Братья и сестры в Реестре (СИ)

Снаружи раздался тихий и далёкий булькающий звук, сопровождавшийся сдавленными хрипами про то, что в жопу я имела такие частые переходы. Всё это сменилось звуками полоскаемого горла, а уже потом словами, сказанными вполне чистым и деловитым голосом:
— Олег! Ты здесь? Куда подевался, мне нужна помощь! — Тоннель выступил в роли рупора, поэтому далёкий голос прозвучал хоть и тихо, но совершенно явственно.
Олег засуетился, и за пару секунд как мог скрыл следы своего пребывания. Вот только не удержался, и прихватил из «ящика улик и трофеев», сам не зная зачем, странную коробочку с обычным жидкокристаллическим экранчиком и единственной рифлёной кнопкой на торце. На нём отображался обратный отсчет и гугл-координаты. При нажатии кнопки менялись и координаты и количество оставшегося до нуля времени. «Один год восемь месяцев три недели пять дней восемнадцать часов три минуты десять секунд» — примерно в таком формате. Выглядела коробочка как дешманский китайский гость из девяностых — но интриговала. Олег быстро достал устройство из зип-пакетика со стикером: «Проверить!».
Дверь подалась так же тихо, как и в первый раз, а потом захлопнулась с чавканьем и больше, естественно, уже не открывалась.
Инициация Ежилеца
— А чего это у тебя одежда мокрая? — спросила Елена.
— Поскользнулся и в воду упал, — соврал Олег.
— А зачем в мусорке ковырялся?
— Выбрасывал и уронил кое-что. Думаешь, так приятно рыться в отходах?
— Нашёл?
— Ага.
— А где был?
— Так руки мыл. Изгваздался в чёртовой рыбине, — Олег понюхал руку и скривился, — А что это ты мне принесла?
А принесла она ему Виктора Ежилеца, знакомого программиста-говночиста — собственной персоной. Вот только было ему не сильно за двадцать. Олег выдохнул — значит, никак ещё не может меня знать.
Программист в несвежей футболке с принтом “Push my button” на груди, бесформенных шортах и шлёпках хлопал глазами. Создавалось впечатление, что он не понимал, где очутился. Чёрт, а ведь он и правда не понимал.
Елена упёрлась руками в бока:
— Значит так, гадёныш. Карьера программиста для тебя отныне закрыта. Из айти придётся уйти. Как вернёшься — а я знаю, куда именно тебя отправлю — бросаешь своё сраное программирование и устраиваешься…
Елена задумалась.
— А чего так жёстко-то? — поинтересовался Олег.
— Этот гнидёныш мне здорово поднасрал. В шестидесятых. Да ладно мне — целому институту и не простому, — шепнула ему на ухо Елена, — Правда, пока он этого не знает. Потому что прямиком из сорок второго.
— Как интересно. И что именно он натворил?
— Этот говнюк пустил прахом мою пятилетнюю работу. Сжёг серваки. Дрочила любопытный. Старый вонючий хакер. Ну, то есть в моё время старый. И ладно бы ради великих денег по корпоративному заказу. Так нет — из долбаного любопытства! Безопасники проверили.
— Какую ж такую работу этот достойный сын своего времени тебе испортил?
— Много будешь знать, скоро состаришься. А тебе ещё много прыгать туда-сюда.
— Что здесь происходит. Кто вы вообще, мать за ногу? — наконец подал голос Ежилец, валяясь на боку в позе эмбриона. Несвежая футболка задралась, и глаза юного программиста выпучились, — Что это за херь? Что вы со мной сделали, уроды?
Паниковал Ежилец вполне оправданно — его тощий торс был полупрозрачным, словно человек-невидимка задумался и остановился посередине превращения. Такая вот плата Дрёме за переход.
Олег вздрогнул, вспоминая одну давнюю встречу. А точнее — свою первую встречу с Ежилецем.
— Чёрт! Блять! Вашу мамашу! Какого хера со мной случилось?
Он щупал обычными непрозрачными руками своё призрачное нутро, мял и щипал, а потом поднял глаза, которые совершенно утонули в слезах и спокойно спросил:
— Где я?
— В гнезде. Помоги-ка мне, Олег.
Тот после бесконечных временных прыжков и утомительных побегушек у Элисы сделался ленивым, аморальным и бесстрашным, так что охотно помог. Вдвоём они ухватили тощего Ежилеца за руки-ноги.
— Чего вы от меня хотите?
— Я уже сказала.
— Сделаю. Всё сделаю. Только верните где взяли. Верните всё как было!
 
