Братья и сестры в Реестре (СИ)

Потом очкарик вышел из кадра, чтобы через пару секунд появиться в помещении охраны, где толстяк на полу продолжал сражение с обезумевшей крысой.
— Рад вас видеть, госпожа магистр, — во все тридцать два улыбнулся очкарик в камеру и подмигнул.
В кадре теперь был виден его бок, но судя по щелканью клавиш, мужчина возился с компьютером.
— Ага. Двадцать пятый этаж. Помещение 7Б. Отлично. Ждите. Мы скоро, — сказал незваный гость и выключил камеру.
По виску Романовой стекла капля пота. Вот и всё. Неужели ты думала, что рано или поздно за тобой не придут? Но кто это? Призраки из «вагнеровского» прошлого? Или дело связано с нынешней политикой?
На всякий случай Романова запустила специальную команду и согласилась на форматирование голостола — всё равно резервные копии каждые три минуты улетают на правительственный сервер.
Тина вскочила со стула-тренажёра — подтянутая, спортивная и смертельно испуганная.
Посмотрела на входную дверь. Тактическую группу эта пластиковая ерунда не удержит.
Что же делать?
Бежать в коридор и пытаться покинуть здание? Но куда? На крышу? Она бы заблокировала этот путь в первую очередь.
Аварийный выход? Та же история.
Попытаться выскользнуть через подвал и подземные коммуникации? Сомнительно, что и этот вариант нападающие упустили.
Решено — выйду через парадный вход, подумала Тина и рассмеялась глупой шутке. Размышления не отняли у неё и секунды. Всё это время она осматривалась по сторонам, выискивая пути отхода.
В этот момент жёлтая люлька с улыбчивым монтажником снова проплыла за стеклом — на сей раз вниз.
Вот оно.
Рванулась к панорамному окну и открыла вентиляционную створку. Вихрастый рабочий увидел Тину, но не удивился, а помахал рукой. Фасадный подъёмник был уже на этаж ниже окна и продолжал опускаться, беззаботно жужжа.
Поэтому раздумывать женщина не стала, а нырнула в проём так, чтобы, сгруппировавшись, мягко приземлиться в люльку. Платформа подпрыгнула на тросах так сильно, что монтажник потерял равновесие и плюхнулся на задницу. Хорошую такую, крепкую мужскую задницу.
Жаль обстоятельства не позволяют познакомится с ним поближе, подумала Тина.
Рыжий открыл было рот, но она подскочила к нему и прошипела:
— Не разевай пасть, кишки простудишь.
И рыжий открытый рот закрыл.
— Эта хреновина может спускаться быстрее?
Вихрастый помахал головой. Обаятельной улыбки как ни бывало.
Тина посмотрела вниз — на сплошную стеклянную стену небоскрёба. Тремя этажами ниже была открыта еще одна створка.
— Значит так. Залезешь в это окно, и чтобы духу твоего здесь не было. Понял?
Вихрастый с сомнением посмотрел сначала на утлую люльку, потом на окошко размерами метр на метр. Проблема заключалась в том, что платформа к фасаду не примыкала. Между конструкцией и стеклянной стеной был зазор сантиметров тридцать. А до земли, если что, лететь почти сто метров.
— Либо полезешь внутрь, либо полетишь вниз. Повторять не буду, — процедила Романова.
Люлька поравнялась с открытым окном, и вихрастый, зажмурившись, сиганул с перекладины внутрь помещения. Приземлился на корточки, за несколько секунд отдышался, а потом с ненавистью посмотрел на беглую Первую леди.
И не просто посмотрел, а достал рацию и прокричал в неё:
— Первосука в люльке, Уровень семнадцатого этажа — прямо под её кабинетом.
Ах ты ж подлый говнюк!
Платформа неторопливо спускалась. До открытого окна, в котором скрылся рыжий, уже надо было прыгать.
Сильно сверху раздался недобрый смех. Тина вскинула голову. Из оконного проёма на этаже эдак тридцатом торчал качок в чёрном.
— Лови! — гаркнул он и метнул вниз, в люльку, что-то похожее на сейф.
Тина подпрыгнула. Повисла на руках, стремительно подтянулась и влетела в проём. Увесистая железяка разминулась с ней в считанных сантиметрах. Сейф с грохотом ухнул на платформу.
Конечно, тросам такая ударная нагрузка была нипочём. Вот только конструкция оказалась неустойчивой — платформа заплясала, тросы перехлестнулись друг за друга, и люлька перевернулась, отправляя вниз нехитрый скарб мойщика окон.
 
