Кадеты (СИ)
Я только рукой махнул. Артур периодически заводит об этом разговор, но к концу делает вывод, что мне нужно показаться врачу. Дескать: мозги у меня съехали вроде бы в правильном направлении, но провериться не помешает. А Маша к нам зачастила, сначала пришла посмотреть как мы живем, на следующий раз принесла одежду из какого-то благотворительного фонда, поношенную кстати, отказываться мы не стали – не дворяне. А потом решила принять участие в учебном процессе – учить ребят французскому языку. Сказать, что Артур знает его лучше нее, я не мог, попытался возразить, что язык этот им как корове седло, но куда там! Вот сегодня первый урок, и я должен присутствовать. Возомнила себя учительницей, скучно ей видите ли!
Рыночное время заканчивается, а все спокойно. Я было расслабился, как оказалось зря.
– Атас, облава! – вихрем прилетает Ванька, – на машине человек двадцать с оружием!
– Спокойно! – останавливаю я заметавшихся подельников. – Не факт что по нашему поводу, скорее всего документы проверять будут, не первый раз. Троцкий в городе вот и ловят шпиёнов и дезертиров. А если и по нашу душу, то, что нам предъявить могут?
У подростков какие документы? Жора имеет справку с печатью, он чуть ли не жертва царизма. Спрятав «инструмент» под прилавок спокойно (внешне) стоим с Артуром, прикрывшись корзиной с пирожками. Разжигаю примус, если что буду как кот Бегемот. Никого, мол, не трогаю, починяю примуса. Отдал Ваньке сумку с деньгами и отправил домой, его точно не остановят. Мишаня с Анютой рядышком, они свою норму сегодня тоже отработали – почти все продали.
Увы, как оказалось, я ошибся, что и сыграло роковую роль в дальнейших событиях. Приехали именно по нашу душу. Фраер, которого я сегодня ободрал, оказался не абы кто, а уполномоченный Центробанка, приехавший налаживать работу банковской системы в городе, это я уже позже узнал. Помчался сразу в штаб, а так как специально оказался Троцкий. Отсюда и такая оперативность, которой я не ожидал. А когда увидел толстяка, идущего среди красноармейцев, было поздно бежать – окружили. Грамотно зашли, с четырех сторон, скрытили нам назад руки. Нам – это мне и Артуру, Жора предусмотрительно исчез заранее, несмотря на наличие документа. Опыт, а мы лошары!
Заломали довольно грубо, спасибо, что не били сразу. Наручниками еще не обзавелись, просто завернув ласты потащили к машине. Грузовик довольно убогий, этакий мини сарай на колесах. Усадили на пол, сидений там не предусмотрено. Мы с Артуром молчим, права не качаем, надеюсь, сразу не шлепнут, а повезут разбираться. Возглавлял операцию тип в полувоенной форме без опознавательных знаков, скорее всего из ЧК. Думал туда и повезут, но приехали к городской тюрьме, в так называемый «Тюремный замок» на Острожской площади. И уже там нас профессионально обыскали, раздев догола. Обыскивают обычные красноармейцы, старые кадры или удрали или сидят по домам.
– Ну что, а теперь рассказывайте, – пока бойцы роются в одежде, нас поставили голыми перед чекистом, возглавляющем арест. – Где ваша, как ее, малина, сколько человек в банде?
– Да вы что, гражданин начальник? Какая банда? – делаю круглые глаза. – Мы сироты, на пропитание себе зарабатываем.
– Ты мне давай дурочка тут не валяй! По законам революционного времени поставим к стенке, не посмотрим что дети. Адрес, живо! – голос поставленный, с таким в хоре петь солистом.
– Да у тетки мы живем, на Никольской улице! И еще трое малышей прибилось, всех кормить нужно, одевать! Родителей ни у кого нет, кто помер, кого убили. Что и нам с голоду сдыхать нужно было? Ну бери, стреляй, твоим детям больше хлеба достанется!
– Ты мне на жалость не бей! – голос, однако сбавил. – Раз сироты, так можно безнаказанно народ обманывать? Да еще самого управляющего финансами додумались обобрать! Тот самому товарищу Троцкому пожаловался, меня самого чуть не расстреляли на месте за такое! Я только доложил, что в городе порядок навели, а тут на тебе! Вот что прикажешь с вами делать?
