Кузнец (СИ)

— Что вы предлагаете? — холодно спросил Аркадий.
— Состязание. На ваших условиях. Честь рода против… назовём это — таланта.
Мэр города Баринов и его сын Александр наблюдали за происходящим. Их взгляды были как никогда красноречивы — они были в предвкушении.
— Любое состязание? — Виктория затаив дыхание выдала. — Какое я захочу?
— Всё, что пожелаете.
Виктория переглянулась с отцом и с Захаровым, и те дружно кивнули в знак одобрения идеи Виктории.
— Бой на кулаках, — она выпалила, не скрывая своих эмоций. — сжульничать здесь уже не получится.
—Согласен. — я с азартом тут же ответил.
Александр Баринов, стоящий неподалёку, усмехнулся. Его взгляд говорил: «Продолжай, я наблюдаю.
— На кулаках-то я тебя отделаю, — Захаров чесал кулаки и разминался. — Мокрого места не оставлю.
Это была моя игра. И я собирался выиграть.
Женя тронул меня за локоть:
— Ты что творишь?
— Шоу только начинается, — прошептал я.
Гости начали активно двигаться, создавая открытое пространство посередине. Захаров выглядел как свирепый медведь, а взгляд обещал жестокую расправу.
Первые секунды боя показали истинную разницу между ними. Захаров полагался на грубую силу и физическое превосходство, размахивая кулаками как тараном. Но я двигался иначе — легко, почти танцующе, используя каждый сантиметр пространства.
Первый удар Захарова был мощным, но для меня он был словно в замедленной съёмке, и я плавно отклонился, заставив оппонента промахнуться. Публика ахнула. Тяжёлый противник начал терять самообладание. Каждый промах становился для него унижением.
Я действовал с хирургической точностью. Короткие, резкие удары приходились точно в солнечное сплетение, печень, скулы. Захаров рычал и бесился, а его мощное тело становилось неповоротливым. Кровь из разбитой губы смешивалась с потом.
Финальный аккорд был безжалостным. Молниеносный апперкот под челюсть — и Захаров рушится как подкошенный. Два метра мышц падают на землю без малейшего сопротивления. Нокаут — чистый и безоговорочный.
Тишина повисла над площадкой. Я стоял, призадумавшись, даже не запыхался, словно только что прогулялся, а не провёл жёсткий поединок. Мой взгляд скользнул по аристократическим мордам — теперь уже с откровенной насмешкой.
Победа была не только физической. Это было унижение системы, которая считала его недостойным.
— Я сжалился над тобой и выставил вместо себя своего товарища, — я смотрел на остальных с осуждением. — А ты воспринял это за слабость.
Глаза и лица людей напоминали змеиный образ, готовые меня разорвать за такие слова. Свои слова я адресовал Захарову, но всем и так было понятно, что это для них.
— В этот раз ему уже повезло. — Виктория, хмыкнув, пошла прочь.
— Хорошая стратегия, — я сказал, уставившись на Аркадия. — Когда победа за вами, то это доблесть и честь, а когда такие, как я, то шарлатаны и везение. 
— Да что его слушать, — Аркадий, отвернувшись к своему окружению, начал им замыливать уши. — Шпана, да и только.
— Аркадий, негоже такому человеку в должниках у шпаны ходить, — я обратно привлёк его внимание, а лице у него была ярость. — Пари-то проиграли, расчищались бы. 
— Миша, — негромко позвал Женя. — Кажется, это слишком. Пора валить отсюда.
Но поздно. Внимание мэра и его свиты было приковано ко мне куда сильнее, чем к только что законченному поединку. Виктор Захаров, всё ещё не до конца отошедший от нокаута и непонимающий, что произошло, больше не производил на окружающих впечатления.
— Вы ведь понимаете, что сейчас нарушили все негласные правила? — тихо, почти интимно спросил Александр Баринов, подходя ближе.
Я повернулся к нему, сохраняя абсолютно нейтральное выражение лица. В такие моменты важно не выдать ни капли эмоции.
— Каких именно правил? — мой голос был предельно спокоен.
— Правил чести. Вы унизили бойца знатного рода перед всем городом. — в его голосе слышалась едва уловимая угроза. 
