Мечтательница, или Отомсти мне, если сможешь (СИ)

— Лин, открой, пожалуйста, — все так же улыбаясь, попросил Андреев.
А я посмотрела в его глаза, в которых было столько нежности и любви, и поняла, что полностью утонула в океане по имени Александр Андреев и выплывать не собираюсь. И еще, кажется, я схожу с ума, потому что в папке я обнаружила сертификат, который гласил, что отныне какая-то звезда с некогда зубодробительным названием теперь носит мое имя.
Святые тараканы!..
Может, я что-то не так перевела, ведь свидетельство написано на английском и…
Не веря своим глазам, перечитала — нет, все так.
— Саш… — растроганно прошептала я, не находя других слов. Точнее, слов было очень-очень много, но все не те — не отражали всю яркость моих чувств.
— Тебе нравится? — Алекс сжал мои похолодевшие пальчики.
А у меня в носу предательски защипало и на глаза навернулись слезы.
— Линка, что-то не так? — обеспокоенно спросил Саша.
— Нет-нет, — поспешила развеять его сомнения я, — все так и даже лучше, чем "так". Просто… Я тебя люблю.
— А почему тогда ты плачешь, ежик? — он с улыбкой стер с моего лица соленые капли, погладил скулы.
— От счастья.
И отложив на комод сертификат и звездный атлас, на котором было указано месторасположение моей звезды, перебралась на колени Алекса с единственной целью — зацеловать его полностью. За волшебный день, за то, что он рядом, за то, что он весь мой. И за то, что он просто самый-самый-самый лучший.
Я коснулась губ Саши — легко, со всей пылающей во мне нежностью, а ответный поцелуй, горячий и невыносимо вкусный, натолкнул меня на одну мысль. Я вдруг поняла, что готова стать его во всех смыслах. И сейчас — самое время для моего первого раза. Для нашего…
— Линка, остановись, — прохрипел мне в губы Алекс, перестав меня целовать. — А то я… не смогу остановиться.
— Я не хочу, чтобы ты останавливался, — ответила ему, обнимая его крепче.
— Ты уверена? — напряженный вопрос.
Свой ответ я вложила в поцелуй.
Да. Да! ДА!
Оказалось очень необычным ощущать мужское тело на себе, разделять его жар и… просто быть под ним. Необычно сладко и волнующе.
Я никогда еще не чувствовала подобных эмоций — будто жадно пьешь маленькими глотками терпкий кофе с перцем и шоколадным топпингом из страсти, нежности и сводящей с ума любви. Будто плаваешь в океане наслаждения, не боясь утонуть — я крепко держалась за его сильные плечи.
И прикосновения Алекса… Снова сладко, снова до слез нежно.
Сначала было больно, но он целовал, поглощая мимолетную боль, делился со мной дыханием, отдавал мне столько всего, прося взамен лишь одно — меня. Целиком.
А потом… все потеряло значение, я сама потерялась в осколках вспышки сверхновой.
/Элина Кравцова. Еще месяц спустя/
— Ничего не забыл? — улыбаясь, спросила у Саши, пока в душе… Мне было жаль моих тараканов и бабочек, которые явно скоро утонут в начавшемся ливне. Но несмотря ни на что я улыбалась — не хотела расстраивать Алекса. Он и так подавлен.
— Забыл, — он отложил сумку с ноутбуком, склонился ко мне и поцеловал. Так нежно, что голова закружилась, так сладко, что на глазах выступили слезы. Было больно. От того, что этот поцелуй один из последних, от того, что скоро от нас останутся лишь воспоминания и общение по интернету. Лето закончилось, началась учеба и… И все. Саше надо улетать в Америку, на учебу, он и так немного задержался ради меня. А я… Теперь я знала, что такое счастье, и не могла без него представить свою жизнь. И не хотела учиться жить без него, не хотела отпускать. До крика, до слез. Но собственноручно собирала его вещи, шутила и говорила разные глупости, но сейчас… Держать себя в руках уже не выходило.
— Все будет хорошо, слышишь? — Алекс стер вступившие слезинки, мягко улыбнулся и продолжил: — Я буду писать и звонить тебе каждый день. Знаешь, мне по секрету поведали, что умные люди изобрели интернет и скайп. И мы сможем видеть друг друга когда захотим, представляешь? Ну же, ежик, не грусти.