– Да вернем мы тому придурку деньги! С процентами! Если он финансист, то какого играть взялся? Халявы захотелось?
– Молчать! Сопляк еще, а ведешь себя…
– Товарищ Костин, посмотрите, что мы нашли! – боец подносит чекисту смятую, пожелтевшую бумагу. Холодея, вспоминаю, где видел такую: у меня была такая же справка, о принадлежности к кадетскому корпусу. Только я свою уничтожил, а Артур за каким-то хером, мало того что сохранил, так еще и таскал с собой. И теперь это наш приговор, если не расстреляют сразу, то лагерь обеспечен. Слышал, что есть такие для пленных.
– Вот значит как, – глаза чекиста заледенели. – Это белобрысого нашли? А у второго что?
– Денег три тысячи, зажигалка, ключи, носовой платок, гандон, – перечисляет боец. Презерватив кстати, был в выигранном пиджаке, Жоре он не нужен оказался, а мне мог пригодится. Теперь уже не понадобится.
– Сам признаешься? Как фамилия? – Костин подошел вплотную, обдав меня чесночным запахом.
– Я скажу. Наедине, – смотрю прямо в глаза, пытаясь скрыть невольную дрожь. И нервную и от холода.
– Говори тут, у меня секретов нет от товарищей, – издевательски усмехается Костин.
– Сообщите о нас товарищу Вяземскому. Он меня знает, моя фамилия Гончар.
– Вот еще, буду я отвлекать таких людей из-за белогвардейских выкормышей! Почему не удрали со всеми? Оставили, чтобы вредить советской власти?
Мелькнула у меня мысль, сказать, что внедрялись в банду по заданию Вяземского, и пропала. И его подставлю и нам ничем это не поможет. Не поверит. Как же его заставить сообщить?
– Товарищ Костин, вас срочно в штаб вызывают! – влетел взмыленный боец с винтовкой.
Костин с досадой скривился, потом стал раздавать указания.
– Этих в камеры, в разные, чтобы не сговорились! Одежду дайте, чтобы не околели раньше времени. Вернусь – лично буду допрашивать!
Получаем назад часть одежды и обувь, потом меня уводят первым. Успеваю только послать Артуру ободряющий взгляд – держись мол, прорвемся! Попытался заговорить с конвоиром, убедить передать сообщение коменданту, но заработал прикладом в спину и заткнулся. Удостоился отдельной камеры. Или это карцер, не в курсе, не приходилось бывать в таких заведениях. Узкая камера метра полтора в ширину и три в длину, с малюсеньким зарешеченным окошком. И все, ни койки, ни даже пресловутой параши, хотя вонища, хуже чем в вокзальном сортире. Только позже, освоившись в полумраке, заметил небольшое сливное отверстие в одном углу. Стены из шершавого бетона, потолок походу тоже, холод соответственно стал быстро пробираться под одежду. Стал отжиматься, приседать, ходить по кругу. Поскольку на таком пространстве не разгонишься, напоминает бег белки в колесе – голова быстро закружилась, до тошноты. Приседаю у стенки, покачнувшись, неслабо так приложился головой о бетон, в глазах потемнело…
Глава 10
Черт, как же болит голова! И это меня еще не допрашивали, то ли еще будет. Стоп, что-то не так! Открываю осторожно глаза… Вернулся… Мягкая постель, капельница у кровати, белые шторы на окнах. За окном светло, видны ветки заснеженного дерева. С тюремной больницей не спутаешь, кондиционер на стене четко указывает на мое время. Это не капсула, как и предполагал, меня не смогли вывести из виртуальности и перевезли в больницу. Вот так приключение, будет что рассказать! А вот радости по поводу возвращения почему-то не испытываю. Как там Артур теперь сам выкарабкается? Блин, о чем это я? Игра, всего лишь игра моего воображения.
Пробую подняться, с трудом заставляю двигаться затекшие органы. На простое действие – сесть, уходит вечность. Почему болит голова, удар о стену был виртуальный, возможно фантомная боль. Осматриваюсь: палата небольшая, на четыре койки. На одной лежит парень, то ли спит, то ли как я в коме. Две пустые, застеленные. Рывком открывается дверь, влетает девушка в белом халате и шапочке.
– Очнулся! Лежите, вам нельзя вставать!