Последний Иггдрасиль: Фантастические произведения

Робин наскоро соорудил во дворе душ, снятыми с машин отопительными шлангами подключил его к холодному крану, помылся и принялся за работу. В поисках деталей пришлось основательно разграбить «бьюик-ривьеру» семидесятого года, «шевроле бел-эйр» семьдесят второго и «форд-торино» шестьдесят девятого. На все про все ушло пять дней. На шестой (восьмой с момента прибытия на СУШУ) Робин отправился на поиски кварца.
Только к ночи удалось отыскать на прибрежной стороне Холма 29 нужную породу. Отковыряв кусочек, Робин сунул его в карман и уже собрался возвращаться, как вдруг взгляд его упал на море. Сердце радостно екнуло. К СУШЕ приближался корабль.
Крошечный по сравнению с другими судами, его хронолопасти — точнее, паруса, — казались непропорционально большими. Похоже, корабль появился лишь секунду назад, иначе сразу бы попал в поле зрения. В следующий миг он причалил к кромке Марафонской долины и замер.
Мореплаватели боялись СУШИ как огня из-за ее эфемерной природы и навигационных ловушек. Ошарашенный Робин не верил своим глазам. Тем временем носовая часть открылась, и на берег высадилось семеро пассажиров. Один, судя по всему, пленник.
II
Во времена Робинзона Фини люди толком не догадывались, что такое СУША, но строили на этот счет всевозможные теории. Одна из них, которой, собственно, и придерживался наш герой, на поверку оказалась верна.
Суть ее состоит в том, что коллективное бессознательное неразрывно связано с пространственно-временным континуумом; возникая, память рода материализуется в форме временного отрезка на так называемой поверхности так называемого моря времени. Аналогичным образом, если память рода по какой-либо причине исчезает, исчезнет и сопутствующий ей отрезок, а вместе с ним, по ряду физических факторов, исчезнут прочие составляющие СУШИ. Следовательно, ее жизнеспособность невольно зависит от жизнеспособности самого слабого компонента.
Процесс возникновения временного отрезка можно сравнить с проектором, создающим картинку на экране, только в роли проектора выступает коллективная память человечества в определенный исторический момент, а экраном служит поверхность моря времени. Разумеется, аналогия упрощена до предела, но лишь путем максимального упрощения можно постичь сложные феномены. Несмотря на то, что мы имеем дело с пятимерным пространством, а воображаемая комната, где помещается воображаемый проектор, представляется четырехмерной (за четвертое измерение примем время), такая аналогия позволяет понять суть временных отрезков и, как следствие, СУШИ. Но не стоит забывать, что наша четырехмерная иллюзия в действительности подразумевает пять измерений, а экран охватывает настоящее, прошлое и будущее и не подчиняется законам земной реальности. Кроме того, наш проектор — лишь один из многих в длинной череде проекторов, простирающейся из прошлого в будущее.
Данный ликбез объясняет: 1) почему при наличии только одной поверхности временной отрезок сопоставим с классическим пространством; 2) почему историческая хронология не играет роли в формировании СУШИ; 3) почему многие исторические места и события, присутствующие в человеческой памяти, отсутствуют на условной поверхности условного моря времени.
Наконец, нестыковки, возникающие при виде СУШИ, напрямую обусловлены нашими предпосылками. Рассматривай мы данные явления сугубо с точки зрения единства сезонов, при этом памятуя о трехмерной природе географии, этих вопросов удалось бы избежать. Добавим, что вне зависимости от причины, объединяющей временные отрезки, на СУШЕ с момента ее появления устанавливается двадцатичетырехчасовой цикл, где день и ночь бесконечно повторяются. Иначе говоря, время как бы идет, но и как бы замирает.
Естественно, Робин страшно обрадовался кораблю. Но радость не возобладала над врожденной осторожностью, поэтому вместо того, чтобы рвануть с Холма навстречу гостям, он затаился под деревом и стал наблюдать.
Незнакомцы стройной колонной двигались в сторону леса. Одни тащили мешки, другие — коробки. Пленник шел без поклажи, но все равно с трудом поспевал за остальными, поскольку был вдвое меньше ростом.
 
