительно для учебных целей, а оружие располагалось вдоль других стен. С потолка свисали боксерские груши. Окна выходили на стрельбище и мишень для стрельбы из лука. В комнате не было никакой мебели.
Она на цыпочках вошла в тишину, вбирая в себя все происходящее. Она явилась на рассвете, как было велено, Брэм отправил ее в бальный зал и велел ждать. Расхаживая взад-вперед, она нервничала, и каждая проходящая минута раздражала ее. Она ждала уже несколько недель. Месяцы. Месть была красным туманом в ее голове. Следующим напитком, которого она жаждала. Наркотиком, в котором она нуждалась, чтобы продолжать жить. У нее не было терпения ждать.
Но, как и со всем остальным с той ночи, когда ее оторвали от прежней жизни, у нее не было выбора.
Деликатно прикусив нижнюю губу, она потрогала рукоять зловещего ножа, висевшего на стене, провела ладонью по ярко-красной боксерской груше, висевшей рядом, и отпрянула при виде очень грозного пистолета, сверкающего на стойке, полной оружия.
Боже, неужели она вляпалась по уши? В комнате пахло потом и тестостероном. Они практиковали насилие здесь каждый день своей жизни. Она никогда никого не убивала, даже насекомых. Но для Матиаса она сделает исключение. Это означало начать здесь и изучить каждое из этих видов оружия в совершенстве. Не важно, как сильно это пугало ее, как сильно вырывалось из ее тела сердце — даже если это стоило бы ей самой жизни — она убьет этого ублюдка.
Внезапно она почувствовала жар у спины. Чья-то рука обхватила ее за шею и притянула к твердому телу. Другая рука мужчины с рычанием обвилась вокруг ее талии. Накатила паника, и она закричала, отбиваясь и извиваясь всем телом. Но ее противник был выше ростом, наделён большим весом и силой, его хватка была твердой.
Анка попыталась телепортироваться, но что-то блокировало ее магию. Когда это не сработало, она наклонила голову, укусила его, впилась ногтями в его предплечье. Пихалась, толкалась, кричала. Ничего. Он не сдвинулся с места и не сдвинулся даже на долю дюйма… разве что прижал растущую эрекцию к ее пояснице.
Ощущение его молчаливого требования заставило ее замереть. Рыдание застряло у нее в горле:
— Не надо, нет! Пожалуйста.
Мгновенно он отпустил захват и отступил назад. Анка тяжело дышала, сердце колотилось в пугающем ритме, адреналин хлынул через ее тело, когда она развернулась и попятилась, широко раскрыв глаза.
— Лукан?
Она прижала руку к груди в ошеломлении.
Он просто кивнул ей.
— Я вижу, мы начнем с нуля.
— О чем ты говоришь? Какого черта ты здесь делаешь?