Братья и сестры в Реестре (СИ)

— Всего лишь сигнал о наркоманском шабаше, и никакой санкции не нужно. Да, Олег Анатольевич?
— Я всё-таки поработал на вас, верно?
— Рассыпаюсь в благодарностях. Теперь можете спокойно заниматься своими делами.
— Сражение выиграно. А как же битва?
— Нам и сражение в отчётность капнет. Всё хлеб. К тому же, одни большие люди поговорили с другими... В общем, с нашей территории эти безобразия уйдут. А вселенская справедливость мне не интересна. Но мне пора. Не скучайте и не связывайтесь с нехорошими… людьми.
Особист отключился. Старший группы забрал трубку и поднял руку. Воцарилась тишина.
— Надеюсь, присутствующие повеселились впрок. Отныне — только мрачные будни, хреновая инсоляция, гиподинамия и скудное казённое питание. Я от лица, — название ведомства прозвучало невнятно, — благодарю этого человека, Олега Каспера, за точную наводку. Скажите ему спасибо. Можете хором. Всё — пакуем этот сброд.
Олег смотрел на бывших товарищей и улыбался. Ему не было ни жалко их, ни стыдно за своё предательство. Планетарии сами сделали выбор — стать собаками, которые носятся за палкой. Даже не за подачку. За обещание подачки. Когда-нибудь потом… Когда им кинут достаточно палок.
Развернулся и чётким шагом покинул дворец культуры. Бойцы, стерегущие дверь, выпустили его вопреки всем служебным инструкциям.
Старший группы захвата чеканным шагом подошёл к груде пленников. Постоял, жуя губы, а потом вдруг гаркнул ближайшему бойцу:
— А где Ушастый?
Тот напрягся.
— А где Жираго? Где его малолетние ублюдки? Вы кого тут собрали — мелюзгу? Где главные фигуранты?
Боец съёжился. Старший ещё раз окинул взглядом планетариев.
— Хорошо хоть Фантомаса взяли.
— А что с ним?
— Читал по нему сводку. Лучше б не читал. Это какой-то маньяк.
Горбатый скромняга, фанат личностного роста получил ещё один пинок под рёбра. Теперь он улыбался.
— Живо прочесать здание и округу! Вдруг они ещё рядом.
Бойцы рассыпались по сторонам, но надёжная охрана рядом с пленниками никуда не делась.
На прежнем месте, галерее второго этажа, появилась Елена Гутенберг — полномочный представитель будущего. Тут же рухнула на четвереньки, и с минуту пыталась одновременно отдышаться и сдержать истерический смех. Из антично очерченного носа струилась кровь.
Девушка посмотрела вниз. Олега там уже не было.
— Неугомонный ты чёрт! — прошипела она. Слизнула кровь с губы, отчего лицо её сделалось зловещим.
Потом девушка, которая была одета в то же приталенное пальто, но изящные ботинки на высокой платформе сменила на практичные кеды, в полуприседе, чтобы не привлекать внимание группы захвата внизу, засеменила вдоль перил. Добралась до выломанного окна, перегнулась через подоконник и уже внизу мягко приземлилась на четвереньки.
Пошла вон!
Не прошло и пяти минут, за которые некурящий Олег успел стрельнуть сигарету у прохожего, и теперь кашлял, как на него набросилась кураторша:
— Что ты натворил, идиот?
— То, что надо было сделать уже давно. Показал, что готов слить властям всю твою пехоту. И поверь, я буду делать это снова и снова, пока ты от меня не отстанешь.
— Не хочешь снова увидеть сестру?
— Без вашей помощи, миледи.
— И за себя не боишься?
— Нет. Ваша поганая контора засветилась перед местными властями. А в работе вы любите тишину и тень.
— Ох и дурак ты, котик. До сих пор ничего не понял. Ну, бывай. Ещё увидимся.
Олег посмотрел на экран. Там моргало сообщение:
 «Поздравляем! Вы еще на шаг приблизились к своей цели. Ваш счет претерпел изменения: плюс 0 фанаций. Текущий счет: 144 фанации. Ваша цель — 300 фанаций.  
 PROфанации: «Наперегонки с мечтой».  
Число стало стремительно уменьшаться, пока не дошло до нуля.
И приложение «PROфанации» с презрительным трезвучием самоудалилось с мобильника.
Олег с раздражением спрятал телефон в карман куртки и поднял руку с сигаретой — чтобы наконец докурить.
Из полумрака в нескольких метрах от Олега выплыл тот самый Ушастый в чёрном кожаном плаще, который покинул ДК до начала шоу. Он приблизился. В руке появилась странная костяная трубочка, похожая на мундштук. Человек дунул в неё со свистом.
 
