Сенешаль Ла-Рошели (СИ)

Судя по имени, бретонец. Если у него нет личных претензий к коннетаблю Франции, легче будет договориться.
— Бертран дю Геклен предлагает вам перейти на его сторону. Возьмет всех. Командирам рут численность от тридцати человек после подписания контракта выдаст премиальные в сумме сто ливров, — сразу перешел я к делу.
Видимо, бриганты ожидали меньше, потому что переглянулись и повеселели.
Быстро справившись с положительными эмоциями, Тассар дю Шатель произнес с наигранным сомнением:
— Надо поговорить с остальными, посоветоваться. Англичане тоже немало обещают.
— Они только обещает, а Бертран дю Геклен платит, — возразил я. — Решение вы должны принять до начала сражения. Потом будет поздно.
— А будет сражение? — с сомнением спросил бретонский рыцарь. — В последнее время вы прячетесь по крепостям, завидев англичан.
— Кто-то прячется, а кто-то нет. В Нормандии мы под командованием Бертрана дю Геклена разбили у Пон-валена один из отрядов Роберта Ноллиса, — рассказал я и добавил, чтобы завлечь бригантов: — В том бою я пленил баннерета Джеффри Уорсли, получил выкуп в пять тысяч флоринов.
— А я взял три сотни за оруженосца, — похвастался и Хайнриц Дермонд. — Сейчас езжу на его коне. — Он похлопал по шее серого в «яблоках», крупного жеребца, на котором сидел.
На бригантов большее впечатление, чем суммы выкупов, произвел вид трофейного жеребца, стоившего франков семьдесят-восемьдесят — примерно столько, сколько оба их коня.
— Можно, конечно, и Бертрану дю Геклену послужить, если он так хорошо платит, — с долей сомнения, как бы еще не приняв окончательное решение, хотя по загоревшимся от жадности глазам было понятно, что с англичанами он уже простился, произнес Тассар дю Шатель. — Я думаю, остальные командиры тоже согласятся.
— Как примете решение, сразу переходите на нашу сторону, чтобы не опоздать, — сказал я.
— Только чтоб на нас не напали, когда пойдем к вам, — потребовал бретонский рыцарь.
— Я предупрежу Бертрана дю Геклена, — заверил его.
После чего мы распрощались и быстро поехали в разные стороны, потому что начало темнеть. В вечерних сумерках часовня казалась покрытой паутиной.
 2 
 
Коннетабль Франции Бертран дю Геклен собрал в своем шатре всех командиров на совещание. Набилось человек двадцать. Бароны и командиры крупных отрядов сидели за столом или на сундуках и кроватях, остальные стояли. Я сидел за столом слева и через одного человека от Бертрана дю Геклена. Звали этого человека Ален де Бомон. Он был из так называемой «французской» ветви Бомонов, которые не последовали за Вильгельмом Завоевателем, состоял в дальнем родстве с английскими Бомонами, а следовательно, и со мной. В отличие от островных родственников на аристократа он был не похож. Если Алена де Бомона переодеть, то принял бы его за трактирщика. В придачу от него так разило конским потом и немытым телом, что я старался дышать через раз. Обычно коннетабль угощал пришедших вином, но сегодня ритуал был нарушен.
— Англичане будут здесь не позже полудня, — сообщил Бертран дю Геклен новость, которую привезли мои разведчики. — Лежит ли у вас сердце сразиться с ними?
— Да! — дружно ответили командиры.
— Благодарение господу, монсеньор, мы очень этого хотим! — дал более расширенный ответ Ален де Бомон.
— У меня условие, за несоблюдение которого будет казнен каждый, будь он сеньор или простой копейщик: никто не выходит из строя до моего приказа! — потребовал коннетабль Франции. — Повторяю: каждого, кто выйдет вперед флага, без команды бросится в атаку, прикажу повесить, как предателя!
Слова его не очень понравились рыцарям. Как же они сумеют показать свою доблесть и отвагу, если не помчатся смело на врага?! Но спорить с Бертраном дю Гекленом никто не решился.
— Построимся четырьмя полками: два впереди и два сзади. Правым передним будет командовать Жоффруа де Марней, — показал коннетабль на сидевшего от него справа командира, — левым передним — Ален де Бомон, правым задним — Жан де Бомануар, левым задним, — коннетабль показал на человека, который сидел справа от меня, — Ивэн де Лаконе.
 
