Пара лебедей на Рождество (СИ)
— Возьми… — Протянула кулачок, в котором сжимала игрушку. Ту самую лебёдку, которую подарила при первой встрече… Обхватил ее руку. Опустил голову. Прикрыл глаза. Поцеловал костяшки. Тонкие пальчики выпустили золотавого лебедя… Поднял на нее томный взгляд. — Я буду ждать тебя…
— А я… Тебя. Однажды мы обязательно встретимся. Будет канун рождества. И больше… Я тебя не отпущу….
******************
— Молодой человек! Дольше ждать вас прикажете?! — От противного возгласа кучера нервно поморщился… Подхватил сумки и закинул их на плечо. Окинул всех тоскливым взглядом на прощание, вдохнул запах морозного воздуха… Побрел к повозке и распахнул дверцу…
— Челядь!!! Проклятое отродье! — Вот он… Глоток наслаждения! Ехидно ухмыльнулся, скидывая баулы на пол у дрожащих ног поганого павлина.
— Что такое, Владимир?! Не порадовал приказ папеньки? Не место таким как ты на поле боя?! То то он попросил за тобой присматривать… Может человеком станешь! — Как же приятно дразнить краснощекого болвана! Да только это делает условие Александра Йосиповича Божьей благодатью!
— Я отомщу тебе… Клянусь, отомщу!
— Отомстишь, обязательно Отомстишь… — Игриво приговариваю, умащиваясь на соседнем сидении. — А пока, устраивайся поудобнее… Дорога на Кавказ неблизкая…
В горах Кавказа
Холодная земля, устеленная тонким шерстяным покрывалом, казалась невероятно уютной койкой в пригорье Кбаады. Чёрт побери… Да стоило только ухватить в руки горячую кружку похлёбки с костра, облокотиться о склон ледяной горы, и после этой треклятой резни длинною в вечность не было большей услады уставшему телу. Синяки и ушибы не чувствовались на таком морозе. Только холод… Пробирающий до костей. Вот что на самом деле было ощутимо… Ветер воет, прокручиваясь вихрем в лежбище ветхой палатки. И этот звук… Звук, что у любого другого человека вызвал бы приторную оскому, нам казался колыбельной. Он глушил собою свист свинца. Это были часы мира. Время, когда никто не умирал… Когда не ревели где-то в ближайших поселках матери о детях. Когда сборища одичалых Черкесов не налетали на мирные дома в поисках пищи и крова. Когда мужья и отцы не ложились от рук безумных в преддверии проигрыша подонков. Когда мои братья хохотали, гулко сталкивая стаканы спиртовой настойки, а не падали в бою. Это время, время покоя, было особо ценным, потому как приходило крайне редко. Сон по три часа, смена караула. К черту, братцы! Да эти ледяные груды под лопатками лучшее из существующих пристанище! Что может быть лучше — забыто. Год 1864. Я пятый год солдат своей страны. Мой отряд загнал в угол не один свод Адыгейцев! И победа вот вот будет наша… Выстраданная победа. Победа большой ценой. Черти играют нервами… Прикрыл глаза на мгновение — и перед глазами Она. Моя лебёдка. Моя надежда на обратный путь. Угорище Кбаада. Северо-Западный Кавказ. Как далеко место, что зову домом… Выудил из кармана свёрток. Грязная, пыльная тряпченка, в которых собратья хранили корку сухого хлеба к случаю. А я свой не хранил, съедал. В обрезке тканом у меня сокровище важнее. Моя лебёдка. Игрушка с ели… Месяц до рождества. Ещё одно рождество, что я проведу от неё в дали… Обвел пальцем размашистые крылья… Как скучаю по ней. Так сильно скучаю… Я не погиб до сих пор. Острые сабли жадных до крови черкесов не раз щекотали мне шею. Но я уворачивался! Всегда! И увернусь снова… Клянусь. Веки стали тяжёлыми… До смены караула добрый час. И я могу недолго посмотреть сны… В которых будет она.
**************
— Стой… — Окликнул рычащим вкрадчивым шёпотом Гошу, товарища с недавнего призыва, что отправился со мной в караул. — Пригнись!
Мы в миг упали за кусты, притаившись в засыпанных снегом ветвях. Тихо подгреб под себя рипящую груду, ногой подтолкнув к пареньку вязку с ружьём. Моё при мне. Приникли… Рядом идут двое. Я эти рожи ехидные узнаю и в темени Кавказской суровой ночи… Вражины проклятые! Что за народ?! Ни единства, ни человечности… Мирные поселения давно сдались на милость Белого Царя! А эти… Псы треклятые! Никаких принципов! Хвалятся друг перед другом грабежом и насилием. Женщинами и детьми, взятыми в плен!