Олег почувствовал укол в запястье и перевёл на него удивлённый взгляд — словно хотел узнать время. Из запястья торчала острая стрелка со странным оперением, похожим на тампон. В рукав зазмеилась тоненькая струйка крови — легкомысленная, щекотная.
Проходя мимо, отравитель будничным тоном произнёс:
— Ну, бывай, котик. Ещё увидитесь. Но скорее всего — нет.
И снова скрылся в сумраке.
***
— Зачем пришла, зачем пришла… Тебя спасти, идиот, — шипела Елена, сидя перед Олегом. — Ни на секунду нельзя оставить!
В студёном воздухе начала сеяться сырая снежная крупа. Олег лежал на газоне. Справа — остывал труп старого ДК со ржавой крышей, слева, под углом сорок пять градусов, — иллюминировал жизнерадостный торгово-развлекательный центр с засиженной мобилями парковкой. Ещё левее уходил ввысь Вогрессовский мост, на котором красные полосы габаритов соседствовали с белыми — фар.
Мимо по проспекту проносились равнодушные мобили.
Олег лежал на спине. Елена копошилась в нём — сдирала с мясом молнию, отводила в сторону полы облёванной куртки, искала раны и улики, а мокрый снег всё падал, а мобили всё шуршали мимо, и прохожие струились мимо — такие же призрачные и равнодушные.
— Чёрт-чёрт-чёрт. Что с тобой? Тебя ранили? Ударили? Отравили?
Обнаружив ранку с торчащей стрелкой, она побледнела.
— Отравили… Чем же тебя траванули? Олег, не молчи. Что ты чувствуешь? Какие симптомы? Говори, скотина! Ты можешь говорить? Кивни.
Тот молчал и не кивал.
Ощупала кожу вокруг ранки, понюхала. Затем резко вытащила стрелку и принюхалась уже к ней.
Олег уплывал, как капитан — на корме судна, которое отчалило от порта.
Девушка отвесила пощёчину, которая совершенно не помогла. Тело мужчины прочертила судорога, пока слабая. Тренировочная. Потом ещё одна. Олег присвистывал при дыхании.
Лицо его вдруг исказилось в подобии улыбки. Неестественной. Жуткой. А глаза смотрели на окровавленное лицо Елены с тоской.
Выматерившись, девушка достала из маленькой наплечной сумочки шприц, ткнула Олегу в шею и набрала немного крови.
Потом спрятала в специально подготовленный пакетик и шприц, и коварную стрелку, а сам пакет отправила в сумочку.
Встала. Пошатнулась.
— Держись, чёртов гип. Я за противоядием. Ты только не уплывай. Я вернусь. Я тотчас вернусь.
Только бы его не забрала скорая, проносилось в голове Гутенберг, тогда точно конец. О, Ре! Только бы счёт шёл не на секунды, а хотя бы на минуты!
Только бы успеть.
Прыгать ему сейчас нельзя — отравленный организм не выдержит усыпления. И ещё одно — самое важное.
Елена понимала, что это как раз тот случай, когда Реестр включает непреодолимую временную последовательность. Так происходило почти всегда при предумышленном убийстве.
Она уже не сможет вернуться за десять минут до отравления, чтобы предотвратить его. Точнее, вернуться сможет, но предотвратить — никак. Время изогнётся, последовательность событий перестроится. Финал будет один — смерть Олега.
Если только она не успеет смотаться в будущее и вернуться с эффективным антидотом. Пока не случилось непоправимое. При этом сколько времени она потратит в будущем, столько же пройдёт и здесь — с этого самого момента. Секунда, мать её, в секунду.
Чем же его отравили? Насколько было бы проще, если б я знала…
 
Время тикает. Некогда думать. Кнопка щёлкнула, и вселенский секундомер начал отсчёт в забеге между жизнью и смертью.
Девушка ткнула себя в шею усиленным «негрустином» из шприца (вот это у неё арсенал!) и отбыла в своё времесто. В лабораторию, которой уже много лет как руководила. Шестидесятилетняя старуха в теле четырнадцатилетней девочки.