— Э, нет. Ты мудак ушлый. Веры тебе нет. Надо для начала преподать пару наглядных уроков. Чтобы понимал, с кем имеешь дело. Устроим-ка тебе крещенье водой. Давай, Олег. На раз-два-три в озеро его.
— Не уплывёт?
— Этот обсос не умеет плавать. А для верности… У тебя вроде трос был, да?
— Найду.
— Короче, привяжи его за ногу. Как начнёт тонуть, вытаскивай. А потом снова в воду. И так… ну, допустим раз пять. Для доходчивости.
Олег вернулся с тросом и принялся вязать узел на щиколотке юного программиста. Тот лягался как лошадь.
— Я? А ты куда собралась.
— Надо прогуляться. Развеяться. Мысли в порядок привести. Ты ведь один справишься?
— Эй, вы что затеяли? Я не хочу в воду. У меня аллергия.
Закидывая Ежилеца, привязанного верёвкой за ногу, в озеро, Олег провожал взглядом Елену, которая брела босиком вдоль берега в направлении, которое ему совсем не понравилось. До мурашек не понравилось.
Неужели заметит следы его пребывания в бункере? Чёрт, если там была пыль, то всё — приехали. Значит, точно наследил. А если безглазая голова начнёт ругаться, что её каждые пять минут беспокоят?
Или Гутенберг и правда решила прогуляться?
Пока Олег размышлял, программист реально чуть не захлебнулся, уже и под воду ушёл, и булек на поверхности убавилось, поэтому Олег вытащил подопытного из воды, пожалуй, излишне резко.
Привёл в себя. Снова закинул в воду.
Через минут пять вернулась задумчивая Елена. Словно искала определённый ответ, а получила расплывчатый, многозначительный. На Олега как на расхитителя гробниц не посмотрела, зато весьма активно втянулась в, как она это назвала, «воспитание дерьмодемона».
— Созрел для инструкций?
— Буль… Кха… Буль… Да! Да! Да!
— Вижу, не созрел. Ладно. Приступаем к второму раунду переговоров. Тащи его, Олег, к водопаду.
После водных процедур Ежилец сделался будто бы ещё легче — как ни странно. Поэтому Каспер ухватил его под мышку и понёс к точке назначения буднично и без особых усилий, словно ковёр.
— Сгружай здесь. Хорошо. Задери футболку на морду. А теперь вали под струю, чтобы вода лилась прямо в рот. Ну, то есть на ткань. Начнёт задыхаться — поднимай.
— Слушай. Я всё, конечно, понимаю, но с меня хватит. Я хоть и мудак, но не палач. Давай-ка дальше сама.
— Нет это ты меня слушай. Тебе нужно научиться многому — в том числе и пытать людей. Иначе просто не выживешь.
— Знал бы я, что вы, гипы, такие игиловцы...
— Вот и сидел бы в своём двадцать пятом году. Нет, надо было самому в гипы податься! Теперь уж не обессудь… дорогой.
Пока они выясняли отношения, Ежилец так наглотался воды, что ему пришлось делать искусственное дыхание. Взялась Елена. Нет, самому приниматься за реанимационные мероприятия Олега коробило, но и укол ревности от того, что его женщина целуется пусть и с бесчувственным, но другим мужчиной — он тоже испытал.
Пустив горлом тугую струю воды, пленник оклемался, вот только амнистии не получил. За него взялась Елена и честно окунула под водопад ещё четыре раза.
— Ну что — и снова закинем невод? У меня ещё один аттракцион в запасе. Или теперь до тебя слова дойдут? Так, чтоб в самое сердце?
У пленного программиста не осталось сил, чтобы отвечать, поэтому он только утвердительно булькнул. Елена кивнула сама себе и велела перетащить страдальца ближе к огню, на стул — он трясся уже как отбойный молоток.
Заботливо вытерла Ежилеца какой-то тряпкой, явно несвежей, взяла второй стул и присела рядом:
 
— Всё хорошо. Не трясись уже так. Спокойно. Спокойно, я говорю. Никто тебе больше ничего не сделает. Если будешь внимательно слушать. Будешь?
Немного согревшийся программист отчаянно закивал.
— Короче слушай очень внимательно. Попадёшь обратно, и сразу вон из профессии. Это не обсуждается. Переедешь в Воронежполис. Пойдёшь… Да хотя бы в говночисты. Раз уж любишь в чужом дерьме ковыряться.