Мэр же стоял на отделении и молчал, но его взгляд становился всё тяжелее. Я прекрасно понимал расклад: Виктор Захаров — их человек, и моё появление было как плевок в лицо местной элите.
  
— Честь, — я сдерживался, чтобы не засмеяться. — Штука странная. Особенно когда она основана только на происхождении.
Александр чуть заметно улыбнулся. Он был не похож на типичного аристократического выродка — в нём чувствовался острый ум и какая-то внутренняя сила.
— Интересный вы человек, идёте против системы, — Александр еле сдерживал надменный смех. — Я даже стал вам симпатизировать. 
— Простите, но вы не в моём вкусе.
— Забавный вы человек, — он направился к своему окружению. — Хорошего вечера. 
Увидев, как трое аристократов в составе мэра, Аркадия и Александра в мгновение поменяли общее мнение об увиденном. С друг другом они могут ругаться, драться и даже убивать, и это в каком-то смысле у них повседневные будни. Но когда это делает человек из низшего сословия, то они объединяются, что совместно дать отпор. 
Мир аристократов и простолюдинов был похож на огромный механизм с десятками шестерёнок. Каждая социальная группа крутилась в своём ритме: аристократы в белоснежных особняках, рабочие на заводах, ремесленники в тесных мастерских. И между ними — целый мир не проговорённых правил, негласных договорённостей и скрытых конфликтов. 
На очередной призыв Жени покинуть это место я одобрительно кивнул. В голове мелькнула идея попрощаться с Владимиром, но я решил попрощаться с этой идеей. 
— Будь начеку! — я сказал своему другу, не зная, что будет дальше. — Вечер ещё не окончен. 
Было около полуночи. Узкая мощёная улочка, освещённая редкими фонарями, казалась вымершей. Женя шёл справа, я - слева.
Первое, что насторожило - тени. Слишком правильные, слишком неподвижные. Захаров стоял впереди, метрах в двадцати, его массивная фигура была узнаваема даже в темноте. По бокам от него два невзрачных тела.
Захаров обратился к двум своим подельникам по бокам, и я услышал их имена. Слева - Матвей обычного телосложения в кожаной куртке. Справа - Сергей, более худой, но не менее опасный. Военная выправка его выдавала. 
Сзади я почувствовал ещё две фигуры. Резкий поворот головы - и картина была полной. Справа, чуть сзади невысокий, но жилистый парень, постоянно цокающий. Слева самый молодой из компании, моложе даже, чем я.
Пятеро. Против двоих. Это даже не по классике жанра.
Захаров усмехнулся. Его массивная фигура перегородила узкий проход. Два метра мышц, перекошенное от ярости лицо.
— Думаешь, твои трюки спасут тебя здесь? — прорычал он.
Я медленно вытащил руку из кармана. Женя едва заметно напрягся.
Драка была неизбежна.
Биться, когда тебя окружили, сопоставима с безрассудством, благо мы стояли у узкого переулка и, нырнув туда вдвоём, встречали их лицом к лицу.
Первый, кто полез на меня, получил удар в печень. Я действовал не размашисто, а резко, экономно. Каждое движение было продуманным, каждый удар — смертельно точным.
По первой у нас всё шло хорошо, но Женя в какой-то момент пропустил удар и двое, что преследовали нас сзади начали пинать его лежачего. Влетев в одного с ноги, а второго, ударив дубинкой по тыльной стороне колена, я помог Жене встать на ноги и утащил его вглубь проулка, где было ещё уже. Я закрыл собой проход и бился с ними по очереди, так как они мешали друг другу.
Дубинка одного из нападавших стала моим первым трофеем. Я перехватил её на полном замахе, выбив из руки владельца. Металлический лязг, и вот уже два оружия в моих руках.
Захаров что-то орал, но его крики слились для меня с общим шумом. Я был предельно сосредоточен. Каждый удар — как точный математический расчёт. Один противник валится, второй получает удар под колено. Дубинки превращаются в хирургический инструмент для обработки стада баранов.
— Что ты там говорил про честь? — прорычал я, добивая очередного.
Драка заняла меньше десяти минут. Пятеро парней — и все валяются на земле. Некоторые стонут, некоторые неподвижны. Я в пылу сражения даже не понял, в какой момент вырубил обиженного.