Война Сердец (ЛП)

Тея зашла за стойку. Люди всегда разочаровывали, почему она должна быть лучше? Перед тем, как совершить преступление, Тея открыла шкафчик за стойкой, нашла старую видеокассету и потянула за плёнку, кривясь от боли в шее из-за раны. Она ощущала, как горячая кровь текла по груди и спине, пропитывая футболку и куртку. Нужно торопиться.
Касса оказалась закрыта, и Тея выдвинула ящик с грубой силой, которая не сочеталась с её метром семьдесят и почти везде стройным телом. Ужасные чувства терзали Тею, когда она взяла из кассы то, что нужно и ещё немного сверху. Но напомнила себе, что нужно выжить. К тому же она только что спасла старику жизнь. Это денежная компенсация за две раны от пуль в плече.
Вдали завыли сирены, вызывая новую волну адреналина. Тея спокойно вышла из магазина и, высоко подняв голову, направилась к своей квартире. А потом ощутила, как кровь капает с пальцев правой руки, и выругалась. Она оставляла след. Сжав кулак, она прижала руку к груди и скривилась от боли. А потом увидела, как тот же бездомный парень пристально смотрел на неё. Вероятно, он видел, как вор и хозяин магазина выбежали из здания. Но она это просчитала.
Порывшись в кармане здоровой рукой, она взяла ту часть денег, которую забрала для этого из кассы, и остановилась возле бездомного. Затем протянула ему деньги. Он ухмыльнулся и принял их.
— Ha kérdezik, sosem láttalak [1].
Сделав вывод о его догадливости, что это плата за молчание, Тея кивнула и ушла. Она ускорилась, тень деревьев будто окутала её, превращая в мираж, пока она возвращалась домой. Сирены стали громче, времени на побег всё меньше. Но всё по порядку.
В старом здании воняло мочой и затхлостью. Штукатурка отвалилась не только на лестнице, но и в квартире Теи. Места хватало только для кровати, маленькой тумбочки с раковиной, конфоркой и микроволновой печью, а в крохотной комнатке рядом уместились туалет и душ. Было темно, потому что единственное окно, согласно типичной архитектуре Будапешта, выходило во двор. Тея задвинула тусклые шторы, на случай если соседи подглядывали, и, рыча от боли, сорвала с себя испорченные куртку и футболку. Не такая агония, какую ощущал бы обычный человек, но всё же больно. И, к сожалению, это не первый раз, когда в неё стреляли.
Тея ураганом носилась по тесному пространству — вытащила рюкзак, который был собран на случай побега в любой момент, и отыскала в нём аптечку. Затем прошла в ванную, посмотрелась в треснувшее зеркало над раковиной, и заметила, что её золотистая кожа побледнела от потери крови. Тея сосредоточилась на отверстиях от пуль. Та, что была сквозной, почти зажила. Другая — нет, и боролась с чужеродным предметом в теле.
Тея взяла пинцет, стиснула зубы и вонзила в рану. Тут же её накрыла волна тошноты, но, подавив её, Тея двигала пинцет глубже, туда, где чувствовала пулю. Она расширила пинцет, чтобы захватить пулю, и руку пронзила горячая боль. Кряхтя и стиснув зубы, Тея потянула изо всех сил и вытащила окровавленную сплющенную пулю, которая почти весело звякнула о мойку.
— Ненавижу пистолеты, — прорычала Тея, глядя на забрызганную кровью раковину. Было что-то подлое в использовании пистолета в бою. Но ей легко говорить — её они не брали.
Кожу вокруг пулевого ранения покалывало, и Тея смотрела, как она срасталась, становясь ровной, какой была раньше. Тея смыла кровь и вновь посмотрела в зеркало, замечая, как кожа становится золотистой, как обычно. Хорошо. Не хватало ещё выглядеть как девушка, приходящая в себя после двух ран. Тея надела футболку и свитер, раз куртка была испорчена. Затем скомкала окровавленную одежду в мусорный мешок и собрала все вещи и принадлежности, которые могли привести к ней.
Негодуя, что уходить нужно так скоро, она выместила злость на хозяйке квартиры, не оставив ей плату. Карга брала много за эту дыру, и часто заглядывала без предупреждения, открывая дверь своим ключом. На прошлой неделе Тея видела, как хозяйка выселила мать-одиночку с двумя детьми за то, что они на неделю затянули с оплатой. Тея слышала, как женщина умоляла, просила дать ей время, а старуха метлой прогоняла за дверь и её и детей, жмущихся к ногам матери. Тея с трудом не вмешалась. Но потом отдала женщине деньги, и она приняла их со слезами. Потому-то у Теи и не хватало денег на побег из Будапешта. Так что ей деньги требовались больше, чем хозяйке квартиры. Может, было умнее оставить плату, чтобы, если полиция постучит, она прикрыла Тею. Но Тея знала, что никакие деньги не купят верность той женщины.
К чёрту её.
Тея быстро покинула квартиру и здание. Железнодорожный вокзал находился на севере восьмого района, где людей на улицах было больше, потому что там ночью работали бары. Она сделала крюк на юго-запад, держась в тени. Наконец, Тея нашла многоквартирный дом со сломанной входной дверью и выбросила мусор в их урну. Она надеялась, что полиция не найдёт мешок. Но если и найдёт, неважно. ДНК Теи не человеческая. А вот он узнает её ДНК и Тею. У него были средства для этого. Поэтому нужно покинуть Будапешт и убраться как можно дальше.
Обычный поход до вокзала в сорок минут она сократила до двадцати пяти. Вокзал международный, и там людно даже ночью. Тея не скрывала волосы, и если полиция остановит её, подходящую под описание, не найдёт пулевые ранения. Тея не переживала.
Она выглядела как самая обычная человеческая женщина. Хотя не была такой.
И Тея сама не знала, что она.
  