Когда колонна миновала половину пути, носовая часть судна захлопнулась; подняв паруса, корабль отчалил от берега и мгновенно скрылся из виду.
Робин подавленно смотрел ему вслед. Фини вечно везло как утопленнику. Хотя отчаиваться рано — корабль наверняка вернется за пассажирами. А тем временем можно познакомиться с новоприбывшими и выторговать себе место на судне. Хотя сперва нужно выяснить, зачем их занесло на СУШУ.
Путники пересекли равнину и вошли в лес. Солнце уже клонилось к закату, и Робин решил подождать темноты. В сгущающихся сумерках над кронами деревьев поднялся дымок — похоже, гости успели разбить лагерь. Робин спустился с Холма во владения короля Артура и крадучись направился к лесу.
Наступила ночь, на небе зажглись мириады звезд. Мириады в буквальном смысле, собранные с широт всех двенадцати временных отрезков. Серебряный полумесяц луны, как и солнце, сиял сразу в дюжине мест.
Петляя среди стволов, Робин осторожно двигался на мерцающий огонек и вскоре очутился на окраине индейской деревушки. Подобравшись ближе, он высунулся из-за угла «общего дома». Перед самым большим жилищем — не тем, где хранилась кукуруза, — ярко полыхал костер. Робин мигом пожалел, что не зашел сюда раньше — по-видимому, здесь у гостей помещался штаб, а сами они на СУШЕ не впервой.
Над костром, на самодельной треноге, бурлил большой черный котел. В отблесках пламени шестеро мужчин громогласно спорили вокруг сверкающей груды колец, браслетов, амулетов, ожерелий, брошек, сережек и прочих украшений.
Чуть поодаль стояла привязанная к дереву девушка.
Медная копна волос, янтарные глаза. Тонкие черты лица поражали силой. Брови напоминали перелетных ласточек.
Ее шелковое платье было либо ультрасовременным, либо жутко старомодным. Золотистый подол спускался до земли, прикрывая ноги в золотистых сандалиях. Местами ткань зияла дырами, словно кто-то вырвал расшитый орнамент. Покосившись на груду драгоценностей, Робин различил пару мерцающих блесток.
Внезапно его осенило. Все эти украшения негодяи сорвали с пленницы!
Он внимательно присмотрелся к похитителям. Те общались на странном наречии, состоящем главным образом из мычаний и похрюкиваний — не разобрать ни слова. Все как один высокие, смуглые. Одетые во что-то наподобие шароваров, лохмотьями свисающих ниже колен. Спутанные черные космы падают на глаза. Лица чисто выбриты или безволосые от природы — что вернее. В носу болтаются пластиковые кольца, зубы черные — то ли от образа жизни, то ли от краски, — и остро заточены на концах. У каждого на поясе сабля.
Пираты? Каннибалы? Мародеры? Разбойники? Робин мысленно окрестил их «мразбойниками».
Второй вопрос, из какой они эпохи. Не из нынешней точно. И вряд ли из прошлой — Робин таких не припоминал. Может, из будущего? Чепуха. С будущим не контактировал никто и никогда.
Тем временем похитители, забыв про дележку, сгрудились вокруг котла и поочередно выуживали оттуда огромные куски мяса, которые мгновенно исчезали в оскаленных ртах. Пиршество сопровождалось громким чавканьем и одобрительными возгласами.
Пленница наблюдала за ними с нескрываемым отвращением. Вскоре один из мужчин, настоящий великан с нечесаной гривой, взял кусок мяса и шагнул к дереву. Ущипнув пленницу за щеку, он поднес угощенье к ее губам — и чуть не лишился пальца!
С диким воплем он замахнулся, но ударить не осмелился. Пленница ответила таким негодующим и дерзким взглядом, что великан поспешил оставить ее в покое.
 
Впрочем, ненадолго, в этом Робин не сомневался.
Он тяжело вздохнул. Только Пятницы в женском обличье ему и не хватало. Свалилась как снег на голову.
III
Из деревни Робин побежал в лес. Набрал побольше хвороста и сложил на равнине огромный костер. Сухое дерево быстро занялось. Минут пять Робин носился вокруг с криками команчей, а после юркнул обратно в лес.