Братья и сестры в Реестре (СИ)

— Ладно, к чёрту лирику, — снова зевнул Олег. Так, что хрустнула челюсть. Вы мне вот что лучше скажите — голофон с собой не брали?
— Мы же договорились. А вы?
— Естественно. Моё же условие. Так. У машины есть выход в сеть?
— У этого ведра? Нет, конечно. А ещё говорят, что я параноик!
Олег хмыкнул и протянул старику флешку. Тот вставил её в разъём. Центральный экран неярко замерцал, бросая голубые отсветы на лица. Артритные пальцы старика забегали по сенсорной клавиатуре. Он бормотал: «Ничего себе — досье на всех ключевых фигурантов». «Даже так — с видеотрансляциями от первого лица?» «Мерзость какая». «Прямо здесь соберутся? Иронично. И даже так? Все эти люди?»
Через пару минут он выключил экран и посмотрел на Олега:
— Знаете, что самое интересное. Мне не санкционировали операцию по «планетариям». Представляете, руководителю региональной «эфэсбэ». Так что заберите это. Советую разломать. Или съесть. В-общем, гарантированно избавиться.
Уже снаружи в открытую дверь Олег спросил:
— И как вы поступите?
— Будем импровизировать. Или не будем.
Хлопнула дверца. Микроавтобус не тронулся вяло, по-пенсионерски. Он задрал нос и с пробуксовкой стартанул прочь.
В гости к планетариям
Даже заколоченные фанерой окна второго этажа пускали в просторных холл отсветы фар и канонаду мотоциклетных движков. Планетарии собирались на пати в заброшенный дворец культуры. Это был побуревший сталинский ампир, с колоннадой и некогда пышными архитектурными излишествами. Сейчас они были стыдливо завешены рекламными полотнищами. Чтобы не позорить город.
Задрапированная колоннада прятала дворик, в котором сейчас звучали возбуждённые голоса. Слышались звонкие рукопожатия и шлепки. Моторы затихали один за другим и тут же начинали потрескивать на холоде. Планетарии почему-то обожали мотоциклы. И быстро сбежишь, и шумно. С вызовом.
Сегодня они собрались на ежегодную тусовку.
В громадном холле с террасами, колоннами, балконами и вездесущей лепниной отрывался народ. Бубнил генератор, на который была завязана вся нехитрая иллюминация и громогласная музыка. Кучки людей жестикулировали и общались. Кто-то поглощал снедь с ряда столов в нише за правой колоннадой.
На проекционном экране крутилась без звука видеонарезка из самых популярных трансляций — подручные «Элис» развлекались как могли, а точнее, как их заставляли. На взгляд Олега, это было жалкое зрелище.
На импровизированную сцену, сложенную из паллет и сверху укрытую ковролином, поднялся ведущий. Он поплевал в микрофон, и тот отозвался хриплым лаем. Звукарь, он же диджей, что-то подкрутил на пульте.
Ведущему пришлось покашлять в микрофон, чтобы планетоиды обратили на него внимание. Гул затих. Свет остановился на одинокой фигуре. Глаза обратились на сцену.
— Мнм… коллеги, — с сомнением произнес ведущий, — Прежде чем уйти в отрыв… мнм… есть хороший повод. Давайте поздравим того, кто почти добился цели. Встречайте, мнм, Фантомас!
На сцену, гогоча, вытолкнули донельзя смущённого человечка. Он был одет совершенно затрапезно. Невысокий, тощий, горбатый. На смущённом лице — шрамы, а в прорези смущённой улыбки заметно, что не все зубы остались на боевом посту. Он щурился на свет. Ведущий метнулся к нему и сопроводил на середину сцены.
Потом достал бумажку из кармана своего серо-клетчатого пиджака с капюшоном. Сквозь круглые очочки сощурился:
— Приветствуем скромного героя, который собрал — и как ему это только удалось, а? — двести девяносто семь… мнм, — он запнулся на незнакомом слове, — Двести девяносто семь фанаций. Всего за три года! А это значит, что осталось заработать… Внимание! Всего! Три! Балла! И мечта сбудется!
Олег оглянулся на зал. Лица планетоидов излучали тупой азарт и зависть. Многие потратили почти десять лет на ублажение «богини» (как многие называли «Элису») и едва вырвались за пределы второй сотни. Конечно, в массе исполнителей встречались и те, кто дебоширил просто по фану, но большинство были моральными инвалидами, пойманными на золотой крючок мечты.
 
