Братья и сестры в Реестре (СИ)
Вернулся совершенно довольный собой, бросил что-то про семейные обстоятельства, подмигнул Олегу и снова уселся за компьютер. Они продолжили с того места, где прервались.
Треск дерева и грозные вопли вырвали Олега из полудрёмы, в которой губы отдельно от мозга бубнили код. Каспер вскочил и уставился на закрытую дверь. «Всем мордой в пол и не двигаться» — пророкотало снаружи.
— Сдала нас какая-то сука! — прохрипел Ежилец, метнулся к окну, распахнул и вывалился наружу. Олег удивленно выглянул на улицу — тощий верзила как стремительный таракан полз, перебирая руками по карнизу, в противоположную от балкона сторону. Добрался до водосточной трубы — вот она, оказывается, где — и съехал вниз.
Там практически на четырёх костях удалой говночист стремительно сквозанул в щель между домом и какой-то хозпостройкой и был таков.
Повторить подвиг Олег не успел. Ему с хрустом вывернули руки, бросили на пол и напоследок наградили чудовищным пинком под рёбра.
В груди взорвался ком боли, и перед тем, как зажмуриться, Олег успел только разглядеть сине-белый треугольный камуфляж на могучей ноге с чёрным матовым наколенником. Лицо Олега оказалось в медвежьей хватке чёрных перчаток, голову развернуло с хрустом. Над ним нависло треугольное рыло антрацитового шлема с чёрными очками. Перчаточные пальцы отодрали лейкопластырь с его щеки:
— Есть прыгун. Совсем зелёный.
Толкаемый вперёд носорожьей силой, Олег даже не видел своих мучителей, топавших сзади гулко и бамко — будто сваи заколачивают. Под мелькание стен, лестниц и подъездных окон он расслышал только стрекотание безжизненного голоса в рацию: «Взяли рябого прыгуна. Везём. Отбой».
Боевым построением (Олег в центре, по бокам амбалы — фиксируют руки, позади еще один — держит на прицеле) направились к машине, похожей на древний «Фалькатус», если бы его изваял из матового пластика декоратор какой-нибудь фантастической киноленты. «Особое мнение» подойдёт.
Самое время было валить отсюда, но что-то подсказывало: поспать (то есть, на самом деле проснуться) ему ещё долго не дадут. Если вообще позволят забыться — у ЭТИХ есть свои способы держать человека в сознании. Только билось в голове отчаянное: совсем чуть-чуть не успел! Самую капельку! Перед глазами стоял светящийся монитор с развесистым древом машинного кода и моргающим словно в замешательстве курсором. И хмурила мультипликационную мордочку — очень недобро — воображаемая Элиса.
Навстречу процессии по тротуару, глубоко погружённая в мысли, изящной походкой шла невыразимо красивая огненно-рыжая женщина в чём-то лёгком, пастельном, струящемся. Олег не обратил внимание на детали, потому что увидел: красоту антично очерченного лица портило созвездие оспин на правой щеке.
Олег понял, что вот-вот случится страшное, стоит только амбалам, занятым его скромной персоной, бросить на женщину случайный взгляд. Решение пришло сразу.
Дальше случилось несколько очень стремительных событий.
Каспер с силой наступил пяткой — чтоб больнее — на крепкий, но всё же не бронированный берц левого амбала. Тот ойкнул.
В следующую секунду, падая мордой на асфальт, с моментально отбитым, будто чечёткой, ливером, Олег успел рассмотреть калейдоскоп выражений на лице прекрасной незнакомки: недоумение, узнавание, ужас и, наконец, благодарность.
На скамейке броневика, сидя напротив подёрнувшихся дымкой живодёров, Олег лихорадочно думал: почему не прятала лицо? Откуда его знает — ведь точно знает? И главное — кто она? Ощущение, что этот человек ему, Олегу, не посторонний, не проходило.
Ответов не было. Олег попытался деликатно потерять сознание, чтобы выдернуться в свое время из ненавистного осознания — но ему тут же ткнули в морду нашатырной тряпкой, и Каспер поневоле пришёл в себя.
Машина плавно покачивалась на ходу. Насекомьи шлемы не спускали с него глаз.
У левого застрекотало из рации на плече. Олег слов не разобрал, но амбал выслушал доклад, а потом наклонился вперёд и что-то пролаял водителю. Машина резко, юзом, развернулась и покатила в другом направлении. Передумали везти, куда собирались?
