Гроза над Бомарзундом (СИ)
Эх, Костя, что ж ты натворил!
— Вот оно что… что ж поделаешь, я только входил в дела, и, пожалуй, был не прав. Не понимал по неопытности, что людей, способных говорить начальству правду в лицо, беречь надобно. Предлагаю пойти на мировую. Всем добрым христианам надобно уметь виниться и прощать друг друга. Что скажешь?
— Право, — смутился чиновник. — Вам совершенно не в чем извиняться.
— Вот и славно. Стало быть, и говорить больше не о чем, — подытожил я. — А коли так, давай условимся. Кто старое помянет — тому глаз вон! И с этой минуты начнем работать вместе. Мне, изволишь ли видеть, очень нужен человек, разбирающийся во всей вашей финляндской кухне. Иначе, как пить дать, наломаю таких дров, что потом ни одна сенатская комиссия не разберет!
— Но в правительстве и сенате достаточно людей куда более опытных и сведущих.
— Знаешь, Константин Иванович, есть места, куда нужны умные. Есть, где необходимы верные. А бывает, что надобны умные, верные, да еще и честные. Такие, как ты…
— Право, я ничем не заслужил столь высокой оценки.
— Значит, заслужишь. Соглашайся!
— Мне нужно время все обдумать, — сделал последнюю попытку отказаться чиновник, но не тут-то было.
— Думать это правильно! Вот прямо сейчас и начинай. А пока думаешь, скажи мне, что творится с финским бюджетом?
— На этот вопрос вам лучше ответит барон Гартман.
— Сомневаюсь!
— А в чем, собственно, дело? Насколько мне известно, финансовые дела княжества вполне удовлетворительны.
— Я тоже так думал, пока генерал Рокасовский не прислал телеграмму, что в казне всего сто пятьдесят тысяч рублей и хватит их, дай бог, на месяц! В связи с чем требуется срочный заем.
— Вот как? — явно удивился Фишер. — А его превосходительство не указали, куда ушли средства?
— А как же! Вроде как на оборонительные мероприятия, в том числе строительство канонерок по моему приказу. Вот только я из этих денег ни копейки не видел. А все, что заказывалось на финских заводах, аккуратно и без задержек оплачивалось!
— Странно. Дело в том, что я по своей инициативе провел проверку и могу сказать, что в данный момент в казне Великого княжества не менее миллиона рублей. Иными словами, на полгода с запасом.
— Интересно девки пляшут… Откуда же такая разница?
— Кажется, я знаю, в чем дело. Видите ли, помимо текущих нужд, в бюджете имеются средства и на иные цели. К примеру, на выдачу ссуд для строительства новых или реорганизацию старых заводов.
— Хорошее дело…
— Вполне согласен, — скупо улыбнулся Фишер. — Но, к сожалению, сейчас война, и практически все рынки сбыта, кроме российского, потеряны. А его мы можем обеспечить и имеющимися мощностями.
— Чудно! Значит, высвободившиеся средства можно пустить на более первоочередные задачи! Так?
— Боюсь, что нет. Ссуды, предоставляемые государством — дело нашей доброй воли, и должны быть направлены на внутренние нужды. Никому другому мы платить не обязаны, да и не хотим.
— То есть, пусть Россия защищает Финляндию за свои, а та на собственную оборону не даст и копейки!
— Примерно так, ваше императорское…
— Оставьте титулование. Мои ближайшие сотрудники зовут меня по имени отчеству.
— Благодарю за доверие, Константин Николаевич. Но я еще не дал согласия…
— Разве? А по-моему, мы уже работаем. Так что можно сделать?
— Нам с вами ничего. Но вот государь император вполне может закрыть эту статью расходов и перенаправить деньги на любые иные статьи. Просто…
— Что?
— Так никогда не делалось!
— Все когда-то бывает в первый раз! Полагаю, с отцом я договорюсь.
— А если нет?
— Тогда я подам в отставку!
— Это может сработать. Но…
— Что-то не так?
— Понимаете. На меня в Финляндии и без того все сердиты. Судебные власти за закон о викариях, расточители за прекращение правила взаимных поручительств, литераторы — за закон о финских брошюрах, винокуры — за проект наказаний за корчемство. Если вы наложите руку на финские финансы и в особенности на деньги ссудных фондов, против меня ополчится Сенат и в особенности Гартман… Никто не поверит, что наместник смог обойтись в этом деле без моей помощи!