Рыжий не успел даже пошевелиться, а вот Романова за эти доли секунды сделала многое — сшибла мерзавца с ног, выхватила у него из руки рацию, и ещё до того, как парень шлёпнулся на спину, забила прибор ему в рот, сокрушив, надо думать, немало зубов.
— Видишь, как здорово, — сказала она, унимая дыхание, — И переговариваться можно, и руки свободные. А чтобы не было соблазнов…
Наклонилась к испуганному верзиле и двумя скупыми движениями, отнюдь не кинематографическими, вывихнула ему из плечевых суставов обе руки. Метнулась к двери, обернувшись напоследок:
— Ябедничать нехорошо.
Тихонько приотворила дверь и выглянула в коридор.
Никого. Но очень уж эти ребята быстрые. И тактически подкованные. Вон — вывели её прямимок в ловушку. У Тины есть считанные секунды до того, как её схватят.
И что тогда сделают? Убьют на месте или куда-нибудь увезут? Перед глазами встали картинки из прошлого: комнаты допросов, залитые хирургически резким светом, неторопливые пытки и добрые лица людей, которым от неё что-то надо.
Тина сглотнула и ещё раз осмотрела коридор.
Если побежать направо, то после двух поворотов будет Q-образная лестница. Слева через пару сотен метров ждёт большой парадный лифт.
Оба варианта — как явка с повинной. Гостям даже ничего делать не придётся — стой себе, жди да насвистывай.
Где же охрана? Эти молодчики заявились в магистрат среди бела дня и хозяйничают как дома.
И где чиновники, клерки и прочая человеческая начинка любого правительственного здания?
Сегодня что — праздник или выходной? Совсем забегалась и потеряла счёт времени.
Послышались пока что далёкие голоса:
— Где первосука?
— Почему замолчал Рыжий?
— Вот и пойди проверь.
— Вечно он сделает полдела и расслабится.
— Не бубни. Если недоволен, доложишь бригадиру. А пока — выполнять!
— Что я — стукач? Ладно — посмотрю.
Тина решилась. Небоскрёб магистрата был непрост. Она скользнула по коридору направо, но до лестницы не добежала.
Открыла магнитной карточкой неприметную дверь, осмотрелась и нырнула в коридор, не забыв закрыть её за собой.
Коридор кончился ещё одной дверью. Это была служебная перемычка между двумя крыльями здания — рабочим и рекреационным, то есть жилым.
Женщина открыла дверь, выглянула и осмотрелась.
Миновала просторное помещение с несколькими дверями, одна из которых вела в холл, к лифту, а остальные — в резиденции и на террасу.
К лифту женщина, естественно, не направилась.
Вышла на террасу. Вдоль хромированных перил выстроился ряд пальм в кадках. Женщина в серо-чёрном облегающем костюме снова осмотрелась, примечая каждую деталь. Вот внешняя наклонная стена небоскрёба — бесконечный прозрачный композит на алюминиевом каркасе — внушает уважение и чуточку восхищения перед инженерным гением, который построил это здание-матрёшку.
Внешняя панель бросает причудливые тени на рекреационный дворик, из которого вырастают два серых разноэтажных здания.
Пространство первых ярусов между несущими колоннами занимают две круглые платформы — фудкорт магистрата. Под плитой нулевого этажа (внутри небоскрёба он, конечно же, не нулевой, а скорее одиннадцатый-двенадцатый) — паркинг для электрических мобилей.
Внутри мощного периметра наклонной внешней стены и напротив двух жилых зданий, метрах в двадцати, — округлая рекреационная зона — с креслами и пальмами.
Короче, прямо картина Эшера67. Если судить по сложности сопряжения разных уровней, поверхностей, лестниц, пандусов и переходов в одно пространство.
 
Сплошной минимализм, камень, стекло и металл, но сотрудникам среднего звена тут нравится. Ведь это комплекс, в котором они живут.
На зависть многим — буквально в двух шагах и одном коридоре от работы.
И вот Тина стоит на террасе пятого этажа этого кондоминиума, а внизу, у единственного эскалатора, ведущего к её наблюдательному посту — двое бойцов захвата.