Не разбивай моё сердце

Просчитываю плюсы и минусы. Путаюсь. Теряюсь.
– Где ванная, ты уже знаешь, – вяло говорит, бросая ключи на пуфик у входной двери. – Кухня, и… Спальня.
В отличие от меня, Ян не разувается. А я ставлю свои подклеенные после нападения собаки кеды и иду следом за бандитом.
Стеснение пока не дает мне шанса задать вопрос, надо ли мне здесь убираться, готовить… В фильмах обычно девушки так и делают, когда попадают в лапы хищных парней.
  
– Спальня одна? То есть кровать, где можно спать? – язык заплетается.
Ян садится на кожаный диван и закуривает.
Ужасная привычка.
– Да, Лика. У меня одна спальня и одна кровать.
– Где мне, в таком случае, ночевать?
И сколько по времени это займет? А как мне отсюда выбираться, если захочу прогуляться в городе? Чем здесь заниматься днем?
Множество вопросов.
– Если ты думаешь, что я джентльмен и уступлю свою постель, то ты ошибаешься. Как и насчет того, что пущу тебя спать куда-то, помимо моей постели, – говорит быстро, делая одну длинную затяжку и выпуская дым через ноздри. Монотонность, вкус и запах сигареты, плотный баритон – все вводит в транс.
– Такого уговора не было, – отворачиваюсь лицом к кухонному гарнитуру.
Смотреть на Яна – как смотреть на солнце в разгар дня без солнечных очков.
В груди воцаряется холод, вопреки выкипающей из вен крови. Такую замечательную ловушку выстроил Ян Борзов.
Замираю затвердевшим воском, когда шаги Яна отчетливо слышны позади. Их три.
Следом его покрытые рисунками ладони ложатся по обе стороны от меня на столешницу из искусственного камня, а тяжелое тело наседает со спины.
Чувствую себя старой пластиковой куклой со сломанными руками и ногами. В голове пустота.
Я знаю, что хочет Ян. И… Он получит это любой ценой. Нет, не силой. Это не в его стиле совсем, тут бандит как раз-таки благородный. Но все интриги выстроены так, что, полностью разбитой, ты под конец окажешься в его руках.
Назад пути нет. Они хладнокровно отрезаны.
– Ты все прекрасно понимаешь, Лика, – шепчет искусительно на ухо.
Вибрация его голоса задевает нужные струны под кожей, и я прикрываю глаза.
Этот старый гараж, где новые стены, полы, вся техника – самое безопасное сейчас место, и в то же время опаснее просто не существует. Враг уже не снаружи, а внутри. Внутри меня.
Рука Яна ложится мне на живот и спускается по бедру. Слегка надавливает. Другая рука мастерски обхватывает горло.
Проглатываю странные ощущения, возникшие во всем теле. Меня плавит, как свинец на адском пекле. Холодная неприступность обращается в податливую и жидкую субстанцию. Ян снова это делает со мной.
Когда пальцами Борзов дотрагивается до метки на моей шее, слегка напрягаюсь. Отметину начинает жечь.
– Поцелуй меня, – разворачивает резко.
Вбиваюсь поясницей в острый край.
– Поцелуй так, чтобы я ощутил все твои чувства ко мне.
– Думаешь, они есть?
– Разумеется, – самоуверенно ухмыляется.
Нехотя опускаю взгляд на его губы. Вру, я хотела посмотреть. В своем воображении уже целую и попадаю в какой-то водоворот из наслаждения и отвращения к себе.
Нельзя испытывать все, что испытываю. Раскраивает на мелкие кусочки.
– А если откажусь? Выгонишь? Не будешь защищать? Сдашь сам меня московским?
Ян остается безэмоциональным. И ответов ждать не следует.
Поднимаюсь на носочки, положив руки ему на плечи. Касаюсь его губ своими и останавливаюсь. С ног до головы охватывает судорога, потом нестерпимый жар.
Его губы с привкусом разочаровывающей горечи. Твердые, жесткие, убивающие во мне все чистое и невинное.
Отрываюсь и получаю укоряющий взгляд, от которого спешу увернуться.
– Будешь целовать до тех пор, пока я не скажу «стоп», Лика. Целуешь на отъебись. А я ненавижу халтуру, – грубит.
– Не буду, – отчаянно мотаю головой, – я не хочу тебя больше целовать!
Нарочито мягко Ян улыбается и поглаживает оставленную метку.