На меня командиры посмотрели так, будто моя песня спета.
Поняв из мысли, Бертран дю Геклен объяснил:
— У Венецианца будет особое задание.
Все подумали, что я ударю из засады. Так оно и есть, только не по тем, кто прибудет к полудню. Мы с коннетаблем поговорили перед совещанием и пришли к выводу, что гарнизон обязательно поспешит на помощь своим, ударит нам в спину. Вот я со своим отрядом и позабочусь о них.
Мои арбалетчики рассредоточился, спрятался за валом, телегами и в шалашах вдоль пути, по которому бросятся в атаку гарнизоны города и замка. Сделали это незаметно, во время суеты в лагере, когда наша армия начала строиться для боя. Осажденные наблюдали за нами со стен и башен. Они видели и пришедших им на помощь. Англичане остановились примерно в километре от нашего лагеря и тоже начали строиться. Только бриганты продолжали двигаться вперед. Видимо, решили остаться на стороне англичан, иначе бы прятались за их спинами. Сейчас раздразнят наших и побегут назад, увлекая преследователей в засаду. Француза знают этот дешевый прием, но каждый раз ведутся на него. Видимо, надеются, что на этот раз их удивят чем-нибудь новеньким.
Я слишком хорошо думал о бригантах.
Когда до строя французов стало ближе, чем до англичан, наемники остановились и дружно заорали:
— Бертран дю Геклен, мы переходим на твою сторону, как договорились!
Коннетабль Франции соизволил выйти из строя и прокричать:
— Я беру вас на службу! Заходите за правый фланг и становитесь позади моих полков!
Вести свою армию в атаку он не спешил. Справа от нас была роща. Коннетабль боялся, что там может оказаться засада. Он послал туда разведчиков, вестей от которых пока не было. Мне кажется, Бертран дю Геклен был самым осторожным, предусмотрительным из всех командиров этой войны. Даже меня переплевывал в этом плане. Только после того, как бриганты сообщили ему, что в роще нет засады, коннетабль Франции повел своих бойцов в атаку. Пешими. И сам коннетабль Франции неспешно ковылял на коротких ногах впереди, вместе с рыцарями и оруженосцами в прочных доспехах и с большими щитами. Они будут прикрывать от стрел идущих сзади.
Зато англичане изменили своей обычной, защитной тактике и тоже пошли в атаку. Подозреваю, что их взбесила измена бригантов. В середине рыцари и копейщики, на флангах лучники. Когда дистанция между армиями сократилась метров до ста пятидесяти, лучники остановились и начали обстрел. Били не прицельно, навесом, так сказать, по площадям. Пусть небольшой, но все-таки наносили урон. Французы сразу остановились, закрылись щитами, а английские рыцари, нет бы подождать, когда лучники расстроят ряды противника, наоборот пошли быстрее, вскоре помешав им стрелять. Чем свели к нулю свое главное преимущество. Видимо, последние победы уверили англичан в том, что непобедимы в принципе, а не потому, что имеют такое оружие, как длинные луки. Коннетабль Франции Бертран дю Геклен понял их ошибку и тоже повел своих воинов в атаку.
Я успел увидеть, как столкнулись с истошным ревом передние шеренги обеих армий. Дальше только слушал звон оружия и вопли и стоны людей, потому что сосредоточил внимание на городе и крепости. Выехало около шестидесяти всадников. Передние вооружены длинными копьями. Наверное, собираются ударить строем клин в спину нашей армии. Задумка неплохая. Только вот получится не совсем так, как они хотели.
 
Впереди ехал рыцарь. Я не видел его герб, потому что был справа, зато оценил выкрашенное в красный цвет перо страуса, прикрепленное к шлему-бацинету с забралом, напоминающим тупую морду мастифа. Кстати, за одного английского мастифа здесь дают дюжину французских гончих. Поверх кольчуги с длинными рукавами на рыцаре была бригантина с основой из светлой кожи. Надеть сюрко со своим гербом он не соизволил. Наверное, и так жарко. Длинное копье с черным древком держал острием вверх и прислонив к правому плечу. Конь под ним был рыжей масти с белыми «чулками» на передних ногах. Голова жеребца защищена металлически шанфроном, шея и грудь — кринетом и пейтралем из кольчуги, нашитой на кожу. Задняя часть туловища была закрыта только попоной. Как ни жалко мне было коня, рыцарь стоил дороже во много раз. Я кивнул стоявшему рядом за высоким шалашом Анри де Халле, чтобы исполнил на горне сигнал к бою, и с первыми звуками выстрелил из лука в правый бок рыжего жеребца, возле заднего бедра. Животное от боли лягнуло воздух, из-за чего наездник выронил копье, но удержался в седле. Правда, ненадолго. Конь резко припал на задние ноги, будто хотел сесть на задницу и немного склонился влево. Рыцарь вылетел из седла спиной вперед, упал плашмя навзничь. Шит отлетел в одну сторону, шлем — в другую, открыв крупную голову с большой лысиной на темени, напоминающей тонзуру. После такого падения очухиваются не скоро.