— Ты особо не пузырься, Фас, — крикнул кто-то из толпы, — Она за что-нибудь да и скинет баллы.
Олег хмыкнул и снова посмотрел на сцену.
— Спасибо, — еле слышно промямлил Фантомас, глядя на микрофон как на готовую ужалить змею.
Планетоид за пультом поднял уровень звука.
— Как вам это удалось? Это же немыслимый рекорд.
— Понимаете… Я сразу понял, что не тяну. По характеру там и темпераменту. Я провалил первые три задания. Впал в депрессию. И уже почти сдался… Но… Я просто не мог себе этого позволить. Это как последний шанс в жизни. Последний вагон уходящего поезда.
— И?
— Я нашел коуча… Тренера по личностному росту. Прошёл двухмесячный курс. И знаете — словно заглянул внутрь самого себя. А там… Представляете, внутри всё не так плохо, как казалось. И вот… Извините…
За спиной Олег услышал хрипловатый голос — такой родной и такой неожиданный здесь:
— Учился на уличного бандита у коуча… А я-то думала, что уже всё в этой жизни повидала. Привет, родной.
Пока поддатые планетоиды невпопад трясли конечностями, Олег и Елена кружились в вальсе. Он почти не наступал девушке на ноги:
— Что здесь делает эта тварь? — шипела Элиса в гарнитуру.
— Танцует со мной, разве не видишь! — Олег пытался перекричать оглушительную музыку, задыхаясь от кружения. Елена с изумлением посмотрела на него.
— Я же приказывала от неё избавиться!
— Вас плохо слышно. Перезвоните позднее.
В зал вошёл смутно знакомый развинченный толстяк — почему-то с мальчиком и девочкой лет шести-семи. Лица у детишек были восторженными.
Вместе с ними явился и смутно знакомый ушастый тип. В чёрном кожаном плаще он выглядел так же неуместно, как магистр Йода в нуарном фильме. Осмотрелся, кивнул Олегу.
Толстяк меж тем что-то строго наказал деткам и отправился ручкаться со знакомыми. Детки переглянулись и принялись кружить меж кучкующихся планетоидов. Вроде как осматриваются с любопытством. На них умилялись, гладили по взъерошенным макушкам, но Олег мог бы поклясться, что сорванцы беззастенчиво обносят присутствующих. Шарят по карманам. И никто ничего не замечает.
Толстяк сначала плясал в немыслимой манере — с сальто, перекатами и различными стойками на руках, а потом утомился. Отошёл в сторону и почему-то загрустил.
Потом обнаружил в толпе Олега и, не принимая возражений, увлёк в тихий уголок за какой-то из дверей по периметру зала. Естественно, загодя извинившись перед Еленой:
— Помнишь меня? Я Жир. Для друзей — Док. Я тебе на станции метро реквизит передавал. Для визита в инфекционку.
— Это было сто лет назад. И ничем хорошим наша встреча не закончилась.
— Неважно. Мы же коллеги. То есть в одной лодке. Послушай, — толстяк оттянул ворот, словно ему стало трудно дышать, — Что-то меня тревожит. Непонятное. Будто тихий голос шепчет: вали отсюда пока не поздно.
— И причём здесь я?
— Просто дружеский совет. Бери свою женщину и делай ноги. Интуиция меня ещё никогда не подводила. Кроме… одного раза.
Толстяк покраснел.
— Вот и расслабься. Раз в год собираемся. Попроси кого-нибудь присмотреть за детьми. Сними женщину на один раз.
Теперь Жир (для друзей — Док) побагровел уже от ярости.
— Я тебя предупредил.
Он устремился в зал, расталкивая пьяных планетоидов. Словно рентгеновским зрением высмотрел в людской мешанине детишек и демонстративно покинул с ними шумное помещение.
Дети проследовали за толстяком с кислыми лицами и оттопыренными карманами.
Олегу показалось, что толстяк на ходу отвечал по телефону кому-то явно недовольному.
 
Через минуту смылся и ушастый в кожаном плаще. Он тоже разговаривал по телефону.
Набрав снеди с импровизированного «шведского стола», Олег и Елена поднялась на галерею. Оттуда открывался отличный вид — как будто планетарии были блюдами на праздничном столе.
Вызванный для галочки ведущий быстро понял, что его услуги больше не нужны, и теперь напивался с диджеем из числа планетариев. Какая-то дама, стоя на столе с яствами, использовала толстую колонну как стриптизёрский шест. Параллельно она пыталась раздеться — в святой уверенности, что танцует. Её со смехом пытались стащить со стола.