Эгейская компания

– Капитан сказал: «Пора», – сообщил матрос, вынырнув из темноты.
Барнсуорт ступил на трап, который ему спустили буквально на несколько секунд, вошел в воду и сильными гребками отплыл от борта, чтобы не угодить под винты. Практически сразу же он пропал во мгле. Корабль немного увеличил скорость и направился на выход из залива.
Тиллер вернулся на мостик. На душе у него было неспокойно. Ему не очень нравилась ситуация, при которой он был вынужден вручать свою судьбу и судьбу своих людей в руки бывшего врага и греческой девушки, о которой он (практически ничего не знал. Но с этим ничего сейчас нельзя было поделать. В качестве меры предосторожности он вызвал на палубу свою команду и приказал оставаться наверху. По крайней мере, если что-то случится, они не окажутся внизу в западне.
Следуя указаниям Анжелики, корабль повернул направо. По выходе из залива Бальбао взял курс на север и медленно провел корабль мимо выступа, который указала на карте Анжелика. Скала выглядела именно так, как описала ее девушка, и капитан согласился, что при ветре с берега можно будет подойти к выступу бортом, если хватит глубины.
– Глубина достаточная, – убежденно заявила Анжелика.
Они вернулись к тому месту, где расстались с Барнсуортом, и спустя пару минут увидели, как он сигналит им светом фонарика. Тиллер подал условный сигнал отзыва, и через десять минут Барнсуорт вынырнул из воды, как тюлень, и взобрался по трапу на борт.
– Пять футов, – сообщил он, когда оказался на мостике.
– Годится, – признал Бальбао.
– Какие-нибудь признаки жизни? – спросил Тиллер.
В ответ Барнсуорт отрицательно мотнул головой и сказал:
– Видимо, гарнизон вместе с местными жителями ушел в горы.
Корабль медленно подкрался к гладкому выступу скалы, где быстро выгрузили все припасы. Бальбао нужно было вернуться затемно, и как только выгрузка была закончена, он отошел от скалы, махнул на прощание рукой и взял курс на Сими. Тиллеру показалось, что Анжелика тоже помахала ему рукой, но полной уверенности не было.
Два члена отряда СБС отправились на разведку и осмотрели дома у залива Ливадия. К своему удивлению, они обнаружили, что карабинеры были на месте, а их пассивность имела простое объяснение: по казарме были разбросаны пустые бутылки кьянти. Англичанам удалось привести в чувство некоторых итальянцев, и с их помощью все грузы с корабля были перенесены к заливу.
Казалось, прибытие отряда СБС вселило бодрость в местный гарнизон. Тиллер разыскал командира – лысеющего и обильно посыпанного перхотью капрала, по возрасту годившегося ему в отцы. Он производил впечатление смертельно уставшего человека, как и большинство итальянских солдат, которые смирились со своим поражением и теперь желали только одного – держаться подальше от мест сражений. Всем своим видом они говорили, что сыты по горло военной службой, хотели бы остаться в живых и вернуться домой к своим семьям. Однако жизнь выдвигала иные требования.
Когда капрала слегка прижали, выяснилось, что он довольно сносно изъяснялся по-английски, хотя вначале хитрил и скрывал свои языковые познания. Из его сбивчивых объяснений стало ясно, что местные жители удрали в горы, как только прослышали о высадке на острове немцев, а солдаты гарнизона ожидали, что их эвакуируют до того, как немцы достигнут залива. Когда до них дошло, что им придется не только остаться, но и вступить в бой, они были настолько поражены, что на какое-то время утратили дар речи.
Тиллер и Барнсуорт начали с инспекции оружия и снаряжения гарнизона и вскоре обнаружили полное сходство со всеми итальянскими подразделениями, с которыми ранее приходилось сталкиваться. Боеприпасов было мало, а оружие было устаревшим. Отдельные винтовки настолько заржавели, что пользоваться ими было попросту опасно, и им на смену выдали «ли-энфилды», состоявшие на вооружении британской армии, которые привез с собой отряд СБС, а также ящики с патронами. Тиллер наскоро обучил итальянцев обращению с ручным пулеметом «бреда» и велел разогреть достаточно мясного бульона из консервов, чтобы хватило всем вдосталь. Сержант знал по опыту, что на полный желудок легче идти в бой, а итальянские солдаты выглядели полуголодными.
