Искушение на двоих (СИ)

Придерживая рукой тонкую талию и дурея от сладкого восторга, Том властно захватывал мягкие, прекрасные лепестки пухлых и самых желанных губ своими, о чем он мечтал уже давно, от чего внутри все подрагивало от удовольствия и томительного волнения, сравнимого с чувством, словно сбылась заветная мечта, к которой безуспешно шел целыми годами. Вытянутая в сторону рука, осторожно накрывшая тонкие пальчики, так и не спешила отнимать похищенные ключи, о которых молодой мужчина, казалось, и вовсе позабыл, ловя каждый шумный выдох и тихий стон с раскрытых и трепетно отвечающих его ласкам губ, которые теперь казались Каулитцу слаще самого нежного и волшебного сна.
  
А Лауфер, не помнящий себя от свалившегося на него долгожданного счастья, умело и жарко ласкал мужчину в ответ, сплетаясь с его влажным языком, исследующим каждый миллиметр чувственных губ, от чего у него неумолимо дрожали колени, и юноша откинулся спиной назад, опираясь на сильный торс партнера. Брюнет сейчас жалел только лишь о том, что потрясающий садовник принимал его за девушку и от того и пошел на все это, а узнай он, что целует мальчишку, то Билл даже представить себе не мог, как тот отреагирует. Такой, как Том, мог, наверное, и ударить за подобный обман, и юному Лауферу теперь хотелось оттянуть момент разоблачения как можно дальше, чтобы этот поцелуй когда-то мог снова повториться.
Ладонь юноши поспешно накрыла грубые пальцы Каулитца, медленно перемещающиеся по его плоскому животу поверх широкой футболки, а поцелуй все длился, становясь глубже, влажнее и откровеннее, заводя обоих парней и окуная их в сладкие волны возбуждения. Твердый член, ненавязчиво трущийся о его ягодицы, еще сильнее распалял бессовестного Лауфера, которому даже необъяснимо нравилось, как усы садовника покалывают его губы, и мысленно он успел представить еще более откровенные занятия с сексуальным газонщиком.
Каулитц тем временем упивался этими запретными и крайне противоречивыми чувствами, среди которых, помимо невероятного наслаждения и ненасытного блаженства, отчетливо витало колющее, словно иголками, ощущение того, что мужчина пошел на преступление, которое не должен был совершать. Ведь этот прелестный ангел в его руках еще совсем ребенок по сравнению с ним, но такому напору, с которым тот соблазнял садовника, могла бы позавидовать любая взрослая девушка.
Тому хотелось касаться еще и еще, стараясь запомнить каждый участок нежной, теплой кожи этого совершенного тела. Теперь его рука настойчиво пробралась под хлопковую ткань, уже в следующий миг касаясь гладкого живота, и от этого прикосновения молодой садовник крепко закрыл глаза и шумно выдохнул в рот искусителя, мечтая коснуться своей нежной пташки буквально везде, что определенно пока не входило в планы самого Лауфера, который с превеликим трудом, но все еще держал руку на пульсе. Газонщик в любой момент мог понять, что грудь у его красавицы не то, что маленькая, ее по определению нет вообще, и Билл, собрав последние силы и резко, но неохотно разорвав поцелуй, развернулся и, недолго думая, дерзко оттолкнул все еще смятенного мужчину.
Томас, не устояв у кромки сверкающего бассейна, в следующий миг с громким плеском обрушился в воду, создавая обильный взрыв из брызг, а Билл, все еще пытаясь отдышаться, быстро прижал ладонь к горящим после их первого поцелуя губам, касаясь их подрагивающими от возбуждения во всем теле пальчиками.
Когда ничего не понимающий садовник, отплевываясь, вынырнул, юноша, кокетливо хихикнув, швырнул связку ключей в чашу бассейна, где уровень воды был особенно глубоким.
– Освежись, красавчик! – подмигнув рассерженному Тому, пролепетал брюнет и умчался прочь в сторону дома, чтобы скрыть внушительного размера болезненное возбуждение в джинсовых, до неприличия узких шортах.
