Королева для нищего (СИ)

— Ты шутишь?
— Неа, — Люда снова улыбнулась, качая головой, — Своих у нас уже не будет, а так хоть чужому поможем.
— И Гриша прям согласился? А бабушка?
— Тише ты… Бабушке пока не говорили. Да и вообще это только так, предположение, там знаешь, сколько мороки, с документами со всеми. Могут и не дать…
— Как его зовут?
Люда замолчала, снова опуская глаза в пол. Вера взяла женщину за руку, вынуждая продолжить.
— Захар.
— Гриша уже с ним знаком?
— Нет еще. Я так боюсь его спугнуть, если буду слишком наседать. Мне хочется, чтобы это все само собой произошло, знаешь, чтобы никто никого не заставлял.
— А я могу с ним познакомиться? — Вера вдруг почувствовала какой-то прилив сил, перестав скрывать улыбку, — Люда, это же замечательно, знаешь. Это так… Не знаю как. Ново для меня, что даже слова не могу подобрать. Но нужно как можно скорее сказать бабушке, а, то потом скажет, что узнает все в последнюю очередь.
— Ты действительно так думаешь? — на секунду показалось, что женщина облегченно выдохнула, — Я так переживала, что ты будешь против. Ой, Вер, — Люда соскочила с кровати, — Я пойду тогда. Ой, Вер. Все, пошла. Завтра на рынок со мной пойдешь, все, ложись.
Вера проследила за тем как быстро исчезает полоска света из коридора и переползла обратно на подушку.
Это было странно. В семье никогда не поднимался вопрос о приемных детях, может потому, что усыновлять было некому, ведь бабушка активно готовилась к правнукам от Веры, а может потому, что этот вопрос просто не имел место быть в принципе. Ведь приемные дети… Они не родные… Никто не знал, как отреагирует бабушка на данную новость, но Вера почему-то стала готовиться к худшему. А с другой стороны, ведь родителями будут Люда с Гришей, это будет их ребенок, а не бабушкин. Ее нужно просто поставить в известность.
Если все получится, в их семье появится новый член семьи. Люда не сказала, сколько ему лет, но он явно еще ребенок. К которому нужно будет привыкать, с которым нужно будет находить общий язык. С ним нужно будет учиться жить, меняя какие-то свои распорядки, правила, чтобы подстраиваться под него. Вера с трудом представляла себе, как изменится их жизнь, но в подсознании поняла, что хочет этого.
Всю ночь снилась кошка. Упитанная, с лоснящейся рыжей шкуркой, с хитрым прищуром глаз, все время как будто лукаво улыбаясь. Вера, как сторонний наблюдатель, поначалу подумала, что у нее глюки, но кошка продолжала «улыбаться». А потом появились «сидящие» мужские ноги, на колени которых и запрыгнула кошка, ласково потираясь мордочкой о бедро. Вера напрягалась, как могла, пытаясь увидеть лицо Хозяина, но кроме появившихся мужских рук, гладивших кошку, так больше ничего и не разглядела.
Утром проснулась сама, прислушиваясь к звукам в квартире. Тишина. Судя по времени, все еще спали. В зеркало смотреться не стала, не хотелось. Что нового она там увидит, кроме этого тоскливого взгляда «пожалей меня иначе убью»?
Кутаясь в халат, прошлепала на кухню, ставя чайник на плиту, мимоходом выглядывая в окно. Витька снова возле машины, копается, перебирает какие-то инструменты, тряпочки складывает. Вот что значит, человек нашел свое умиротворение, устряпается в этом масле, в этом мазуте и счастлив. Хотелось бы Вере однажды найти что-то такое, к чему бы лежала душа, чтобы перестать искать, перебирать всевозможные варианты, тихо осесть и заниматься каким-то делом.
Бабушка появилась на кухне, как только закипел чайник.
— Доброе утро, ба.
— Доброе, Верочка. Как ты себя чувствуешь? — Нина Степановна подошла, померила лоб ладонью и подвела девушку поближе к окну, придирчиво разглядывая темное пятно у нее на скуле.
— Нормально. Сегодня пойду с Людой на рынок, прогуляюсь немного.
— Правильно, сходи. Я там еще список напишу, купите, что надо будет. Ой, а пуховика то нет, в чем пойдешь?
— Да теть Марина куртку в прошлом году отдала, ее надену. Ты ж не выкинула ее?
