Призрачный ветер (СИ)
На старой заброшенной тропинке появилась пожилая пара. Худой невысокий старичок, одетый в легкую рубашку и потертые брюки. Забавно взъерошенные седые волосы делали его похожим на подростка. Выцветшие голубые глаза прятались под торчащими редкими бровями. Бесхитростный взгляд говорил, что старик и мухи не обидит.
Совсем по-другому выглядела его спутница — судя по всему, супруга. Дородная, с массивной грудью, гладко зачесанными и собранными на макушке в пучок седыми волосами. Под низким лбом сердито сверкали близко поставленные серые глаза. Одета в простое платье, в руке держала корзинку. Старуха водила перед носом старичка указательным пальцем, словно желая вдолбить в него истинность и важность своих слов. Он покорно плелся рядом с ней, опустив глаза. Перед поворотом тропинки он поднял голову и заметил Злату. Остановился и стал с интересом разглядывать ее и собаку. Это не понравилось его спутнице, и она дернула старика за рубашку:
— Что уставился, собак не видал, что ли? Или на девок потянуло, а? Пошли, давай!
Скрипучий голос продребезжал, как ржавые петли у двери. Старичок вздрогнул и послушно поковылял за сварливой подругой.
Грэсси пригнула голову к земле и застыла, как хищник, готовый к нападению. Затем внезапно громко залаяла, выдернула из рук поводок и понеслась к прохожим, волоча поводок по земле. Старуха вскрикнула и испуганно спряталась за старичком.
— Стоять! — рявкнула Злата и побежала следом. — Рядом!
Грэсси развернулась и послушно села у ноги хозяйки, не переставая наблюдать за прохожими. Похоже, что-то не нравилось ей в старухе, и она зарычала. Первый раз хозяйка услышала рычание питомицы. Низкое, утробное, как рокочущий прибой.
— Фу! — цыкнула она. — Это что такое? Не узнаю тебя! С чего вдруг такая злоба?
Несколько секунд старуха сверлила собаку взглядом, затем прошипела:
— Намордник одевать надо и крепче держать! Развели собак, пройти невозможно, только гадят да на людей кидаются.
Злата покраснела. Конечно, хозяин всегда виноват, если его собака бросается на прохожих — нужно лучше воспитывать питомцев и крепче держать. А разве люди не виноваты, когда провоцируют собак неправильным поведением? Если бы не ругалась старуха на своего мужа, то и Грэсси не залаяла бы. Злате захотелось ответить что-нибудь язвительное, вроде: “А ты сама-то чего орешь? Не вопила бы, и собака промолчала бы”. Возможно, она так бы и сказала, но Грэсси вдруг зарычала еще сильнее, словно поняла, что отзываются о ней не очень хорошо.
— Она что, чего-то плохое вам сделала? — в глазах у Златы мелькнул холодный огонек.
Старуха больше не пряталась за спутником. Она выступила вперед и раздраженно бросила:
— И от хозяев толку никакого, такие же бестолковые лодыри.
Шерсть на холке собаки встала дыбом, и она рванулась вперед. Злата едва успела перехватить ее за ошейник. Старуха что-то недовольно бурчала; а собака продолжала к ней рваться. Злата чувствовала, что еще немного, и пальцы разожмутся. Она с трудом удержала поводок при очередном броске, не сдержалась и выпалила:
— Знаете, что, а на хороших людей мы не лаем!
Старуха застыла с открытым ртом. Старичок довольно хмыкнул, видимо, соглашаясь со Златой. Спутница грозно взглянула, он потупился и отвернулся. Не произнеся ни слова, она двинулась вперед по тропинке, угрюмо рассекая грудью воздух, а старик засеменил следом. Прошел несколько шагов, улыбнулся и подмигнул Злате и Грэсси. Супруга остановилась, и он торопливо потрусил за ней. Через несколько секунд пара исчезла за поворотом. Прежде, чем скрыться, старуха обернулась, и глаза ее злобно сверкнули.
Радость от прогулки померкла. Грэсси сидела рядом, внимательно прислушиваясь к затихающим вдали шагам. Злата не рискнула ее отпустить, чтобы не побежала следом за удаляющейся парой.
Грэсси нехотя плелась за хозяйкой. Иногда замедляла ход и оглядывалась на оставшийся позади лес. Сегодня она не успела, как обычно, обнюхать любимые места и погоняться за серой вороной. Ох уж эта ворона! Хитрая и наглая; так и норовила выдернуть клок шерсти для своего гнезда или клюнуть в голову; но больше всего раздражало ее противное карканье.
