Беглянка (СИ)
— Пей! — Вновь сунул мне под нос стакан Жельян. — У тебя высокая температура, надо сбить.
Я попробовала увернуться, отклонилась, однако Ян был настойчив — молча схватил меня за волосы, зафиксировав в нужном ему положении, и заставил принять ещё немного этого отвратительного снадобья.
На сей раз рвотный рефлекс я прочувствовала гораздо ярче, со всеми оттенками, дёрнулась в сторону, чтобы облегчить своё состояние, но никто меня никуда не пустил. Тогда в ход пошли руки — я с силой толкнула противника и тут же захлебнулась беззвучным криком. Ладони и запястья, на которые пришлась максимальная нагрузка, пронзила невыносимая боль.
Лекарство со своим неприятным вкусом вмиг отступило на второй план.
— А я предупреждал. — Невозмутимо напомнил Жельян, вставая с табурета. — Сейчас обновлю компрессы. Лежи спокойно.
Я напряжённо кивнула, неспособная отвлечься от постоянной пульсации в пострадавших конечностях. С каждой секундой становилось всё хуже, тело горело, кожа словно плавилась, во рту пересохло…
Мне ещё ни разу в жизни не было так плохо. И дело не столько в болезненности испытываемых ощущений или в используемых методах лечения, а скорее в непрекращающемся жаре, охватившем буквально каждую клеточку моего несчастного организма. И ничто не могло по-настоящему смягчить мои страдания…
Тем временем мужчина благополучно сменил повязки, и по рукам снова растеклось сладостное онемение.
— Пей. — Опять приказал он.
Скривившись, я выполнила требуемое, переждала самый неприятный момент, и, наконец, не выдержала:
— А нормальных средств у вас нет?..
Как ни странно, голос прозвучал твёрдо и уверенно, без хрипов или какого-либо напряжения. Как обычно.
— Другие в твоём теоретическом положении принимать опасно. — Непреклонно заявил Ян.
— Чушь! — На секунду забыв о боли, взмахнула рукой я. И тут же прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. — Сейчас все лекарства адаптированы под беременных.
— На других планетах — возможно. Но у нас их нет.
— Так купите!
— Зачем? Мы прекрасно справляемся своими силами.
Я скептически покосилась на стакан, который по-прежнему держал в руках мой собеседник.
— Зря ты так. Это нормальные, проверенные временем методы лечения. Всем всегда помогают.
— Значит, я не первая?..
— Нет, конечно. Почти все рабыни получили обморожения. Но на руках несли только тебя.
Краска смущения залила мне щёки.
Вот, оказывается, что это была за тряска!.. Приятно осознавать, что кто-то настолько сильно заботился обо мне. Правда, я всё равно предпочла бы обойтись без этих сложностей. И особенно — без последствий. Уж очень неприятно было вот так лежать.
А потом до меня дошло ещё кое-что… И волосы на голове встали дыбом.
— Погодите! Здесь что, всегда так?!
— Неудачное терраформирование. — Пожал плечами Жельян.
В грудной клетке глухо и безнадёжно ухнуло сердце.
В свете последней информации о побеге можно было забыть. За пределы купола я выходить больше не собиралась. Разве только с Инквизитором…
От воспоминаний о любимом в душе проснулась совесть и принялась активно скрестить в рёбра…
Да. Император выбрал оптимальное место для заточения профессиональной воровки. Природе мне противопоставить было нечего. Оставалось только смириться со своей участью и молиться, чтобы Лауль сумел разгадать коварный план своего отца. А потом — найти и спасти меня.
И лучше, если всё случится до того, как мне придёт пора рожать…
Новая жизнь. Заточение
О, с каким страхом и нетерпением я ждала конца назначенного Жельяном срока! Считала часы и минуты! Ведь убедившись в правдивости моих слов, Ян обязательно должен был изменить своё ко мне отношение!
Наконец, этот день настал…
Утром, едва отворилась дверь, я подскочила на кровати и выжидающе уставилась на вошедшего мужчину.
А тот, будто ничего не замечая, прошёл к столику, закрепил поднос и лишь тогда повернулся ко мне.
— Юбку. — Коротко бросил он, не увидев должной реакции.
Я испуганно отступила. Непроизвольно.
— Что, опять сначала?.. — Устало спросил Ян. — Скрыть ты всё равно ничего не сможешь! Поднимай юбку. Живо!