— Тшшшш…. — Злостно сузил веки, когда неловкий юнец задел рипящую прогнившую ветку. — Услышат — стрелять придется! В ближнем бою они безбашенные! Нам не чита! А звук выстрела поставит на уши весь их прилегающий лагерь!
— Прости… — Виновато потупил глаза и замер, неподвижно, со мною рядом.
В засаде долго сидеть не пришлось… К счастью, хмельные от вина, двое мужчин нашего присутствия не заметили. Прошли. А у меня подкосились ноги… Я слышал каждое их слово! Благо, пять лет в горах Кбаады волей неволей сталкивали с местными жителями, далеко не все из которых были враждебно настроены к войскам Российской империи. И, чёрт побери, готов дать палец на отсечение! Завтра утром мы поймаем крупную рыбу… В виду ведущего сброда племени Адыгейцев!
В лагере тишина. Светает. Не теряя времени на обогрев у костра, растер задубевшие ладони охапкой снега, плюхнул талого на лицо, чтобы окончательно взбодриться, отправил мелкого подкинуть дров в огонь, а сам направился к палатке командира. Стряхнул с сапог избыток грязи, и, не окликнув, вошёл внутрь. Олег Павлович часто гипнотизировал отрезок карты по нашей местности, ища пути наступления. Это был как раз тот случай. Обычно он не терпел, когда его отвлекали от размышлений. Умный дядька, негде правды деть. Но, сейчас мое дело отлагательств не потерпит… Потому плюхаюсь на соседнее место, попутно скидывая шапку прямо на деревянную столешницу около его расписанных заметками бумаг.
— Ты что, парень, башку отморозил?! — Округлив глаза, уставился, с яростью и недоумением в одночасье. Игнорируя недобрый вопрос, поднял на вояку глаза.
— Собирайте людей, Олег Павлович. Я знаю, где Данир Кэмаль решил остановить свой отряд.
— Как?! — Подскочил с места и сжал пальцами край стола до скрипа. — Как же ты это…
— Теряет хватку. Выдохся. Людей распустил. Ходят они не там где надо, и много болтают… И даже скрип веток в двух метрах от себя не слышат… Не важно это, Олег Павлович. Вы же знаете меня… Трепаться не стану. Раз говорю — собирайте людей, собирайте. Наступление через час.
Обернулся, и направился с палатки, мечтая поскорее хлебнуть пресной несоленой жижи.
— Погоди. Подопечный твой…
— Владимир?
— Он, приятель… Он.
— Поставьте, как обычно, в хвост отряда. Некогда мне с ним возиться.
Не стал слушать до конца, и вышел прочь с палатки.
Час до боя. Чтобы выжить — надо отдохнуть. Ведь мне… Обязательно надо выжить. Сжал лебёдку в кармане. Помолись за меня, Родная. Если я выберусь отсюда живым — то обязательно попаду домой.
А дома… Ты будешь ждать меня… Дома…
Возвращение
— Тихо… Вон они! Замри! — Наш отряд окружил противника в горной ловушке. Они считали это место выигрышной позицией, но… Так, вероятно, и было бы, если бы не два праздных идиота, что как раз сейчас мучались головной болью над мисками костровой похлёбки. Прикрыл глаза… Ветер северный. Порывы сильные. Целиться надо правее. Торкнул ружье товарища, ровняя по своей видимости. Глаз у меня довольно точный. Не подводил…
Он, и ещё пятеро наших направили огнестрелы на главного.
— Ведь и правда, теряет хватку… Мало того, что позволил себя обнаружить — но даже сейчас не заметить окружения! Ладно, в прочем, мне то это только на руку. Обернулся и окинул быстрым вкрадчивым взглядом своих ребят. Все на своих позициях. А в самом дальнем углу сжался трусливо Владимир… Всё таки ошибся его папаша, считая, что война исправит недо мужской характер. Трясется, нервным взглядом по сторонам мечется. И ненавистно на меня поглядывать успевает. Закатил глаза… Ну что за дурень?! Мне ли не надоело вечно прикрывать его трусливую шкуру?! За собой углядеть тяжко! А за павлином в форме и подавно… Фуф… Выдохнул. Переметнул взгляд на врага. И на командира. Он поднял указательный и средний палец, давая нам знак к началу движения. Весь наш сброд в одночасье выскользнул из-под горных теней и мёрзлых кустарников и рванул на вражеское прибежище. Главная цель — меньше жертв, больше пленников. И, наиболее ценная жизнь — жизнь их главнокомандующего. Белый царь желает присоединить народ горячей крови, а не сеять новую волну вражды под почву последующих возможных повстаний.