В банальном до оскомины помещении: стол, стулья, кабинетная обстановка, портрет незнакомой, но очень надутой державной морды на стене — сидели трое. Олег в наручниках, Умильный Коротышка33, потирающий руки. Был он стар, плешив, весь в пигментных пятнах — и при этом милый как любимый дедушка. Гостеприимный и благодушный. Третьим был амбал, который нависал над пленником горной грядой.
— Приветствую вас, Олег Анатольевич. А вы возмужали. Да-с, возмужали. Эх, двадцать четыре года прошло. Рад вас видеть. Надеюсь, мы договоримся.
— Пошел на хер, обмудок старый, — устало ответил Олег. Ему хотелось, чтобы это бесконечное осознание, наконец, закончилось. Ему было плевать, что этот особист его откуда-то знает.
Амбал хотел уж было припечатать сверху утёсом, но был остановлен властным жестом артритной руки.
— Что ж вы так грубо, Олег? Боец, сними с него наручники. Хорошо.
Звякнуло железо.
— Вы что-то плохо выглядите, — Коротышка встал из-за стола и подошёл к пленнику, — У вас, признаться, вид человека, который ничего не понимает. Секундочку.
Он потянулся к щеке Олега, заклеенной пластырем. Тот дёрнулся. Утёс совершил неуловимое движение, даже непонятно, что сделал, но Олег оказался заблокированным — точно в обвалившейся пещере.
Коротышка сдёрнул пластырь:
— Всего две оспины! Да вы совсем зелёный. Олег, а вы вообще осознаёте, что с происходит? Понимаете, кто вы такой?
Сюрреализм ситуации вогнал мужчину в ступор. Он только и смог промычать что-то нечленораздельное.
— Вы — гип. Человек, способный сквозь пелену сна путешествовать по временам и пространствам… Да ладно! Вы и этого не знали? Но ничего страшного. Сейчас я всё объясню, и уверен, мы поладим.
Олег смотрел во все глаза на сумасшедшего старика. Они тут все сумасшедшие: от сантехников до особистов. Ну и сон!
— Вы сейчас в Воронежполисе образца 2049 года. И у нас большие проблемы. Город, как и все остальные, что сохранились, изолирован от внешнего мира, где свирепствует вирус. Да-да, тот самый, что появился ещё в ваше время. И вот мы годами сидим в изоляции. Теперь уже всеобщей. Вы, конечно, видели стену и полог. Правда, впечатляет? Но понимаете, люди скисли. Да, скисли. Почти десять лет заключения за стеной, шутка ли. И в других городах тоже скисли. Даже военные и спецслужбы — всех сковало безволие. А вот внешние силы, те, которые снаружи, они наоборот — борзые, витальные и целеустремлённые. У них почти нет ресурсов, и они очень жадно посматривают на города. То есть полисы. Понимаете? Нам против них не выстоять. Если только на помощь не придёт человек, способный из ниоткуда появиться во вражеском тылу, а потом — когда дело сделано — исчезнуть в никуда. Человек вроде вас. Понимаете, к чему я клоню?
— Я не хочу вас видеть. Мне осточертел этот дурацкий сон. Дайте мне заснуть. То есть проснуться.
Коротышка поморщился. Он снова сидел за столом — как в безопасном бункере:
— Эх… Знали бы вы, от какой печальной участи я вас избавляю… Около месяца назад в нашем городе прогремел теракт. Устроил его гипнопроходец, ваш, заметим, коллега. С тех пор генеральный магистрат постановил: каждого пойманного гипа — казнить. После короткого и формального суда сокращённым составом. Но я, как скромный руководитель Управления Покрова Тайны, то есть службы госбезопасности, если по-вашему, имею некий вес. Поэтому взял на себя смелость для начала пообщаться, найти общий язык и договориться о сотрудничестве. Взаимовыгодном.
Коротышка скрестил пальцы на столе, обтянутом сукном.
Олег размял затёкшие от наручников руки:
— На идиота вы не похожи. Я это еще по прошлой встрече понял. Хотя тогда вы были настоящим, а теперь всего-навсего сновидение.
— Сновидение. Вы опять за своё…
Олег его даже не слушал.
— Давайте поразмыслим по-вашему. Хоть это и бред. Вы должны понимать: я сейчас навру с три короба, мы пожмём ручки. Допустим, вы не дадите мне заснуть день, два, три. Уверен, соответствующие… гм… непатентованные методы у вас есть. Но потом я просто сойду с ума и сделаюсь бесполезен. А дадите заснуть — и поминай как звали...