Королева для нищего (СИ)

И смотрела. А как иначе?
— Но пока тебе не скрещу на груди персты, О, проклятье — у тебя остаешься ты.
Гости под градусом, казалось, не замечали развивающейся драмы на глазах, продолжали чокаться, нацеловывать Исаеву в обе щеки, оставляя следы помады и танцевать. Ведь пьяным бабам только дай повод прижаться к желанному мужику. А очередной медленный танец, чем не повод?
— Но пока тебе не скрещу на груди персты, О, проклятье — у тебя остаешься ты.
Вера позволила себе единственную слезинку, пытаясь смахнуть ее как можно незаметнее, но все равно упрямо удерживала контакт с Артемом.
— Но пока тебе не скрещу на груди персты, О, проклятье — у тебя остаешься ты.
Какая-то из тех холеных сук, кажется, сбросила свою напыщенную маску и с абсолютным отчаянием в глазах стояла перед сценой, смотря на Веру. И плакала. Кажется, по-настоящему. И подпевала, каждое слово, даже будучи не очень трезвой.
Вера первая отвернулась, поблагодарила и поспешила уйти со сцены, пока ноги еще держали.
— Куда?… — зашипел Денис, но Вера уже не слышала. Неслась как сумасшедшая на второй этаж, в гримерку, — Продолжаем веселиться, дамы и господа. Немного лиричное отступление, было, предлагаю танцы поэнергичнее.
Вера, рыдая, воровалась в гримерку, падая на диван. Это оказалось гораздо труднее, чем она думала.
— Какого хуя ты творишь, идиотка? — Исаев влетел за ней следом, как ураган, почти рыча от злости, хлопая дверью.
— Артем, я…
— Заткнись, — он грубо оборвал ее, замахиваясь, но вовремя останавливая себя, — Сколько блять раз говорил себе, не связываться с тобой. Нет, сука, все одно…
— Пожалуйста, Артем, выслушай меня…
— Ну, че тебе не хватало? — мужчина тяжело дышал, продолжая заламывать пальцы, — Ну нахуя ты полезла, дура? Мало тебе бабла давал? Ну почему же вы бабы, головой своей не думаете? Ты, блять, своей выходкой переплюнула всех, кого я знал.
— Артем, — Вера сползла с дивана, хватая его за руку, но он брезгливо выдернул свою руку, толкая Веру опять на диван.
— Пошла нахуй, Вер. Не можешь жить по-взрослому, не лезь. Это все.
— Ну, Артем, — Вера истерически взвыла, из-за слез уже ничего не различая, только размытый силуэт перед собой, — Пожалуйста…
— Ты глухая? Все, Вер. Это все. Я не собираюсь тебя воспитывать и говорить, что хорошо, а что плохо. Я тебя всегда просил думать головой, а ты вдруг решила, что самая умная. Деньги Андрей отдаст, — и Исаев, не оборачиваясь, вышел из гримерки.
Это все.
  