Глава 2
 
Голубое небо отражалось в верхнем озере Торридон, и вид с каменистого пляжа, на котором стоял Коналл, был потрясающим. Холмы Торридон окружали горную долину, вершины гор поднимались на три тысячи футов и возвышались над деревушками у берега озера Торридон, перемежаясь с долинами и напоминая большой суровый замок. Кое-где на склонах рос лес, служивший волкам площадкой для игр.
Коналл глубоко вдохнул лёгкий запах озера и свежий воздух шотландского высокогорья. Не было места красивее в Шотландии, чем озеро Торридон с долинами и чудесными горами, защищающими их в этом раю и уберегающими от людей.
Его стая оборотней жила в каждой деревне на берегах озера. В Торридон порой заходили люди, ведь даже узкие тропы в этом районе на северо-западе не могли отогнать всех. Но волки источали энергию, которая не давала обычным людям зайти далеко. Коналлу говорили, будто это сродни страху. Словно люди чувствовали, что перестанут быть во главе пищевой цепочки, если зайдут в Торридон. Хотя члены его стаи не стали бы вредить человеку.
— Так и будешь стоять тут весь день, и тянуть время?
Коналл вздохнул и отвернулся от чудесного пейзажа, напоминающего не только о его владениях, но и о большом грузе ответственности, лежащего на плечах. Всё тут принадлежало ему — земля, народ. Он повелевал ими и защищал.
Джеймс, его бета и близкий друг, стоял в саду большого дома Коналла у озера.
— Пора?
Джеймс кивнул с мрачным выражением лица.
— Они уже нас ждут.
Коналл направился широкими шагами к саду, и Джеймс заметил:
— К такому дню и ситуации больше подошёл бы дождь.
Коналл пронзил его взглядом.
— Всё не так плохо.
— Ага, она привлекательная.
— Неважно, её лицо может напоминать барсучью задницу, — Коналл открыл дверцу «Range Rover Defender» и забрался в машину.
Джеймс рассмеялся и сел на пассажирское сиденье.
— К счастью, это не так, судя по фотографиям. Но они могут быть подделкой.
— Внешность не важна в брачном договоре. Иначе я оказался бы в жопе.
Его бета фыркнул.
— Ты сама скромность.
Но Коналл не скромничал. Он альфа, а значит один из самых крупных мужчин в стае — рост под два метра и естественные мышцы, какие обычные люди накачивали часами в спортзале. А ещё он родился с большей сверхъестественной силой, чем многие оборотни. Что влекло к нему женщин-оборотней. И это, несмотря на глубокий шрам, пересекающий левую часть лица от края брови до уголка рта. Когда родители (пара альф) умерли, Коналлу пришлось сражаться со многими волками, мужчинами и женщинами, которые хотели стать альфой последней стаи в Шотландии. Если бы Коналл проиграл хоть одному, остался бы главой клана МакЛеннан, но другой альфа забрал бы власть.