Братья и сестры в Реестре (СИ)

Голый сновидец оставлял позади дворы и переулки, пересекал улицы с голографическими светофорами — буквально: картинки прямо в воздухе, — обходил титанические ажурные столбы небесных держателей, уходившие ввысь. Он уже совершенно одурел от наготы и непривычных декораций, когда впереди возникла исполинская серая стена, раскинувшаяся вправо и влево куда хватало взгляда.
Она совершенно беспардонно и нелогично пересекала городскую улицу, обрывая её на полуслове.
Сверху, на высоте метров тридцати, стена заканчивалась, уступая место чудовищной аркаде, за которой как будто стлался то ли полог, то ли прозрачная преграда. По крайней мере, так это выглядело в ночи.
Олег опустил взгляд и увидел прямо перед собой…
Да это ж иллюминатор! Только диаметром метров десять!
Стеклянная преграда напоминала чуточку искривлённую линзу.
Олег вытянул руку и постучал. Явно бронированная. Звука практически не даёт — значит толстенная.
Обрамлена массивной рамкой, похожей на бронзовую. Олегу вспомнились гравюры к Жюлю Верну, на которых изображён «Наутилус» — основательный, стальной, изысканный.
Только здесь никаких «Mobilis in Mobile27».
По верхней границе рамки шло полукруглое: «Смотровая площадка №3СРГ» огромными рельефными буквами.
Олег приплюснул лицо к линзе, ощутив лбом какой-то замогильный холод. За стеклянной преградой угадывались сумрачные очертания — как будто городской улицы, только неуловимо неправильной. Но в чём этот изъян заключался, голый сновидец так и не смог определить.
Прислонил ухо. Снова холод и странный вяжущий звук — как от ракушки с «шумом моря».
И вдруг в стекло раздался удар, который словно потряс частицы в атомных решётках его тела.
Олег отпрянул. В линзе виднелись всё те же неясные очертания тёмных домов, засыпанных листвой тротуаров и погашенных фонарей.
В эту секунду Каспер словно покинул своё тело. Он увидел впереди, метрах в тридцати хорошо освещённый иллюминатор, в котором застыл напряжённый человеческий силуэт. Изображение подрагивало, искажалось, плыло — и было в оттенках бледно-красного и сиреневого. Картинка сопровождалась каким-то гидравлическим свистом.
Олег моргнул, и наваждение исчезло. Он снова был внутри самого себя.
— Всё ещё остаточные наводки. Когда же он, наконец, синхронизируется? Глупый маленький гип. Глупое вялое человечество.
Тихий скрипучий голос раздавался сзади. Олег обернулся, но не увидел ничего, кроме латунного механизма в форме диска, который медленно удалялся. Под его брюхом шуршали щётки и слышалось биение водяной струи. За механизмом оставалась влажная полоса асфальта.
Олег потряс головой, отгоняя наваждение. Показалось. Конечно, показалось. Ещё коммунальная техника с ним не разговаривала!
Мужчина вспотел, и его прошиб почти электрический холодок.
Снова прижался лбом к иллюминатору и опять ничего не рассмотрел кроме смутных городских очертаний.
И в этот момент из зазеркальной темноты налетела, ударила, распласталась о линзу чудовищная туша.
Олег отшатнулся от иллюминатора — не потому что получил тычок, а от ужаса — и приземлился на голую задницу.
Снаружи о стекло билось чудовище, похожее одновременно на быка, жабу и муху. Омерзительное настолько, что желудок сновидца чуть не расстался с содержимым.
Туша билась и билась, и билась (совершенно беззвучно) с полминуты, а потом внезапно исчезла, оставив на память о себе только безобразные потёки на стекле — то ли слюны, то ли яда, то ли крови из разбитой морды.
Всё это время Олег не мог пошевелиться от ужаса.
«Снаружи ночь, а здесь — освещённые улицы. Я перед этим монстром — как рыбка в аквариуме, как жук под увеличительным стеклом» — такой была первая мысль.
«Выдержит ли стекло?» — вторая.
«А если ЭТО обойдёт стену? Тогда на городских улицах с запертыми подъездами я буду как мышь против кота!»
Панический страх, наконец, разжал объятья, и Олега выстрелило прочь от жуткого иллюминатора. Голый, жалкий и потный — вплоть до подушечек пальцев — он нёсся по городским улицам. Бежал, пока не вымотался до того, что согнулся в каком-то дворе и хрипел-хрипел-хрипел, пытаясь отдышаться.
 