Но на меня словно нашёл какой-то ступор. Разумом я прекрасно понимала, что могла ошибиться в расчётах, или он решит продолжать проверки до самого дня родов… И всё же упрямо не шевелилась.
Разбираться Жельян не стал. Просто подскочил ко мне, повалил на кровать и грубо сорвал платье. Целиком. Я даже не успела сообразить, что происходит, не говоря уже о сопротивлении. Всё произошло слишком стремительно.
— Чисто… — Внимательно меня осмотрев, резюмировал Ян.
И в его голосе даже послышалось облегчение.
Мотнув головой, я решительно отогнала уже ставший привычным за последние недели стыд, подобрала с пола остатки своего наряда, озадаченно помяла эти лохмотья в руках и завернулась в покрывало, уронив тряпки на ковёр. Надеть их уже не представлялось возможным.
— Не объяснишь, что это была за комедия? — Раздражённо поинтересовался «муж».
Я неопределённо пожала плечами. Сообщать правду было страшно, юлить и лгать — опасно. Наилучшим выходом из ситуации показалось дать ему придумать мне оправдание самостоятельно.
— Ладно. — Так и не дождавшись ответа, махнул рукой Жельян. — Неважно. Но я бы рекомендовал тебе не испытывать больше моего терпения. Сама понимаешь, чем это может закончиться. Жалеть будем оба, а расплачиваться придётся тебе.
Всё это я осознавала и без него. За разрушенные мечты и надежды он превратит мою жизнь в кошмар, чего мне, разумеется, совершенно не хотелось.
— Не знаю, что на меня нашло… — Покаянно опустив, пробормотала я. — Оцепенение какое-то. Извините.
И не соврала ни словом. Всего-навсего немного недоговорила.
— Хорошо. Только постарайся в следующий раз дать какой-то знак.
На языке упорно вертелся вопрос, почему бы ему самому не вести себя спокойнее и не принимать поспешных решений… Однако я мужественно сжала губы и молча кивнула в знак согласия.
Последовала неловкая тишина.
— Чего тянешь? Завтракать иди. Остынет.
Я отрицательно покачала головой, лишь плотнее укутываясь в колючую ткань.
Нет, я не смущалась Яна. В конечном итоге, он уже видел всё и даже больше… Но щеголять нагой перед малознакомым мужчиной было не очень приятно. Похоже на провокацию.
— Хорошо. — Понятливо покосившись мне под ноги, сказал Жельян. — Тогда я уйду и вернусь уже в обед. С новым платьем. А ты позавтракай.
— Непременно. — Заверила я, проводила Яна взглядом и приступила к трапезе.
На деле ничего исключительного в его поведении не усматривалось. Он с самого начала очень беспокоился обо мне, практически трясся надо мной…
Так, пока я лежала пластом, он лично контролировал приём всех лекарств, менял повязки и мазал наиболее пострадавшие от мороза участки кожи. И после, когда выяснилось, что я всё-таки умудрилась простыть — продолжал ухаживать в одиночку, рискуя заразиться. Вот и сейчас — тщательно проверял, чтобы я ела и никогда не оставалась голодной.
Этакий заботливый тюремщик…
Однако на его счёт я не обольщалась. Все мысли «мужа» были прозрачны, как стекло. В них мне выделялось место матери возможной девочки, должной стать его дочерью… Правда, и сам теоретический ребёнок тоже не был основной причиной. Уверена, он запросто мог бы назначить кого-нибудь со стороны для наблюдения за выполнением необходимых предписаний… Но не стал. Потому что больше всего опасался, как бы наш заговор ни раскрылся и о попытке обмана ни узнали его противники, желающие занять место лидера.
В здравом уме такого шанса никто не упустит, это ясно.
И всё же я испытывала какую-то странную привязанность к Жельяну. Нет-нет, ни о какой влюблённости с моей стороны не шло и речи! Просто тёплый отклик души. Но на что?.. Ведь, по сути, всё это было самым обычным контролем!
Наверное, правильно говорят: жертвы имеют тенденцию привязываться к своим мучителям, что на фоне гормонального всплеска я ощутила особенно остро. И пусть Ян не являлся в полной мере злодеем или тираном, скорее спасителем — всё равно. Это было моим единственным оправданием перед совестью и Лаулем, чувства к которому никуда не делись, а лишь слегка отошли на второй план.