Ворона сидела на дереве боком и провожала собаку, хитро поблескивая влажным глазом.
В голосе Златы звучало раздражение:
— Всю прогулку испортила! Чего ты взъелась на эту старуху? Да, она противная. И что? Из-за этого бросаться надо? А я потом отвечай, если ты что-нибудь натворишь?
Уши собаки постоянно двигались: одно было направлено назад, в сторону леса, а другое — в сторону хозяйки.
Шагов за десять до автомобиля Грэсси затормозила, и поводок натянулся.
— Вперед! — Злата ждала.
Собака упрямо стояла, словно показывая своим видом, что дальше не пойдет. Команда прозвучала жестче.
— Вперед, я сказала!
Грэсси виновато вильнула хвостом и прижала уши, но не сделала, ни шагу, она словно не понимала, чем хозяйка недовольна. Злата начала сердиться: такого непослушания давно не было.
— Барьер!
Грэсси нехотя подчинилась. Неуклюже запрыгнула внутрь и легла. От толчка машина покачнулась.
— Вот так будет лучше! — сказала Злата, вытаскивая запястье из петли поводка.
Внезапно автомобиль пополз вперед.
— Неужели не поставила машину на ручник? — чертыхнулась Злата.
Частенько у нее с кроссовером было что-нибудь не так. То она забывала вовремя залить бензин в бензобак, и мотор глох вдали от заправки. То полгода назад забыла выключить фары, из-за чего за ночь аккумулятор разрядился. Пришлось срочно вызывать такси, но на занятия все равно опоздала. Примерно через месяц ответила на звонок по сотовому телефону, когда сидела за рулем. Разговор отвлек от дороги. Злата не сразу заметила, как идущая впереди машина сбросила ход. Чудом кроссовер остановился в полуметре от Ниссана. Однажды даже оставила распахнутой дверь.
Сегодня не подняла ручной тормоз. Автомобиль стоял на небольшом возвышении, при прыжке собаки сдвинулся с места и покатился.
Злата нырнула внутрь машины и поспешно пробралась к водительскому сидению. Нажала на педаль тормоза, и движение прекратилось. Злата убрала со лба взмокшие волосы и со вздохом откинулась на спинку кресла. Немного погодя пристегнула ремень безопасности и опустила боковое стекло. От ворвавшегося внутрь ветра душный воздух посвежел, и сразу стало легче дышать. Грэсси сидела сзади, высунув язык.
Кроссовер снова двинулся вперед. «Что за фигня? Я не нажимала на газ! Отказали тормоза? Почему?». Нога сильнее надавила на педаль, но тормоза не сработали. Поднятый ручник тоже не остановил машину.
Автомобиль разгонялся. Впереди — крутые ступени с поворотами. Машина по ним не проедет, обязательно врежется в бетонную плиту. Злата жала и жала на тормоза, надеясь, что они сработают, но кроссовер не слушался. На приличной скорости он заехал на верхнюю ступень и помчался по лестничному пролету. Бетонная стена приближалась. Шероховатую поверхность почти надвое разделяла узкая трещина. В одном месте щель расширялась; из углубления торчали куски старого бетона.
Ожидая удара, Злата зажмурилась. Машину тряхнуло, и движение прекратилось.
Увиденное зрелище ужаснуло. Передние колеса крутились в воздухе; кроссовер почти наполовину висел над пропастью. Непонятно, за счет чего он держался. Внизу блестела вода, противоположный берег терялся вдали.
Что за фигня? Откуда взялась пропасть, и куда пропали ступени? Где лес, в котором они гуляли, и старые полуразрушенные бетонные блоки? Спит она, что ли? Почему тогда она боялась даже глубоко вздохнуть, а не то что пошевелиться, да и картина выглядела слишком реалистично. Ладонь явственно чувствовала слегка шершавый руль, ноги до упора давили на педали; а сердце стучало с такой силой, что отдавалось в висках. Злата сглотнула комок в горле. Кроссовер угрожающе шевельнулся. Липкий страх пополз по спине. Злата решила, что разберется, когда выберется из ловушки. Проглотив комок, она сильнее сжала в руке поводок, думая о том, чтобы Грэсси не прыгнула на переднее сидение и не сместила центр тяжести. В машине стояла тишина. Злата осторожно повернула голову назад. Салон был пуст. Рука все еще чувствовала тяжесть поводка. Медленно разжались пальцы, но вместо кожаного ремня на ладони лежала крошечная резиновая фигурка, похожая на Грэсси. Такие же треугольные уши, короткий хвост, мохнатая голова и лапы. Злата оторопело смотрела на игрушку, не понимая, как она очутилась в руке.