Я его… послушная марионетка.
Взгляд-клинок вспарывает изнутри, вытаскивает наружу мои чувства и страхи. Вместе со всем еще и скомканное желание… Поцеловать.
Горечь уж какая-то запретно манящая.
– Я жду, Лика.
Пальцы впускаю в волосы Яна. Ногтями скольжу по скальпу. Остервенело, одержимо, смело.
Накрываю его губы. Кончиком языка провожу по ним. Слизываю оставшийся никотин до вихрей в голове и необъяснимого трепета в животе. Не бабочки, но стремительное разрастание плюща под солнечным сплетением.
Царапаю. Хнычу. Хочу, чтобы отпустил. Прекратил эту пытку.
Но Борзов ни звука не издает. Стоит, не двигаясь.
– Так? – спрашиваю.
– … Нет.
Вновь целую. На этот раз проталкиваюсь языком в его рот. Теперь мне хочется его чувств. Чтобы показал, как надо.
Прижимаюсь телом, обжигаюсь. Горечь сменяется жаждой. Запах его парфюма, кожаной куртки и привычной гари действует наркотически.
– Я больше не могу, – говорю в слезах.
Теперь чувствую разъедающую соль.
– Еще, Лика.
Мотаю головой. Он издевается?
– Я. Больше. Не могу! – кричу. Вырваться пытаюсь, но Ян держит крепко, я будто связана канатами.
Борзов вжимает меня в себя и рукой накрывает затылок. Только вот поцелуя нет. Мы смотрим друг на друга как два разъяренных психа. В отличие от Яна мое состояние на поверхности, а у бандита скрыто в его серых, цвета мокрого бетона глазах. Сейчас они чернеют, в них сверкают молнии.
– Жду, – цедит сквозь зубы.
Сущий дьявол. Черты его лица резкие, грубые. Дыхание ошпаривает щеки. Отчего-то пульсирует оставленная им метка.
– Зачем ты это делаешь со мной?
– Нравится.
– Ты ненормальный, Ян. Безумный! – выкрикиваю, не задумываясь о последствиях.
Борзов оттягивает мои волосы, намотав их на свой кулак. Вынуждена сильнее запрокинуть голову и прогнуться в пояснице.
Простонав от отчаяния, в который раз накрываю его губы и целую варварски. Касаюсь его языка, углубляюсь. Оторвавшись, кусаю со всей дури.
Ян не отталкивает, почувствовав вкус крови и боль. Сжимает мои ребра до хруста и выжимает из меня воздух. Падаю от бессилия, но монстр удерживает в своих лапах.
Борзов отвечает мне наконец. Отвечает с той же жестокостью, с какой я напала на него. Поедает губами, сжирает без остатка. Его язык хозяйничает в моем рту, достает до самых укромных уголков.
Царапаюсь, бьюсь и толкаюсь в Яна. Бандит бродит по моему телу руками, зарывается в волосы, путает их и вновь оттягивает.
Ток прошибает, стоит сделать вдох. Или всхлипнуть. Кручусь от наступающего удовольствия и презрения к самой себе.
И это только первый час на территории бандита.
В момент все заканчивается. Я выныриваю из пучины ненависти, вожделения и страсти и хватаю ртом воздух. Он ядовит, уже знаю.
Слизываю общую слюну со своих губ. Те мгновенно высыхают.
– Ложись спать, – приказывает ровным тоном. Тыльную сторону ладони прикладывает к укусу.
Когда Ян опускает руку от лица, я подмечаю чуть припухшую нижнюю губу. Будем считать, что это… Моя метка?
Трясет от колючего огня внутри. Он вызван тем, что было сейчас между мной и Яном. Чистый, безрассудный психоз, помешательство из-за… Запаха, пресловутого чувства, что меня спасли, ставшего привычным, нахождения рядом Яна. Да даже приглушенный свет сыграл свою роль!
Когда хлопает входная дверь, и я остаюсь в логове одна, не могу скрыть облегченный выдох. Спина леденеет после того, как была покрыта испариной.
Осматриваю уже знакомое место и слышу два поворота ключа.
Борзов закрыл меня. Я взаперти, пока бандит не решит выпустить.
Понимание, что буду жить по его правилам, вызывает протест и ненависть к тому, кого сейчас целовала с безумством.
  
«Ты под охраной, Лика. В прошлый раз вы пробовали подружиться», – читаю входящее сообщение.
Подбегаю к окну. Даже в кромешной тьме вижу очертания машины, силуэт Яна и слышу лай бродячих собак. Их снова целая стая.