Воспитательные часы (ЛП)

— Я знаю, что такое отказ, Лорел. Я просто удивлен, что ты это знаешь.
Дерьмо. Понимаю, что он злится, но разве обязательно быть таким козлом?
Я громко фыркаю.
— Не обязательно быть таким злым.
— О, мне так жаль. Я не знал, что ты, из всех людей, настолько чувствительна. Думаю, ты не фанат быть на другом конце шутки.
Мои пальцы крепче сжимают стул напротив него.
— Я понимаю, что ты делаешь.
— Шутки должны быть смешными, да? Ха — ха.
— Думаю, заслужила это, — признаю я, переминаясь с ноги на ногу, перенося вес рюкзака с одного плеча на другое. Он становится тяжелым, и я не знаю, как долго хочу стоять здесь, держа его. — Так я могу сесть здесь?
— Не знаю, зачем тебе это нужно.
— Потому что я… — не могу закончить предложение, потому что не знаю, что сказать.
— Ты хочешь сесть здесь, потому что чувствуешь себя плохо? Ты чувствуешь вину? Хочешь еще раз извиниться? — Он сыплет вопросами, но по-прежнему не смотрит на меня. — Поверь мне, что бы ты ни хотела сказать, можешь не беспокоиться об этом. С меня хватит.
Какой лжец.
— Ретт, пожалуйста, я пытаюсь.
Он ворчит себе под нос на языке, которого я не понимаю.
— Oui en effet. (перев. с фран.: Да, действительно).
— Почему ты не смотришь на меня?
На этот раз его руки застывают над клавиатурой ноутбука. Он поднимает голову и сужает глаза — свои темно-карие глаза.
— Ты настоящая стерва, ты знаешь это?
— Я… я… — у меня отвисает челюсть. — Не нужно быть таким грубым.
— Ты действительно считала все это дерьмо милым, не так ли? Посылаешь сообщения и пошлые смски, а потом показываешь своей гребаной кузине.
— Нет. Все было не так.
— Ты думаешь, что можешь делать это дерьмо, потому что ты красивая? Думаешь, ты можешь делать все, что захочешь?
— Нет.
Я имею в виду, иногда, да.
— Господи, какой же я идиот. Должен был догадаться.
— Клянусь, я не показывала кузине сообщения. Я просто рассказал ей о них, потому что она спрашивала.
— Какая разница? Рассказать и показать — это все еще вторжение в мою личную жизнь.
Я закатываю глаза.
— Только если говорить буквально.
— Она знала, что ты написал мне в шутку.
— Да.
— И она знала о секстинге.
Я краснею.
— Да.
— Секс не имеет большого значения для тебя, да?
— Я этого не говорила.
— Но ты не веришь в частную жизнь?
Я стону. Почему он такой упрямый?
— Единственное, о чем я солгала, было мое имя. Хорошо, и цвет волос. Я не сделала ничего ужасного. Извини. Сколько раз ты заставишь меня это повторить?
Его широкие плечи небрежно поднимаются.
— Это ты пришла сюда. Я сказал тебе оставить меня в покое.
Верно, но это сводит меня с ума.
— Ты ошибаешься на мой счет, знаешь — секс имеет большое значение, как и моя частная жизнь, — говорю я побежденным голосом, бравада исчезла.
— Как угодно.
Ретт берет со стола наушники и затыкает ими уши. Опускает голову.
Моя сумка тяжелая, и я неуверенно поднимаю ее.
Знаю, что он не хочет иметь со мной ничего общего, и я уважаю и понимаю почему, просто…
Не могу отпустить.
Не могу.
И все же я не знаю, что еще ему сказать. Что могу сделать, чтобы все исправить? Ничего.
Ничего нет.
Я уже готова сдаться и уйти.
— Лорел, либо садись, либо уходи. — Он пихает ногой стул, который я держу.
Слава Богу.
Спешу поставить сумку на дополнительное сиденье, пока он не передумал, и вытягиваю свой стул, чтобы присоединиться к нему. Изучать.
Изучать его.
Пока парень делает вид, что не замечает меня, я бросаю на него еще один пристальный взгляд.
Он определенно не из тех, кого я бы назвала милым, или симпатичными, или красивыми при любой фантазии — и, полагаю, он уже знает это.