9
 
Клинкова сидела перед мусорным ведром, с какой-то особой ненавистью чистила картошку и плакала, стараясь особо не шмыгать носом. Уже неделю она рыдала, почти смирившись, что ее жизнь пошла прахом, без шанса на возрождение. Да, возможно это был глупый, необдуманный поступок, но ведь она просто хотела признаться, искренне доверилась своему сердцу. Получилось, в принципе, как всегда. Отношения закончились, так толком и не начавшись, и как теперь приходить в себя, когда сама все так безбожно испортила, Вера не знала. Оставалось только рыдать в подушку.
На следующий день, после грандиозного праздника, Вера вернулась в ресторан, и стыдливо пряча глаза, попросила у Андрея «вольную». Да, это было очередным проявлением слабости, что она бежала, так позорно поджав хвост, но понимала, что по-другому не сможет. Хозяин ресторана снисходительно качал головой и молчал, но Вера была уверена, что он еле сдерживался, чтобы не выплюнуть ей в лицо: «Я же говорил».
Все говорили. Вера слышала, но не слушала. За что и получила.
Получила расчет за последний вечер — Ваня был прав, Исаев не поскупился на «подарок» для жены, оплатил Верку за месяц таких выступлений в ресторане.
Скрепя сердцем, «приползла» к Зауру, надеясь снова устроиться на работу, однако Пална не позволила, поставив хозяина кафе перед выбором: либо толковый, опытный администратор в ее лице, либо пустышка-официантка, которая сбегает при любом удобном случае, да еще и к тому же тунеядка. Выбор был очевиден. Наверно Клинкова выглядела настолько убого, что Заур видимо, сжалился и отправил ее к своей младшей сестре Гюзаль, которая держала небольшой закуток общепита. Пална проводила ее торжествующим взглядом до самой двери, змеюка.
А может и хорошо, что так получилось, меньше шансов встретить кого-то из прошлой жизни. Вера каждый день технично вбивала себе в голову, что этот опрометчивый поступок разделил ее жизнь на «до» и «после». Старалась не прислушиваться к внутреннему голосу, который ехидно напоминал, что «новая» жизнь длилась каких-то три месяца, а до них была та же самая жизнь, как сейчас — «старая» и убогая, как оказалось.
Только вот какая штука — жизнь с Артемом была не прошлая, она была другая. Абсолютно отличаясь от того, что видела Клинкова в своем сером райончике на протяжении жизни, будто щелкая по носу, давая понять, что люди могут жить иначе, круче и богаче, и наверно, счастливее.
— Ну, че, Верка, опять нюни распустила? — дядя Гриша вошел на кухню, деловито похлопывая себя по пузу, — Кормить то думаешь, или сопли твои жевать будем?
— Гришка, не лезь к ней, — крикнула из своей комнаты Нина Степановна, и тут же послышалось шарканье ее тапочек по коридору, — Чего встал над душой? Иди куда шел.
— Как идти то? На голодный желудок?
— Людка, поди, накормит, — фыркнула женщина, несильно толкая сына в бок, — Не подохнешь от голода пока дойдешь.
— А че она убивается-то так? Жоних что ли бросил? — мужчина засмеялся, вытаскивая пару вафель из вазочки на столе, — Верка, да нового найдешь, много ли ума надо?
Вера проследила, как крошки от вафель прямо изо рта осыпаются на пол, а потом швырнула истерзанную картошку прямо в ведро, вместе с ножом.
— Ты гляжу не нашел, катался тут по полу в каматозе, бредил Людкой своей. Всю кровь свернул, зараза, а смелости так и не хватило самому позвонить, — Клинкова плюнула ему под ноги и вылетела из кухни, запираясь в своей комнате.
— Ну, вот зачем, Гриш? Ну что за натура? Видишь, переживает, зачем ты издеваешься? — Нина Степановна зашипела на сына и, судя по всему, шлепнула его по руке. Вера усмехнулась, когда услышала негромкий хлопок.
— Да ладно, мам, ты поменьше внимания на этой обращай, она быстро перестанет переживать.
— Правду Верка сказала, зараза ты.
— А чего сразу «зараза»? — шепотом возмутился Гриша.
— Ну тебя, — Вера представила как бабушка махнула на него рукой и снова улыбнулась.
Где-то убыло, где-то прибыло. Вера была искренне рада, что дяде Грише все-таки удалось взять себя в руки и уговорить Люду вернуться. И вот жизнь опять поменялась. Люда была олицетворением покоя, уюта, материнского тепла, нехватку которого Вера в последнюю неделю ощутила так явственно. Клинкова даже не думала о том, насколько они были близки, рассказала Люде о своей той, другой, жизни, надеясь на поддержку и дельный совет. И получила все, чего так долго ждала: почти материнские объятия, нешуточные переживания и упреки в долгом молчании. Да, с бабушкой наверно тоже можно было поговорить, но Вера понимала, что не выдержит этого укора в глазах Нины Степановны.
— Вер, может слойки твои любимые постряпать? С вареньем, м? — бабушка заглянула в комнату одной головой, — Гриша из ямки компот из ранеток принес. Вер?
— Не хочу, ба, — девушка повернулась на другой бок и, услышав, как дверь тихонько закрылась, снова заплакала.
* * *
Сидели с Самохиной во дворе, на качелях. Задница примерзла так, что часть уже начала неметь, но они упорно качались, сжимая ледяные пруты рукавами от кофты.
— Ну, может, все-таки передумаешь?
— Да что тут думать Лен? Как ты себе это представляешь? Ты, твой Лютик и я? Замечательная компашка, ничего не скажешь, — Вера нахмурилась, наблюдая за двумя мальчишками, которые спорили, кто первый нашел картонку на горку, — Вы там будете сосаться, а я с Ельциным чокаться?