В этом состоянии он и познакомился с первым человеком в этом жутком городе, который был в сознании.
Когда поднял взгляд.
Про встречу с монстром он промолчал, потому что и сам уже сомневался в её реальности.
Или это у них городской аттракцион такой — кто знает…
Ежилец
Из-под открытой крышки мусорного бака, который представлял собой серый цилиндр, торчавший из асфальта, выглядывала тощая задница в мятом комбинезоне, изгвазданном чем-то похожим на отработку. Из кармана торчал разводной ключ. От тела пованивало канализацией.
Задница недовольно бурчала про жадных уродов, которые стали выбрасывать только тухлятину и кислятину. Из контейнера раздавалось шуршание и стеклянное позвякивание.
На вежливое «Уважаемый…» задница вдрогнула, и из мусорных недр восстал чумазый гражданин средних лет. Под грязным оранжевым комбинезоном у него был надет такой же грязный серый свитер. На макушке торчала сварочная маска с треснувшим стеклом. По-обезьяньи длинные руки этого долговязого и сутулого субъекта были испачканы, костяшки сбиты и местами заклеены лейкопластырем. А вот ноги оказались короткими и кривыми — как у шимпанзе, которого Олег как-то видел в зоопарке.
Гражданин был небрит, а черты лица имел невыразительные и словно текучие. Вроде всё на месте — и ладно.
Субъект вгляделся в Олега, довольно хмыкнул и протянул грязную руку. Олег ответил на приветствие дистанционно — сплетением собственных кистей, автопожатием — оно уже было принято в его времени.
— Значит, гипноходец, — решила задница, что повернулась к Олегу лицом, — Да ещё и неопытный. Виктор я. Виктор Ежилец. Как тебя, говоришь? Олег? Добро пожаловать в нашу славную дыру, он же Воронежполис. Я так понимаю, впервые в наших краях? Пойдем, отведу тебя в одно место. Полиция уж очень ваших не любит, а ты ещё и голышом.
— Кто? Гипно…
— Ба, даже не знаешь, кто ты? Первый раз такое вижу!
— И кто я?
— Гипнопроходец, он же гип. Путешественник во времени через сон, кто ж ещё?
— Ага, — Олег ухмыльнулся, — Путешественник во времени. Через сон. Ага. А вы, батенька, морлок или элой28?
Ежилец пожал плечами. Он вдруг сделался раздражительным:
— Так идём или нет?
Олег засомневался, но двинулся следом. А что ещё делать в чужом негостеприимном городе — кроме как довериться знающему аборигену?
Мимо потянулись ночные дворы, деревья, дома и заборы.
— А скажи, Виктор, речь у тебя вроде правильная, интеллигентная даже… Чего это ты в мусоре ковыряешься?
— Так я программист. Отличный, между прочим. Меня в начале сороковых из Кремниевой долины знаешь какими деньгами переманили назад в госкорпорацию? Бешеными! И кто я сейчас? Оператор низовых систем коммунальной инфраструктуры. Программист-говночист, блин. Никому мы не нужны в прекрасную эпоху нейросетей. Осели, как взвесь, на самое дно...
Ежилец злобно скривил грязное лицо. Зыркнул на Олега, будто тот его лично разжаловал в сантехники. Мутный всё-таки тип. Бывший элой, нынешний морлок.
Мимо по тротуару, шурша, прокатилось устройство, похожее на огромный, метра три в поперечнике, робот-пылесос. Олег подозрительно проводил диск глазами. Тот молчал.
— Нейросети? — насторожился Олег. — Но их же должен кто-то обслуживать?
— А они сами друг друга и обслуживают. Есть нейросети для расчётов, есть нейросети-исполнители, есть сервисные. Короче, вот такое говно.
— А… разумные среди них есть?
 
— Ты что больной или фантастики перечитал? Это ж программы. Как они могут быть разумными?
Вот тебе и авторитетное мнение, Олег. Тогда с кем же ты разговаривал полчаса назад? Может, розыгрыш? Тогда чей? Карпатский, ну ты и сука! Проснусь, и будет у нас с тобой серьёзный разговор.
У дерева под фонарём нервничал хлыщ в модном прикиде и с букетом. Он то и дело посматривал на часы. Ночное свидание что ли?