Пришествие Зверя. Том 3

— Стойте! Хватит! — взревел Церберин.
Он попытался встать на пути у Боэмунда, направлявшегося к Калькатору. Верховный маршал отбросил его ударом силового кулака наотмашь, пробив кирасу. Церберин пролетел над полом и врезался в одну из рабочих станций сервов.
— Ты сгинешь смертью предателя, Калькатор!
— Сначала доберись до меня, — отозвался кузнец войны.
— Я с радостью прикончу тебя здесь, если того требует Император!
Боэмунд опустошил магазин штормболтера в грудь Калькатору, но тот выстоял под шквалом снарядов, защищенный превосходно изготовленным доспехом.
Верховный маршал издал оглушительный боевой клич:
— Без жалости, без сожалений, без страха!
И грузно бросился в атаку.
Калькатор ждал нападения. От его невероятно мощного удара в голову треснула броня из керамита и адамантия, а сам Черный Храмовник завалился на спину. Пока Боэмунд старался встать, кузнец войны шагнул к нему, наводя оружие. Верховный маршал поднялся на одно колено, сорвал разбитый шлем и отшвырнул прочь.
— Гляди, Церберин, — произнес он. — Гляди, с кем ты вступил в союз: этот Железный Воин наделен противоестественной силой! Чтобы стать могущественнее, он продался пагубным сущностям. Ты горько разочаровал меня, Церберин. Что, научился у него чернокнижию? Ты же вмешался в перенос моих бойцов. Мне следовало бы уничтожить твой корабль в пустоте, как только я увидел тебя.
Первый капитан выбрался из кучи расколотых деталей и обломков металла. Пробоины в его доспехе пропускали газовую смесь, вокруг трещин пенились керамитовые гели. Шум битвы меж тем ослабел и затих, когда погиб последний из Черных Храмовников, не считая Боэмунда.
Кулаки Образцовые прицелились в Железных Воинов. Повисла напряженная тишина, в которой тонули стоны раненых и умирающих.
«Данталион» трясся и грохотал под обстрелом «Ненависти», но щиты держались.
— Это не колдовство, — сказал Церберин. — Мой корабль модифицировали, чтобы он выдерживал самый жестокий натиск Потока Рубиканте. Хоры библиариума противостоят телепортации через варп так же уверенно, как прорывам демонов. Ты обвиняешь человека, который всю жизнь боролся с Хаосом!
— Ты будешь вечно гореть в пламени Императорского правосудия! — отрезал Боэмунд.
— Прикажи остановить атаку. Пора заканчивать.
— Никогда! — выпалил Храмовник. — Я лучше погибну в бою, чем пощажу легионеров-предателей. Они — мерзость, что оскорбляет священный взор Императора! Их нужно искоренить. Если ты отказываешься, этим займусь я, хотя наверняка сгину.
— Смотри, как он разбрасывается собственной жизнью! — вмешался Калькатор. — Церберин, ты хочешь служить тому, что воплощает собой этот полоумный фанатик? Сам Император запрещал поклоняться себе. Даже покарал Несущих Слово за то, что они считали его божеством. И все же ты внимаешь речам того, кто своим религиозным бредом плюет в лицо Императору, которому ты вроде как повинуешься.
— Владыка Людей — не бог, — сказал капитан Боэмунду. — Это ты заслуживаешь порицания, не я.
— Возможен и другой вариант, Церберин, — продолжил кузнец войны. — Хорус, Пертурабо и все прочие были правы. Император лгал нам всем — скрывал правду о варпе, чтобы самому завладеть всеми тайнами эфира, а не защитить нас. Когда показалось, что его сыновья ненароком подошли вплотную к истине, он запретил библиариев в легионах. Император изначально замышлял стать богом и использовал в своих целях все человечество. Его едва успели остановить.
— Ложь, — произнес верховный маршал. — Император божественен. Он защищает!
— Как же тогда выходит, Боэмунд? Если Император говорил правду, то он не высшее существо, и ты ошибаешься. Если же ты прав, и Император — бог, то получается, что он лгал? — спросил Калькатор. — Разве ты не понимаешь? Его не интересовала раса людей. Весь смысл Крестового похода состоял в том, чтобы приблизить его вознесение. Он не желал противостоять богам Хаоса, он хотел стать одним из них!
— Ложь, ложь! Покончи с ним, Церберин. Обрати против него турели на мостике и сотри эту погань с лица Галактики!
 
