Секс-защитник по соседству (СИ)

Тебе вроде не привыкать…
Хочется сказать, что мне насрать на всех. Насрать на приличия и даже ее желания, потому что жажда уже невыносима.
Вот ты бредешь по пустыне, ищешь источник с водой и находишь. Он так близко. Невыносимо. Протяни руку, коснись его рукой. Испей до дна. Но нельзя, потому что мать их люди и приличия.
— И вы хотели чаю…
— Не так сильно, как поцеловать тебя…
— Не помню, чтобы мы переходили на ты, — отклоняется она к зеркалу все сильнее, часто и судорожно дышит. А мне бы только не проколоться. Только бы не напомнить, как она говорила со мной на ты, только бы не раздвинуть ее ноги в стороны и не ворваться, смотря как наши, сгорающие от страсти тела отражаются в зеркале.
— Когда мужчина видит женщину обнаженной, для правил этикета не остается места. Остаются только инстинкты.
— Подавите их, вы же сильный… Умный… Илий, прошу…
Когда она так просит, хочется ее ударить. Наотмашь. Потому что отказать нельзя. Потому что от одного ее низкого, чуть хриплого голоса мурашки уже отвоевали себе все участки моего тела, готовясь штурмом взять сердце. Сука…
— Поцелуй… — требую я. – И ты выйдешь отсюда.
На этот раз…
Она напрягается, но сжимает руки в кулаки и тянется к моим губам… Но лишь порхает по ним бабочкой и касается подбородка.
Поднимает взгляд, пока я готов просто разломить раковину пальцами от напряжения и кайфа, что все больше захватывает разум. Дурманит. Поражает.
— Еще…
Она облизывает губы и целует кадык, спускается к груди. И я сотрясаюсь, прикрываю глаза, ощущая на сосках горячее дыхание. Даже сквозь ткань белой футболки. На животе, пупке и… все… Что за?
Открываю глаза вижу, как она резво прошмыгнула снизу и уже сняла с крючка халат. Я бы мог в два счета ее догнать и заставить завершить начатую пытку, но не буду.
Слишком хороша та игра, в которую она со мной играет. Слишком возбуждающа. Только боюсь, Лика еще не понимает, что правила в игре устанавливаю я.
  
Глава 5.
 
