Башни Анисана (СИ)

Гиб Аянфаль почувствовал себя так, как будто его насильно вернули в детское состояние. Аба очень доволен тем, что Гэрер Гэнци заинтересовался его семейством, и ни за что не отпустит эту ситуацию, пока не представит правителю своих детей, попутно расхвалив их на все лады. А ему же было неловко. Не решаясь взглянуть в лицо Гэреру, он рассматривал его знак – восьмиконечную звезду.
– Волны доносили до меня вести о вашем семействе, – тем временем проговорил Гэрер Гэнци, – Но я знаком только с мастером Ае. Очень приятно узнать и Гиб Аянфаля, будущего мастера строительного искусства.
– Я рад, – ответил аба, и продолжил – а это Гиеджи, сеятельница с очень большим будущим. Я пока не нашёл для неё постоянного учителя, так как подхожу к этому выбору с большой ответственностью, и потому она сейчас учится у разных мастеров. Но не сомневайтесь, путь Гиеджи будет не менее блистательным!
Гиеджи во время этой речи молча стояла рядом с Гиб Аянфалем и, казалось, была смущена ещё больше него. Напротив неё возвышалась фигура молчавшей Гейст, которая по-прежнему никак не участвовала в беседе.
– Я привык видеть семьи, состоящие из равных асайев, или же мастера, подобного вам, с воспитанниками-учениками, – проговорил Гэрер Гэнци, – А тут – трое с совершенно разными путями и рабочими точками. Может быть, на этом ещё не всё, мастер Хосс?
– Честно говоря, я действительно подумываю об этом, – проговорил аба Альтас, – и у меня на примете есть один маленький асай, которого мне хотелось бы принять. Вот только, когда я осторожно рассказал о своей воле белым сёстрам, то получил от них весьма неутешительный ответ. Но может быть вы, уважаемый Гэрер, могли бы как-то посодействовать мне в этом деликатном деле?
Просьба абы Альтаса, озвученная самому правителю, уже не могла удивить Гиб Аянфаля после сегодняшних событий, но Гиеджи незаметно потрясла его за руку и в мыслях прозвучал её голос, переданный через прикосновение:
«О каком ещё новом родиче говорит аба?!»
Гиб Аянфаль вопросительно оглянулся на Ае, но тот сделал им предупредительный знак рукой и беззвучно сказал, чтобы они пока не вмешивались, и лучше всего будет поговорить с абой об этом новом обстоятельстве после того, как именитые гости удалятся.
А Гэрер Гэнци тем временем ответил:
– К сожалению, мастер Хосс, моё влияние на белых сестёр ничем не отличается от вашего. Но рядом с нами сейчас та, чьё слово для них – один из законов. Гейст, ты могла бы помочь мастеру Хоссу в его намерении?
Все обратились к синему консулу. Гиб Аянфаль снова ощутил уже подзабытый трепет и понял, что консул Гейст впервые за всю беседу обратила на них взор, скрытый под чёрной кибахой. А через миг раздался её холодный голос, звучание которого казалось чужеродным для исполненной суетливым движением жизни обители.
– Белые сёстры не дадут одобрения. Но нужно согласие. Тогда уже тонкие волны решат всё сами.
– Однако же… – начал, было, аба Альтас.
Но консул Гейст прервала его, выступая вперёд и поднимая правую руку. Волны тут же грозно всколыхнулись. Аба замолк и бросил на неё недовольный взгляд. Ему не понравилось, что его остановили таким образом, но возражать синему консулу он не смел.
– Что ж, мы, пожалуй, слишком углубились в тему родства, – проговорил Гэрер Гэнци, бросая взгляд на консула Гейст, – а ведь я хотел ближе познакомиться с вашим учеником. Гиб Аянфаль подойдите ко мне.
Этого строитель никак не ожидал. Его вдруг точно охватила чужая воля и он, сам не понимая, что делает, подошёл к Гэреру Гэнци, покидая безопасную сень абы. Он поднял голову, скользнув взором по вновь ставшей безучастной консулу Гейст, и взглянул правителю прямо в лицо.
