Удержи меня (ЛП)

Меня одолевает приступ кашля, в результате чего Макс приказывает властным тоном:
— Дыши через нос.
Мое тело не колеблется и делает то, что ему сказано. Мне удается набрать в легкие немного воздуха и откашляться от першения в горле. Перед моим лицом появляется стакан воды, и я беру его у Макса. Жидкость прочищает мне горло, и я снова начинаю нормально дышать.
Господи.
— Лучше? — Спрашивает папа.
Я киваю и бросаю взгляд на Макса, когда он возвращается на свое место. Мои ноги дрожат от того, что я подавилась кусочком картошки, и я быстро опускаюсь на стул.
Я делаю пару глубоких вдохов, не сводя глаз с человека, который только что спас меня от позорной смерти.
Не прошло и часа с момента нашего знакомства, а он уже спасает мою задницу.
— Спасибо, — шепчу я хриплым голосом.
— Просто делаю свою работу, — бормочет он, а затем продолжает есть.
Только тогда я вспоминаю, что сказал папа, и мои глаза устремляются к лицу отца.
— Макс переезжает ко мне? Зачем? Не думаю, что это необходимо.
— Это не обсуждается, mon amour, — говорит папа. — Пока угроза не устранена, мистер Левин будет рядом с тобой днем и ночью. Это для твоей безопасности. Я не могу допустить, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Закатывать истерику было бы по-детски глупо. Я не в восторге от всего этого, но моя жизнь в опасности, так что придется искать способ адаптироваться.
Мой отец — властный человек. В хорошем смысле, конечно. Он чрезмерно заботлив и настаивает на полном контроле над моей жизнью.
Иногда это становится слишком, и я чувствую, что задыхаюсь, но я знаю, что он делает это, потому что любит меня.
Кстати, о властности…
Мой взгляд возвращается к Максу, который наслаждается едой. Я наблюдаю, как он сжимает челюсти, пока жует, и немного удивляюсь, когда нахожу это привлекательным.
Никогда раньше я не находила привлекательным то, как человек ест.
Снова взяв в руки посуду, я съедаю несколько овощей, размышляя о том, какие большие перемены произошли в моей жизни.
Господи, это безумие и разочарование.
Находиться рядом с человеком двадцать четыре семь дней в неделю будет чертовски тяжело. Я понимаю, что это для моей безопасности, и никакие доводы не помешают отцу сделать все, что в его силах, чтобы защитить меня.
Кроме того, у многих людей есть телохранители. Как и они, я найду способ справиться с этим.
Глава 3
Ками
Не буду врать. Я чувствую себя обманутой, лишенной мирного обеда с папой. С его плотным графиком, обеды, которые мы устраиваем два раза в месяц, — это единственное время, когда мы можем наверстать упущенное.
Атмосфера была напряженной, и я видела, что папины мысли витают за много миль отсюда.
С сумкой, наполненной контейнерами со стряпней Филиппа, я иду к своему Бугатти. Я предпочитаю машину поменьше, но все, что у меня есть, — это соблюдение приличий. У дочери Мориса Дюбуа должно быть все самое лучшее.
Я знаю, что мне повезло, но иногда я жажду простой жизни.
Я забираюсь в машину и, положив сумку на пассажирское сиденье, смотрю в зеркало заднего вида и вижу, как Макс садится во внедорожник с тонированными стеклами.
Другие светские львицы на моем месте закатили бы истерику. С другой стороны, они, вероятно, были бы на седьмом небе от счастья, что их охраняет такой привлекательный мужчина. Они бы с ним пофлиртовали.
Я качаю головой, заводя двигатель.
Я не в восторге от того, что у меня есть телохранитель, но не буду устраивать сцен. Это было бы бессмысленно и пустой тратой времени.
Отъезжая на Бугатти от особняка, я направляюсь к своему пентхаусу возле Триумфальной арки в центре Парижа. Я редко приглашаю людей в свое убежище.
Это единственное место, где я могу разгуливать без лифчика и в спортивных штанах. Здесь я могу смотреть сериалы, поедая любые закуски, которые мне захочется.
Уф.
Теперь Макс останется со мной.