 
Я кивнула, соглашаясь, но прекрасно понимая, что хорошо не будет. Что будет плохо. Мне уж точно.
— Линка, — Андреев игриво укусил меня за подбородок, — за такие кислые мины надо нещадно кусать. Вот так.
— А я тебя люблю, — снова улыбнувшись, сообщила ему я. — Очень сильно-сильно.
— А я тебя, Элинка, и в разы больше…
Путь до аэропорта, как назло, занял до обидного мало времени. Пускай неправильно, но я глубоко в душе надеялась, что мы попадем в пробку и опоздаем на регистрацию. Или же его рейс перенесут, а лучше вообще отменят. Говорят, что перед смертью не надышишься, а я хотела. Хотела как можно больше времени провести с Сашей, запомнить каждую его морщинку на лице, чтобы потом, долгими осенними вечерами, рисовать его и на миг впадать в яркое лето, когда судьба столкнула нас.
Я хотела им надышаться на всю предстоящую разлуку, но это оказалось невозможным. Жаль. Как же жаль.
У таможенного пункта мы стояли довольно долго. Я никак не могла перестать обнимать его. Это так просто — разжать руки, позволить им скользнуть по его коже в последний раз и… И сложно. Невыносимо сложно отпустить того, кто так дорог.
— Линка, — Саша легко поцеловал в губы, — потерпи немного, я постараюсь приехать. Ты же мне веришь?
— Верю, — шепнула я, отчаянно сдерживая слезы.
— И держи телефон всегда заряженным. Я буду очень много и часто писать. Не гуляй допоздна, не забывай баловать себя и… береги себя, хорошо?
— И ты береги себя, — я прижалась к нему сильнее. — Спи по девять часов, не ходи никуда по ночам и люби меня, вот. Я эгоистка?
— Ты мое солнышко, — тихо рассмеялся Алекс. — Я тебя очень-очень люблю.
— А я тебя, Алекс.
— Такси ждет тебя на парковке. Как доедешь — отпишись, хорошо? Пускай я не отвечу, но все равно напиши. Так я буду спокоен.
— Ты просто невыносим! — покачала головой я, но пообещала: — Я тебя забросаю сообщениями. У тебя по приезду телефон будет разрывать от приходящих уведомлений.
— Я запомнил, — и Саша меня поцеловал, кажется, в последний раз.
— Тебе пора, да? — изо всех сил сдерживая слезы, спросила я.
— Пора. И тебя ждет такси.
— Ждет…
Кажется, я израсходовала все слова или же они превратились в слезы, но иного я не сумела произнести.
И кажется, с этого дня я ненавижу аэропорты. Здесь столько пролито слёз, столько не сказано фраз, столько одиноких людей… Здесь столько всего.
— Пока, Саш, — все же выдавила из себя я и заставила свои пальцы разжаться и отпустить ткань его толстовки.
— Пока, Лина. И я буду скучать.
— Я тоже буду скучать, — с улыбкой ответила я и попросила: — Только не оборачивайся, хорошо?
— Хорошо, — Андреев склонился к моим губам. Самый последний поцелуй немного горчил.
Он ушел, как и обещал, не оборачиваясь. Я все смотрела ему вслед, ощущая, как по щекам текут слезы.
Наверное, я мазохистка, но я осталась ненадолго в аэропорту, чтобы посмотреть на взлетающие, точно птицы, самолеты. Смотрела и понимала, что мое лето, моя персональная сказка, которая была соткана из любви и волшебства, закончилась.
Больше не будет ежедневных встреч. Больше никто не сможет меня так поцеловать, никто не прижмет к себе крепко-крепко…
Разумеется, все не так плохо, но в этот момент, момент осознания, что летняя сказка подошла к концу, мне казалось, что с ней завершилась моя жизнь. Все внутри выло от боли потери.
Чудесное лето, которое сделало меня счастливой, прошло, оставив лишь воспоминания. Воспоминания о том, как уехали с Яной и Алексом на дачу, о совместных закатах, о ночи на крыше ради того, чтобы посмотреть на луну через телескоп, о походах в кино и кафе. О милостях и маленьких мелочах типа дороги домой, потому что меня регулярно провожали. О занятиях с Кириллом и прогулках с детворой…