Глаза Гэрера Гэнци свело-серебристые. Гиб Аянфаль теперь не мог оторваться от них, и ему вновь показалось, что они с правителем в зале одни. Рядом нет ни абы, ни родичей, ни Гейст, ни всех остальных асайев. Гул волн остался где-то далеко, а его всего охватило гармоничное звучание фиолетового внутреннего поля. Ему даже удивительно стало, чего он смущался прежде. Странным показалось только то, что Гэрер ни о чём не спрашивал, а только смотрел. Его взгляд замещал всё, делая слова излишними. И вдруг Гиб Аянфаля охватило осознание того, что его собственное внутреннее поле и сознание открыты как никогда. Спохватившись, он попытался закрыть их, но это оказалось непросто. Пыль не слушалась и весьма неохотно ускорила своё движение, вновь утонув в умиротворённом покое, очень похожем на Белую Вечность. У Гиб Аянфаля появилось сильное желание прекратить эти попытки обособиться от Гэрера и отпустить сознание, позволив ему безболезненно слиться с чужим полем, которое с каждым мгновением становилось донельзя похоже на его собственное. Его начало преследовать стойкое ощущение, что он все больше видит в Гэрере самого себя, то, каким он хочет стать, или какой он уже есть в самой глубине своего существа. Асай, стоящий перед ним – точно зеркальное отражение, отрешённое, иное, но содержащее все его черты. И снова лишь крошечная часть внутри него была способна противостоять всему; ведь то, что правитель сейчас делает с ним – испытание, и он непременно должен его пройти.
 
Завораживающее воздействие внезапно отступило. Внутренний слух прорезал привычный гул, и словно из небытия перед взором появились фигуры остальных асайев. Гиб Аянфаль вздохнул, ощущая, что ему не хватает воздуха, чтобы справиться с теперь уже слишком сильно воспылавшим внутренним жаром. Рука родича Ае лежала у него на плече, сберегая его от чрезмерного воздействия волн.
– Стойкий асай, – проговорил Гэрер Гэнци, – я вижу, что вы справитесь с башней.
– Конечно, он справится! – вмешался аба Альтас, – я это вам сразу сказал.
Гэрер Гэнци согласно кивнул.
– Я думаю, нам стоит продолжить беседу в другом месте, – проговорил он и вопросительно взглянул на Гейст.
Синий консул никак не отреагировала на его взгляд, только сложила руки на груди.
– Да, так будет лучше, – согласился аба, – Ае, думаю, ты и без меня тут прекрасно со всем справишься. Передаю обитель в твоё ведение.
– Конечно, мастер, – заверил его Ае, не убирая руки с плеча Гиб Аянфаля.
– Вот и хорошо, – произнёс Гэрер.
Он отступил и, снова на мгновение привлекая всеобщее внимание к себе, совершил прощальный поклон. Получив такой же поклон в ответ, он кивнул абе Альтасу, и они вместе направились прочь из залы. Консул Гейст последовала за ними, ни на кого не взглянув.
Старший родич наконец отпустил Гиб Аянфаля. Строитель обернулся к нему, но Ае быстро приложил палец к его лбу.
«Потом поговорим, Янфо, сейчас пришло время танца» – прозвучало в мыслях, и Ае отошёл.
Волны в зале всколыхнулись, переходя под его управление. Все асайи, и простые, и патриции, выстроились кольцом, обращая взгляды к ведущему. Ае смотрел на них, не говоря ни слова, и только взглядом призывая присоединиться к начинающемуся действу. Внутреннее поле его, обычно невидимое как у всех, приобрело мягкий белый оттенок. Он приподнял руки, стягивая к себе внимание, после чего его тело плавно вознеслось над залой. А следом за ним всколыхнувшиеся волны кругами пошли по доступному им пространству, увлекая асайев в огромный хоровод.
Этот танец не был таким глубоким, как на Торжестве Праматери. Никто не сбросил одежд, а Гиб Аянфаль, вновь сохранив каплю собственного сознания внутри общинного сверхсущества, мог наблюдать за действом. Ступни его совсем не касались пола, пока тело без всяких усилий неслось по воздуху, следуя за всеми. В центре танца – старший родич. Он двигается настолько быстро, что его фигуру, окружённую сине-белым ореолом, и не разглядеть. Сияющая дымка заволакивает залу, собираясь в мощный столб белого света, устремляющегося вверх над Ае. Своды обители расступились, выпуская свет наружу. Создаваемый танцем поток волн настолько горяч, что капли атмосферной пыли с шипением распадаются, едва коснувшись его. Волны заполнены ощущением небывалого единства: кажется, что вся Пятая твердыня сейчас танцует, только асайи собрались отдельными обителями и тысячи белых потоков устремляются в небо в разных её уголках.