Путь ведьмы (СИ)
Вокруг вырос полог из темноты, создавая стены. Только тогда Ант сдвинулся с места. Он обхватил меня. Я выбросила вперед здоровую руку — еще немного и сломала бы ему нос, но Ант уклонился. Я металась из стороны в сторону, пытаясь раздереть его хватку и вырваться. Звериный, нерациональный страх отвечал за каждое движение, каждый порыв. Ант был рядом, когда я просыпалась из-за кошмаров. День за днем, истерика за истерикой, он научился меня успокаивать.
И когда во мне не осталось ни крохи сил чтобы шевелиться, пришли слезы. Только тогда Ант расслабил хватку, а я уткнулась в его рубашку, поливая ее слезами. Сама пока не понимая, из-за чего. Сначала навалились воспоминания о сетке, о пустоте и, будь он проклят, животном страхе.
— Твои руки будут в порядке, — прошептал Ант и притянул меня ближе.
Я задыхалась в панике, слезах и обиде. Прекрасно зная, что сделаю себе только хуже, спросила:
— Где он? Где Куць?
Ант не хотел отвечать. Я держала его взгляд, несмотря на опухшие глаза и слезы, которые превращали мир в одно большое, размытое пятно.
— Его не было, когда я добрался до тебя. Воины, которые разобрались с ублюдками, сказали, что он сбежал в леса.
И вот тогда я потеряла последнее подобие самоконтроля. Я металась, задыхалась и бормотала слова, которые не могла сдержать и надеялась, что Ант их не разберет.
— Почему? Почему они меня бросают? Что со мной не так?
Поток слов прервался, когда я больше не могла вставить и слова между всхлипами. Родители отказались за нас бороться, они сдались. Я смотрела, как мои братья и сестры медленно умирали один за другим. И когда оказалось, что Куць выжил, я узнаю, что он бросил меня не один, а два раза?
— Рия, — пробормотал Ант не в первый раз. Он держал мое лицо в руках. — Рия, послушай. Ты не могла выбрать брата. Ты не могла повлиять на его решения и на его трусость. Но у тебя есть семья, которую ты выбрала.
Ант произнес слова на древнем, забытом языке.
Его не слышали, а чувствовали. Тысячи лет назад вместо слов маги пользовались энергией. До наших дней с этого языка сохранились считанные фразы. И та клятва, которую Ант сейчас произносил. Он обещал быть рядом при жизни, и он обещал быть рядом после смерти. Такие клятвы не просто скрепляли слова, они приводили их в жизнь.
Маги могли жениться с людьми, но мы никогда не женились между собой. Человеческие ритуалы у нас считались пустым звуком. Но это древняя клятва, ее использовали с начала времен, означала гораздо большее. Человек обещал всего себя — и свой дух после смерти. Сейчас такие клятвы не использовали, маги просто заводили отношения и разбегались, когда считали нужным. Ант, должно быть, сошел с ума.
И, наверное, я сошла с ума, когда ответила ему незнакомыми словами, сливающимися в потоки энергии. Я говорила искренне, ничуть не сомневаясь, что Анту можно доверять, и клятва плелась сама.
***
Когда начали срастаться кости и потихоньку закончилась моя собственная истерика, началась всеобщая.
Первое использование Малахитовой сетки еще получилось спихнуть на случай. Какие-то подонки гнались за королевским потомком, наткнулись за чудом сохранившеюся сетку, использовали ее — не велико дело, с кем не бывает. То, что мне привиделись еще люди в том подвале, спихнули на мое полумертвое состояние в то время. Группа магов обыскала тот дом вдоль и поперек после, и ничего подобного они не нашли.
После второго раза, когда пострадал и Ант, мы все напряглись. Но в те дни коалицию, магистра и профессоров больше волновало нападение на город и нависшая угроза войны. Причем, до сих пор неизвестно, кто за ту атаку отвечал.
Теперь же наши ряды погрузились в панику. Учеников, независимо от специализации, активно учили бою. Магов, работающих во всех смежных дисциплинах, сзывали к нам, пытаясь найти способ выбраться из сетки. В идеале, конечно, целью обозначили все сетки — и способ их изготовления — уничтожить. Академия сотрудничала с нашей Школой и высшими учебными заведениями из других стран в полном мире и согласии, настолько всех поразила нависшая угроза.