— Тем больше причин присоединиться к моей команде. Я своих не бросаю!
Забегая вперед, скажу, что император Николай, хоть и не без колебаний, но поддержал мое предложение. В другое время он, вероятно, предпочел бы дать деньги из имперского бюджета, но сейчас казна пуста. Сказать, что Армфельт, Гартман и иже с ними были против, значит не сказать ничего. Но мне, точнее, нам удалось настоять. Единственной поблажкой было обещание прекратить эту практику сразу после окончания военных действий. Но, как говорится, обещать не значит жениться!
К слову, проталкивая это решение, впервые едва не повздорил со старшим братом. Цесаревич Александр оказался большим сторонником финских вольностей и, кажется, искренне удивился, что я не разделяю этих взглядов.
Началось все вполне невинно. Я только приехал к старшему брату в его загородную резиденцию — Фермерский дворец в Петергофе и без спешки вышагивал по его длинным коридорам, когда навстречу мне выбежал Никс — старший сын Сашки.
— Здравствуйте, дядя Костя! — одарил меня обаятельной улыбкой племянник.
— Привет, — усмехнулся я в ответ и взъерошил мальчишке волосы. — Как поживаешь, Коля?
— Все хорошо. Но у меня есть к вам очень важное дело.
Можно без всякого преувеличения сказать, что юный великий князь был надеждой дома Романовых. Умный, хорошо воспитанный мальчик, от природы наделенный чувством такта, которого так не хватало его младшему брату Саше. Внешне всегда послушный взрослым, но при этом внутри у него чувствовался стержень. Особенно его любил Константин, очевидно, чувствовавший в племяннике родственную душу. А я… на свое несчастье, хорошо знал, какая трагическая судьба ожидает юного принца!
Пройдет, если не ошибаюсь, одиннадцать лет, и у ставшего наследником престола Николая обнаружат туберкулезный менингит. При нынешнем развитии медицины это будет приговор! Юный Никс умрет, а его титул, трон и даже невеста достанутся будущему Александру III.
Возможно, вы скажете, что он был не худшим императором в нашей истории, и для подобного утверждения есть основания. Но для меня он прежде всего человек, поставивший во главе Морского ведомства своего брата Алексея. Практически предопределив тем самым Цусиму…
— Внимательно слушаю.
— Дядя, я желал бы немедленно поступить на флот!
— Чудесная мысль. Но что об этом скажут твои родители?
— Они согласны!
— В таком случае, не вижу препятствий. Назначаю тебя юнгой!
— Ура!
Пока мы так беседовали, следом за сыном появился его отец и, судя по всему, ход нашей беседы ему не слишком понравился.
— Ты собираешься похитить у меня еще и сына? — нахмурившись, спросил цесаревич.
— О чем ты, Саша? Мы просто играем. К тому же, будущему наследнику престола не миновать морской службы. Впрочем, тебе об этом и так хорошо известно.
— А с Мишкой и Низзи ты тоже только играешь? — попытался изобразить сарказм Александр.
— Нет, с ними как раз все серьезно… Послушай, если у тебя есть ко мне претензии, давай их обсудим не откладывая, здесь и сейчас.
— Ну, какие могут быть к тебе претензии? Ты же у нас герой! Победитель англичан…
— Так! Юнга, иди-ка погуляй, нам с твоим папенькой надобно кое-что обговорить тет-а-тет.
— Хорошо, дядя Костя, — отозвался тот и мгновенно исчез.
— Сашка, колись, в чем дело⁈ — спросил я, как только мы остались одни.
— В последнее время у тебя какой-то ужасный жаргон, — раздраженно укорил меня старший брат.
— Это от нервов. Мне их теперь треплют все кому не лень. И потому очень хочется сохранить нормальные отношения хотя бы внутри нашей семьи. Так что выкладывай!
— Может, не надо…
— Надо!
— Будь по-твоему! Просто мне кажется, что с тех пор, как отец сделал тебя наместником в Финляндии, мы с тобой как-то отдалились. Нет, я не собираюсь вмешиваться в твои дела, но ведь ты делаешь все не так… совсем не так, как мы с тобой обсуждали прежде!