Такого Каулитц совершенно не ожидал. Это падение оказалось внезапным и мгновенно отрезвляющим опьяненный этой сладкой красавицей мозг, и теперь он снова почувствовал неприятное, колючее чувство, которое все же стало предательски расползаться в его сознании, когда птичка упорхнула в свою золотую клетку. Мужчине оставалось лишь сделать вдох и нырнуть ко дну бассейна, чтобы достать заветную связку, которая сыграла с ним такую злую шутку, а юная дочь Лауферов добилась своего, от чего садовник окончательно в себе разочаровался. Он не сдержался, не устоял перед этой пленительной красотой и завораживающим огнем, которым светится эта юная особа, и вкус ее манящих и по-прежнему желанных губ он все еще ощущал на своих.
Мужчина, вскоре оказавшийся на суше, уже окончательно избавился от тумана страсти перед глазами и опасался того, что скажут ему хозяева дома, когда увидят его в таком странном виде. Ведь маловероятно то, что его никто не заметил, и липкое, неприятное опасение, холодом разрушающее легкость и восторг в его груди, теперь уверяло садовника, что это, скорее всего, была его последняя рабочая смена в этом саду. За связь с юной Белиндой его уж точно не похвалят ее родители, которые в его отрицания ни за что не поверят, равно как и не похвалят за то, что он упал в чистый бассейн в рабочей одежде, которая теперь была мокрой насквозь.
Ругаясь себе под нос, он стянул с себя футболку и, принимаясь выжимать ее прямо себе под ноги, взметнул взгляд на окна двухэтажного особняка, в одном из которых и увидел свою маленькую искусительницу.
Та, окинув жадным, плотоядным, изучающим взглядом подтянутый, спортивный торс мужчины, призывно облизнула пухлые, покрасневшие губы, заставив садовника сжаться от яркой волны нового возбуждения, которое толком не сошло на нет даже в воде бассейна, а к члену захотелось прикоснуться и сжать его, приведя раздразненное тело к обещанному блаженству.
Счастливый, улыбающийся Лауфер, усевшийся на подоконнике, послал садовнику чувственный, воздушный поцелуй и, проведя ладонью по оголенной ноге и сжав бедро пальцами с черным маникюром, стрельнул в Каулитца напоследок своими околдовывающими глазами и вскоре скрылся за плотными шторами.
========== Глава четвертая ==========
Критически покосившись на окно маленькой негодницы, Томас снова принялся осматривать свой непрезентабельный внешний вид, с которым в обязательном порядке следовало что-либо делать. С одной стороны, на улице было достаточно тепло, чтобы солнце высушило мокрую одежду и волосы своими лучами, но для этого требовалось какое-то время. А пока он возился бы в саду, поскольку бездельничать на чужой территории было бы как минимум странно, он бы весь перемазался в земле, да и деньги, лежащие в заднем кармане, тоже требовали капитальной просушки, от чего Каулитц тоже негодовал.
– Мелкая пакостница, – сквозь зубы ворчал мужчина, обратно надевая на себя влажную футболку, которая неприятным холодом прилипала к коже, а когда он, пораженно ахнув, достал из кармана свой телефон, адский гнев окончательно охватил все его сознание. – Ох, вот ж черт! – сокрушенно воскликнул Каулитц и, продолжая сыпать непечатными высказываниями в адрес Белинды, поспешно вынул батарею с симкартой из пострадавшего вместе с ним аппарата.
И если сам парень уже в скором времени мог высохнуть, и все стало бы по-старому, то с мобильным все обстояло иначе и в разы плачевнее. Похоже, спасать его было уже поздно.
Оглядевшись по сторонам и тяжело вздохнув, садовник решил, что, так или иначе, ему придется каким-то образом проходить мимо охраны, но в то же время он надеялся, что все необычные особенности в его внешности останутся без дополнительного внимания. Поэтому он все же направился на выход, все еще пребывая мыслями с его очаровательной нимфой, которая разожгла в нем неуемный огонь страсти своим сладким поцелуем, а потом так же внезапно смогла остудить его одним ощутимым толчком в освежающую воду бассейна.
От этих воспоминаний Том, покачав головой, усмехнулся, не до конца понимая, зачем девушка решила так его оттолкнуть, если сама же провоцировала своим поведением. В попытке все это объяснить садовник пришел к версии, что все исходит из игривого настроя его прекрасной искусительницы и нежелания попасться на глаза посторонним, а бассейн лишь по неприятному стечению обстоятельств оказался слишком близко.