Однако…
Что-то притягивает меня к нему, и я хотела бы знать, что это, чтобы я могла остановить это, заставить странное очарование, которое я испытываю к нему, уйти.
Может, дело в том, что он не хочет иметь со мной ничего общего. Возможно, это вызов, который он бросает. Может, дело в его широких плечах и мускулистой шее.
Лохматые каштановые волосы скрывающими его глаза.
Хмурое выражение, который пересекает его лицо каждый раз, когда он обращает свои обиженные глаза на меня.
И, конечно, не будем забывать об этом маленьком факте: его друзья полны решимости уложить его в постель. Расклеили его лицо и номер по всему кампусу. Если это означает то, что я думаю, Ретт в затруднительном положении.
Или, может быть, его друзья просто гигантские засранцы.
Полные придурки.
В любом случае, я люблю хороший вызов, и он дает мне его, хочет парень того или нет.
Эта мысль приводит меня в трепет.
Сев за стол, я раскладываю свои припасы, чувствуя себя как дома, как будто имею полное право быть здесь. Открываю учебник и ноутбук.
Продолжаю игнорировать тот факт, что Ретт полон решимости игнорировать меня.
Приступаю к работе над домашним заданием, решив, что словесного извержения достаточно, чтобы составить целую статью по английской литературе о важности сильных женских героев. Это так захватывающе, что я смогла на самом деле сдвинуться с мертвой точки.
Удовлетворенная тем, что я написала после сорока пяти минут реальной работы, нажимаю «сохранить», и затем сохраняю на внешний диск. Я уже почти собираюсь…
— Как долго ты собираешься сидеть здесь, притворяясь, что не умираешь от желания что-то сказать? — Его низкий тембр звучит одновременно раздраженно и смиренно.
Я поднимаю голову и улыбаюсь ему, довольная тем, что он наконец-то обратил на меня внимание.
— Достаточно долго. Я ждала тебя, надеясь, что ты заговоришь первым, и ты заговорил.
Широко улыбаюсь и прикусываю нижнюю губу, изображая застенчивость.
Он моргает.
Краснеет.
Проводит большой рукой по волосам и выдыхает воздух, как разъяренный дракон.
Я сосредотачиваюсь на пальцах в его волосах, на грубых мужских руках. Волосах на его предплечьях. Больших ладонях, прижатых к его растрепанным волосам.
Ладно, может, он и не так уж плохо выглядит. Он не Квазимодо, Горбун из Собора Парижской Богоматери, он просто не…
Милый или красивый, как некоторые парни. Он не горячий.
По крайней мере, не обычным способом.
Все в нем как-то слишком. Слишком суровый. Слишком неполированный. Нос слишком сломан. Глаза слишком серьезные. Волосы слишком растрепаны. Лоб слишком в шрамах. Уши слишком согнуты.
Уши слишком согнуты? Боже, я говорю как придурок.
Но мне нравится, что он добрый, обаятельный и по-южному милый. Джентльмен.
И ему определенно нужны друзья — новые, а не те парни, которые постоянно на него гадят и оставляют на произвол судьбы. От этих парней одни неприятности.
Я встречалась с такими парнями, очевидно, спортсменами, которые думают, что они короли кампуса. Они усердно тренируются, веселятся и, кажется, хотят только одного.
Секса.
Незамысловатый секс. Секс без обязательств. Никаких обязательств. Никаких эмоции.
Только секс.
Интересно, Ретт такой же, но это очень сомнительно — не с тем, как он отверг мой напор. Не купился, когда я флиртовала. Казалось, мое внимание смутило его.
Хотя… он отклонился от нашего секстинга, потому что сказал мне, что кончил себе на живот. Знаю, что он кончил, потому что я тоже.
Мои щеки вспыхивают, вспоминая разговор, который сохранился на моем телефоне. Может, я и поглядывала несколько раз с тех пор, а может, и нет. Ничего страшного, правда?
— Так что можешь рассказать мне, над чем работаешь, — наконец произносит Ретт. — Раз уж ты решила сидеть здесь.
Сидеть здесь.
— Статья по английской литературе.
— Ну, и как продвигается?
Я сияю. Хорошо, что он спрашивает.
— Почти закончила.