— Зачем тебе слушать его, Церберин? Мы с тобой истинные поборники человечества. Мы служим только себе, но тем самым сберегаем людей. Кто силен, тот и прав, поэтому ради спасения нашей расы мы должны встать на сторону могучих владык мироздания, великих богов Хаоса. Не потому, что мы полны зла, но потому, что иначе нельзя. Скажи, Церберин, кто ты? Кто такие Кулаки Образцовые?
В окулюсе расплылись круговороты радужного света — рухнул один из пустотных щитов.
— Мы — стена, что защищает Империум, — глухо, с болью в сердцах ответил первый капитан.
— Вы — один из бастионов цитадели обмана. А этот воин, этот Черный Храмовник, который так открыто выказывает свой фанатизм, — ее кастелян. Убей его! — потребовал Калькатор.
— Покончив со мной, они лишат жизни и тебя, Церберин, — предупредил Боэмунд.
— Брат, мы на протяжении месяцев сражались рядом с вами, — напомнил кузнец войны. — А где были они?
Церберин смотрел то на верховного маршала, то на Калькатора.
— Прикажи остановить атаку, — в последний раз сказал он Боэмунду, уже безнадежным томом.
— Никогда.
Хватило одного выстрела, чтобы голова Храмовника исчезла в облачке крови. Доспех не позволил его телу упасть. Церберин, глупо моргая, уставился на болт-пистолет в своей руке: он не помнил, как достал его.
Первый капитан мысленно повторил короткую литанию, посвященную оружию. Пистолет не отличался изяществом моделей, разработанных после Ереси, но хорошо справлялся с работой, для которой его создали. От простоты к чистоте: только так можно защититься от неизвестных опасностей Галактики.
Вот так, не думая, Церберин принял решение. Он уже погубил себя.
— Всем кораблям открыть огонь! Уничтожить «Ненависть»! — приказал капитан.
К нему обернулись слуги. Лица их побледнели сильнее, чем от нехватки солнечного света.
— Сейчас же!
Экипаж взялся за дело. Ремонтные команды оттащили тела, кое-где подключили резервные пульты управления. На мостик прислали новых сервов. Церберин прошел на командное возвышение и встал рядом с трупом Маркариана.
— Мой господин, «Отважный» и «Молчаливый» выходят из боя, — отрапортовал магистр авгура. — Есть сообщения о мятеже на борту «Жиллимана».
— Передай капитану Венфрину, что он поплатится головой, если не подавит бунт. «Отважный», «Молчаливый», изменить курс! Стреляйте по «Ненависти», иначе вас объявят врагами ордена!
На гололите возникло лицо Аркоса, искаженное от ужаса.
— Значит, мы враги, — произнес он. — Ты изменил присяге!
— Канонирам открыть огонь по «Отважному» и «Молчаливому», — сухо приказал Церберин. — Такова расплата за их вероломство.
Пустота озарилась хаотичной пальбой, салютующей распаду ордена Кулаков Образцовых. «Молчаливый» попытался совершить разворот и сбежать, но попал под беспощадный бортовой залп и лег в дрейф с разрушенными двигателями. «Отважный» выбрал другую тактику ринулся прямо на «Данталион», изрыгая пламя из всех орудий. Команда «Ненависти», воодушевленная расколом в рядах противника, вдвое усилила интенсивность стрельбы.
— «Отважный» разгоняется до таранной скорости! — закричал магистр авгуров.
— Хотят забрать нас с собой, — буркнул первый капитан. — Сосредоточить огонь на цели впереди!
«Данталион» разразился яростными залпами, но пустотные щиты «Отважного» засверкали, отводя энергию попаданий в варп, и корабль продолжил мчаться к цели. Он пронесся мимо флагмана на расстоянии считаных метров — так близко, что с корпусов обоих звездолетов содрало выступающие шпили. «Отважный» вывел двигатели на полную мощность и устремился прочь от неистово содрогнувшегося «Данталиона».
 
— Они убегают!
— Забудьте о них! Разрушить «Ненависть»! — велел Церберин.
Боевую баржу Черных Храмовников обстреливали со всех сторон. Под ударами «Парагона», «Жиллимана» и «Данталиона» ее пустотные заслоны падали один за другим. Последний щит отключился в тусклом пурпурном блеске, и на «Ненависть» обрушились совместные залпы трех кораблей Кулаков Образцовых.