— Да Бог с тобой, — бабушка махнула рукой, доставая из шкафа кружки, — Ты только все равно потеплее одевайся, а то куртка, чего она твоя куртка, даже зад не прикроет.
— Доброе утро, — на кухню вошла еще сонная Люда, неся в руках две кружки, видимо из комнаты, — Что-то вы сегодня рано. Не спится?
— Мне сегодня надо подписи собрать по подъезду, чтобы весной крышу отремонтировали, а то опять протянем. Соловьевых хоть и заливает, в зале на потолке уже грибок появился, а заняться некогда. Сама пойду.
— Вер, ты со мной пойдешь? — Люда налила себе чай, присаживаясь напротив Нины Степановны за столом, — Сегодня хоть и обещали снег, но на улице тепло.
— Пойдет пойдет. Вы только куртку из шифоньера достаньте, посмотрите, можно в ней идти или нет… — бабушка швыркнула чаем, роясь в пиалке с печеньем.
— То-о-чно, Вер. Я и забыла, что у тебя пуховика нет. Надо срочно что-то думать. У меня на квартире дубленка осталась, она конечно не новая, но я старалась носить аккуратно. На рынок сходим, заскочим потом, померяешь, если подойдет, первое время в ней побегаешь, а потом Гриша зарплату получит, купим новый пуховик тебе.
— Кстати, по поводу зарплаты, Вер, что с работой то? Я так вчера и не поняла, — начала Нина Степановна, поглядывая на девушку из-за ободка кружки.
Вера вздохнула.
— Ничего, ба. Я уволилась…
— У тебя какие-то неприятности…
По коридору прошлепали тапки, и на кухне появился заспанный дядя Гриша.
— Бабье царство, похоже, никогда не дремлет, — он усмехнулся, почесывая живот и одновременно зевая.
— Ну чего в трусах то выперся, Гриш? Иди, давай, оденься, — Люда махнула ему рукой, а потом протянула вафлю из корзинки.
— У меня сегодня выходная, так что я буду целый день ходить в трусах и вы мне ничего не сделаете, — хватанул вторую вафлю со стола и гордо задрав бошку, удалился обратно в комнату.
— Смотри-ка какой важный, — Нина Степановна засмеялась, делая очередной глоток.
— Пойдем собираться, надо успеть набрать «серединку», пока не расхватали. Нина Степановна, вам как удобнее, чтобы мы взяли в бидоне или в банке?
— В банке, бидон в холодильник не влезает. Возьмите еще одну, Клара Васильевна вчера просила, чтоб ей самой не тащить, тяжело.
Вера забралась на самый верх шифоньера в зале, балансируя на табуретке и вытаскивая куртку, которую отдала теть Марина. Несмотря на то, что женщине было почти сорок, она всегда выглядела хорошо, в плане одежды. Ее сестра была челночницей и часто таскала шмотье из-за границы, позволяя соседке не щеголять весь сезон в одном и том же. Теть Марина в свою очередь старалась поддерживать себя в хорошей физической форме, поэтому и размер был адекватный, для Веры. Но после рождения второго ребенка, она заметно округлилась и поэтому отдала куртку девушке. Черная, дутая синтепоновая куртка, с серебристыми вставками на рукавах и натуральным мехом чернобурки на капюшоне.
— Ну как?
— В груди великовато, но в целом не так уж и плохо, — Вера покрутилась, демонстрируя куртку Люде.
— Ничего, свитерок потолще наденешь и как будто, так и было. Колготки не забудь.
Странно было ловить себя на мысли, что в голове не было мыслей. Ну вообще ничего. Знаете, когда мозг после пережитого стресса отключается и ты на какое-то время становишься овощем, вроде бы переживаешь внутри, а вроде бы тупо отключаешься от жизни и молча, киснешь в этой пустоте. Как в болоте, когда что-то затягивает в самую трясину, а на поверхности одни булькающие пузырьки. То же самое было сейчас в голове у Веры.
Шла по улице, слушала, как тараторила Люда, рассказывая про Захара, вертела головой по сторонам, как будто первый раз шла этой дорогой, как будто первый раз видела знакомый рынок.
— Так, голуба моя, не щелкай, вставай вот сюда, кто будет лезть, не пускай, они тут все, «ой, я старенькая», «ой, мне стоять тяжело», «ой, меня дома дети ждут», а потом как наберут по три бидона и прут как кобылы, так что внимательнее. Продавщицу зовут Наташа, если я не успею прийти, скажешь, что ты со мной, она тебе все сделает…