Я стону, потому что мне придется постоянно носить лифчик, и вот проходит мой тихий день. Я планировала проявить фотографии, которые сделала на прошлой неделе.
 
Все, кто думает, что знают меня, предполагают, что мои хобби состоят из шопинга, еды и сна. Не то чтобы я не любила эти вещи. Люблю. Очень даже люблю.
Но я также люблю фотографировать. В основном случайных людей, сооружения и в основном все, что привлекает мое внимание. Одно время я думала, что смогу стать профессиональным фотографом, но отказалась от этой идеи, когда поняла, что дальше папы дело не пойдет. Только через его труп он разрешит мне работать.
Теперь фотография — это просто то, чем я занимаюсь для собственного удовольствия.
Свернув на парковку у своего здания, я останавливаюсь у домика охраны и улыбаюсь дежурному охраннику.
— Внедорожник со мной. Впусти его.
Шлагбаум поднимается, и я направляю свой Бугатти к выделенному для меня парковочному месту, пока Макс сообщает охраннику свои данные. Я хватаю сумку с едой и, вылезая, смотрю, как Макс загоняет внедорожник на другое парковочное место, выделенное для моего пентхауса.
Папа разрешил мне съехать, когда мне исполнилось двадцать пять. Мне потребовалось четыре года, чтобы убедить его, что я смогу жить одна. День, когда он привез меня сюда и вручил ключи, был одним из самых счастливых в моей жизни.
Несмотря на то, что папа контролирует и чрезмерно опекает, на этой планете нет никого, кого я люблю больше. Мы всегда были вдвоем, потому что моя мама умерла, рожая меня.
Папа любил ее так сильно, что больше не пытался встречаться и отдавал все свое время и внимание своей компании и моему воспитанию.
Я знаю, что я одна из самых счастливых людей на свете, и хотя иногда я могу жаловаться, я бы ни за что не стала менять свою жизнь.
Когда Макс вылезает из внедорожника, я говорю:
— Я оформлю тебе парковочную карточку.
— Не нужно, — отвечает он, вытаскивая пистолет из-за спины. — С сегодняшнего дня мы будем путешествовать вместе.
Мои брови поднимаются.
— Оружие не нужно.
Он переводит взгляд на меня и кивает в сторону лифта.
Уф, немногословный человек.
Я склонна говорить, когда нервничаю, а замкнутые ответы Макса только усугубляют ситуацию.
Тяжело вздохнув, я достаю из сумочки ключ-карту и прижимаю ее к сканеру. Двери лифта открываются, и я нажимаю кнопку своего этажа.
Пространство кажется невероятно маленьким, пока мы стоим в неловком молчании. Приближаясь к моему этажу, Макс встает передо мной, и я хорошо вижу его спину и широкие плечи.
Неплохо.
Когда двери открываются, он выходит из лифта и входит в мой дом, приказывая:
— Жди здесь.
Я почти закатываю глаза, наблюдая, как он обыскивает все возможные укромные места в моей гостиной и кухне, прежде чем направиться вверх по лестнице в спальни.
В спальни.
Черт.
Срываюсь на бег, мои каблуки стучат по плитке. Я взлетаю по лестнице, крича.
— Не ходи в главную спальню!
Макс останавливается прямо перед дверью моей спальни, и я бросаюсь к нему, чтобы он не смог войти внутрь.
Его глаза встречаются с моими, и, стиснув зубы, он приказывает:
— Уйди.
Я качаю головой.
— Нет. В моей спальне никто не прячется.
Только тонна белья, пачка крендельков и коробка шоколадных конфет, с которыми я обнималась. О, и роман Кристин Фихан.
Черты его лица напрягаются с предупреждением, и это заставляет мои мышцы напрячься. Внезапное ощущение, что я нахожусь лицом к лицу с опасностью, заставляет меня тяжело сглотнуть.
— В моей комнате беспорядок, — признаю я.
— Мне все равно. — Макс кивает в сторону. — Отойди, чтобы я мог делать свою работу.
К черту мою жизнь.
Недовольная тем, что он решил вторгнуться в мою личную жизнь, я бросаю на него свирепый взгляд и отхожу в сторону. Макс открывает дверь, и первое, что я вижу, это кучу бюстгальтеров, висящих на спинке кресла.