*** Анжелика ***
Что правильно, а что нет?
Где та граница, за которую хорошим девочкам переступать нельзя?
Наверняка на такой границе будет змей — искуситель в виде крупного образца мужчины, с пошлой ухмылочкой, твердым подбородком и прищуренным взглядом.
Он жалит мне спину, пока я уже в третий раз пытаюсь налить ему чаю.
Расположился он тут, как дома. Наглый, мерзкий, но настолько искренний в своих эмоциях и желаниях, что это не может не подкупать.
Может быть поэтому в тот злополучный вечер я выбрала его. Именно за него из всей безликой толпы охранников зацепился взгляд.
Воспоминания о том, что он вытворял с моим телом, успешно дают провалить четвертую попытку с чаем.
Блять…
Вытираю тряпкой и печально смотрю на самодельный маникюр. Лучше не тратить лишних денег, а взять из банка равносильно объявлению о капитуляции перед Беляевым.
А значит смерть. Ведь теперь я ему не нужна.
— Помочь? – оглушает меня шепот сзади и жар крупного тела, занявшего почти все пространство не маленькой кухни, будоражит. Сносит планеты благоразумия с орбит.
— Олег… — пытаюсь посмотреть где Леля.
— Ушел…
— И вам бы надо.. – предлагаю я и все-таки наливаю остывший чай в чашку, слышу как за стенкой работают сантехники.
Чувствую касание губ на шее и задыхаюсь, испуганно поворачиваюсь и конечно же опрокидываю чай ему на белоснежную футболку. Недотепа…
Испуганно жмусь, жду, когда он наорет на меня, назовет бесполезной курицей, как часто делал Беляев.
Но Илий не Алекс.
Он нагло ухмыляется и стягивая со своего невероятного тела футболку, заявляет:
— Вишенка, если ты хотела посмотреть на меня, могла бы только попросить… Я могу предоставить тебе эксклюзивный доступ к любым частям своего тела, — играет он бровями, а затем доводит меня до сумасшествия игрой мышц на груди.
И я не могу сдержать веселый смех, чувствую, как рассыпаются печальные мысли о прошлом и свобода, что я ощутила за эти полгода стала полнее, приятнее.
— Боюсь даже представить, что вы попросите за подобные привилегии, Илий…
— Только лишь, — наклоняется он, губами почти касается щеки. — Взаимность.
Его рука уже раскрывает халатик, вторая поглаживает спину, спускаясь к пояснице. Он так близко, захватывая меня в плен своей светлой ауры и запаха мускуса, который я так хорошо помню.
Помню, как вдыхала его и давилась членом, помню, как падение в экстаз испугавшее меня было так близко.
Неужели он меня не запомнил? Неужели его обманул мой камуфляж? Издалека да, но так близко…
Неужели он вот так интимно касается каждой понравившейся девушки. Знаю. Противоречу сама себе. Боюсь, что он узнал меня и злюсь что «нет».
Сволочь он. Кобель. Такому мужчине постоянно нужен секс, а я прекрасно помню, что ни разу за все два года брака так и не смогла кончить. Зачем я ему…
Лучше не начинать.
Лучше сказать, ему, что между нами не может быть ничего… такого. Такого обжигающе прекрасного, такого сексуального, эротичного.
Нет. Лучше не начинать. Хотя очень, очень хочется.
Удерживаю его руку, почти коснувшуюся полоски свежих трусиков, смотрю в глаза и отрицательно качаю головой.
— Не надо…
— Я так не думаю, — сметает он мое сопротивление поцелуем. Жадно касается губ, языком тут же пробираясь внутрь. И меня несет. Он такой страстный, ни капли схожести с грубым, холодным как змей Алексом. Настоящий лев. И в груди щемит от удовольствия, пока наши губы и языки не прекращают влажно соединяются.
И его рука конечно уже между ног, ласково, так ласково поглаживает полоску ткани, надавливает, промокая ее в терпкой влаге.
И только глупая обила, что он не узнал меня, не позволяет отдаться этим чувствам до конца. Принять его силу и покориться его мужественности.
— Нельзя, — все же прекращаю поцелуй, чувствую, как внушительный бугор прижимается ко мне все плотнее, а следом шепот в ухо:
— Ты слишком много думаешь, расслабься. Даже если я укушу, тебе только понравится.
— Я не могу. В квартире полно народу, будет замечательно, если кто-нибудь их них еще не снимает нас для сети, — прихожу в себя окончательно, но Илию все нипочем.
— Ты просто сногшибательна в гневе. Как только все уйдут…
— Вы, Василий, уйдете с ними, — говорю ему в спину. Стараюсь быть твердой, хотя коленки ватные. Почти дрожат.
Спина Илия каменеет. Он поворачивает голову. Не могу насмотреться на профиль, такой крупный нос, почти как… Он так смотрит. Становится не по себе. Занимаю руки во время паузы, поправляю одежду.
И впервые мне страшно смотреть ему в глаза. Словно одержимость в мгновение ока овладевает его разумом.
— Уйду. Но не думай, вишенка, что не вернусь. Нельзя играть в игру, правил которой не знаешь.
— Я не играла… — говорю я и замираю, когда он в мгновение ока оказывается возле меня и задирает голову за потянув волосы.
— Дразнишься, отвечай. Не хотела бы видеть меня, не стала бы звать в кухню. Так что… — заставляет он дрожать все тело, одним движением чертит языком линию на шее. Словно клеймо ставит. Даже пугаюсь такой резкой смены. Кто он такой? – Ты можешь обмануть кого угодно, даже себя. Но мне ты солгать не сможешь.
Он держит меня за волосы, грубо целует, насилует рот, разнося по телу огненные иглы возбуждения и резко отпускает.
— Парни закончат и уйдут, — говорит он на выходе, потом смотрит в свой смартфон и бросает: Сегодня у моей сестры день рождение, ты едешь со мной.
Что?!
  
Глава 6.
 
*** Анжелика ***
Не поняла..
А какого это черта я должна куда-то идти?
Мой вопрос остался без ответа. Этот сексуальный хам просто слинял. А как ему объяснить, что я крайне редко выхожу на улицу, потому что, не смотря на иллюзию свободы и камуфляж меня может узнать, кто угодно.