На рассвете Тиллер ознакомился с системой обороны гарнизона и заставил солдат произвести некоторые улучшения. Он попытался побольше разузнать о высадившихся на острове немцах, но капрал даже не знал численности противника. Он получил единственное сообщение с наблюдательного пункта на противоположном берегу острова о высадке немцев в заливе Камара и не обладал никакими другими сведениями.
– Мне сказали, что их очень много, а потом телефон перестал работать, – лепетал капрал. Он не смог объяснить, почему отказал телефон.
Тиллер получил ответы на свои вопросы, когда утром прибыл сам наблюдатель. Завидев немцев, он сразу же покинул пост, забрал у местных жителей ослика и всю ночь добирался до Ливадии. По его словам, немцев было около двадцати.
– Они прибыли на самоходной барже, которая тут же ушла, – смог дополнить сообщение наблюдателя капрал. – На барже было полно пушек.
– Да, о таких баржах мы слышали, – задумчиво промолвил Барнсуорт. – Будем надеяться, что она к нам в гости не пожалует.
– Как скоро можно ожидать здесь немцев? – спросил Тиллер.
Итальянский капрал нарисовал веткой на земле контуры острова и показал, что немцы продвигаются вдоль берега по часовой стрелке.
– Если пойдут быстрым шагом, скоро будут здесь, – подытожил он.
– Фрицы ходят быстро, – заметил Барнсуорт. – Это уж точно. А не устроить ли нам засаду к северу?
– Обязательно устроим, Билли.
– Мы уходим? – с надеждой в голосе спросил капрал. – Двадцать немцев – это очень много, не так ли?
– Нет, двадцать – не так уж много, – возразил Тиллер, дружески хлопнув итальянца по плечу. – Двадцать – это совсем немного.
– Мы вполне могли бы обойтись без вонючего люфтваффе, – неожиданно вступил в разговор Барнсуорт. – Ты слышишь, Тигр?
Это опять был «Блом энд Фосс». Он сделал круг над их головами, осыпал их тучей листовок и скрылся. Текст был составлен на таком примитивном итальянском языке, что один из солдат СБС смог его без труда перевести. Авторы листовки призывали своих бывших союзников не нарушать прежних обязательств и не поддаваться на посулы англичан.
– Чувствуется рука художника, – заметил Тиллер, разглядывая карикатуру, сопровождавшую текст. На рисунке был изображен безобразный слюнявый бульдог, отдаленно напоминающий Черчилля, в каске с изображением британского флага «юнион Джек». Передними лапами он попирал мужественного итальянского солдата, распростертого под ним в форме итальянского «сапога» на географической карте, а задними лапами бульдог стоял на Додеканесских островах. Итальянцу передавал винтовку с примкнутым штыком улыбающийся выхоленный солдат вермахта, а итальянец вроде изготовился воткнуть штык в гордого бульдога.
Тиллер внимательно наблюдал за реакцией итальянцев на грубую пропагандистскую работу. По их лицам нельзя было понять, что они думают, но чувствовалось, что читают каждую строку. Один из солдат снял с плеча винтовку и прислонил ее к стене здания.
Капрал демонстративно разорвал листовку и обратился к солдатам с речью в резких тонах. Большинство побросали листовки, но еще один солдат одновременно швырнул на землю винтовку. Другой тщательно сложил листовку и положил в карман. Все эти действия говорили о настроениях в гарнизоне, которые при всем желании нельзя было назвать боевым духом.
Капрал зарычал и стал отчаянно ругаться. Тогда солдат неохотно поднял винтовку, но другой стоял на своем. Он не пытался бросить вызов власти, а просто тупо стоял, давая понять, что никакая сила не сдвинет его с места. Он был сыт по горло военной службой, и капрал был ему не указ.
Неожиданно капрал снял брюки и демонстративно подтерся листовкой. Аудитория встретила его поступок гулом одобрения, перешедшим в рев, когда он брезгливо взял листовку двумя пальцами, понюхал и выпустил на свободу.