Ант так и не передал мне подозрения профессора Войжиха. Я додумалась сама: за Куцям не могли послать такой отряд. Куць, вероятно, согласился привести людей ко мне. Только когда я прямо выдвинула догадку, Ант ее подтвердил. Никто, тем не менее, не мог представить, зачем я могла им понадобиться.
И Ант же тратил половину своего времени со мной, помогая восстанавливать руки и подвижность пальцев, а вторую половину на обучение первогодок. После базовой школы они умели выбрасывать несколько базовых связок от силы — и такой набор не спас бы их при встрече с теми, с кем мы имели дело.
Я же, в свободное (если его можно так назвать) время помогала с исследованиями. Пока они шли неудачно. Мы не знали ровным счетом ничего про происхождения сеток, кроме их создателя Малахита. Мы не знали ничего о группированиях нетренированных магов, которые портили всем жизнь. И это незнание нависло грозовой тучей, страшась стать нашим концом.
Глава 21. Будни, будни… и не очень будни
Практика в этот раз застала меня неожиданно. На волне всеобщих волнений, после очередной Малахитовой сетки, магистр побоялся меня отправлять на какие-либо интересные задания. Войн и даже маленьких беспокойств нигде не происходило. Затишье пугало, обещая потом бурю. Но пока об этом волноваться я не могла.
Мою голову заполнили пресловутый простой люд со своими болячками. В Вурле нам, молодым целителям, выстроили временный госпиталь и отправили лечить всех страждущих. Чтоб навыки не забывались, как сказал профессор Боголан.
Утро началось с бабушки. Миловидной, полненькой, той самой, которая, по преданиям, готовит пирожки внукам и щипает их за щечки. Несоответствия с образом начали всплывать очень быстро.
Сначала бабушка заявила, что она умирает.
В ходе долгих расспросов оказалось, что у нее защемило спину. Боль я облегчила, определила, что хворь хроническая, выписала травок и согревающие смеси и попыталась отправить бабушку домой. Она не обрадовалась.
На волне бабулиного скандала о том, как я хочу ее убить, пришла женщина с дитем. Я обрадовалась возможности переключиться на кого-то нового под важным предлогом. Ребенок засунул себя в нос неопределенное что-то. И периодически он начинал задыхаться — а потом всё становилось на свои места. Именно поэтому его привели сюда спустя неделю.
Я потратила битый час на то, чтобы вытащить у него из носа кусок шишки. Вручную, потому что магия могла помочь с огромными ранами, но к такому она была не готова.
Потом пришел крайне спокойный дед, которому мы вырвали половину прогнивших зубов. Опять же, вручную, магией только обезболив — хотя он настойчиво хотел вместо этого просто выпить чего покрепче.
Девочка со сломанной рукой, беременная женщина с сильными болями, постоянно орущий младенец…
Пальцы слушались меня достаточно, чтобы справляться с такими простенькими заклинаниями, но они начинали ужасно ныть в процессе. Кости срослись, а последствия остались. Но больше всего доставалось голове: она начала раскалываться. Люди проплывали мимо, я, не вдумываясь, их лечила, и появлялись новые. Когда кто-то пытался закатить истерику, я даже этого уже не замечала.
Циввара нашла меня не в лучшем состоянии под конец второго рабочего дня. Я перепутала ее с очередной пациенткой и попыталась обследовать.
— Сколько тебе еще так? — с широко распахнутыми глазами спросила она.
— Лунный круг. Месяц…
— Да, жестоко магистр с тобой.
Мы помолчали. В мою сторону начала продвигаться очередная резвая бабуля, раздвигая толпу больных. Я взмолилась, чтобы ее перехватил какой-нибудь другой целитель. Циввара задумчиво молчала.
Бабулю не перехватили. Зато Циввара, перестав морщить лоб наконец-то, ухватила меня и отвела в сторону.
— Слушай, ты же примешиваешь иногда целительство к атакам? — как всегда, без предисловий, начала она. — И получается что-то опасное?