Суда не будет (СИ)
Я постоял около расписания поездов. Прикинул, что на два ближайших рейса до Ленинграда уже не успею. Купил билет на поезд из Симферополя. Тот останавливался в Нижнерыбинске за четверть часа до полуночи, а прибывал в Ленинград вечером.
Будто бы по волшебству в кассе вокзала мне продали билет в купейный вагон (пусть и на «верхнюю полку»). Это за пол дня до посадки в самый разгар летних отпусков! Такое невероятное обстоятельство улучшило моё и без того неплохое настроение.
* * *Но ещё больше меня порадовало общение с Лизой. В прошлой жизни этот самый день Лиза провела с родителями моей тогда уже покойной жены. Тёща мне после рассказывала, что дочь весь день лила слёзы. Но сегодня моя племянница улыбалась. Я улыбался ей в ответ. Слушал Лизины рассказы о придуманных ею за сегодняшнее утро сюжетных поворотах в романе о Барби. Любовался ямочками на её щеках. Пил чай с халвой, сидя во дворе дома своего младшего брата (под кроной вишни).
Ярко светило солнце, шелестел листвой ветер. Из радиоприёмника на кухне доносились музыка и звонкий мальчишеский голос, который пел: «…И в тридцать пять сердце опять не устаёт повторять: пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо…»
* * *Вовка и Надя подъехали к забору своего дома чётко по расписанию. Я посмотрел сквозь штакетник забора на красную «шестёрку» и подумал о том, что в этой новой реальности Вовкина милицейская карьера продлилась как минимум на сутки дольше. Лиза открыла перед машиной родителей ворота. ВАЗ-2106 медленно закатился во двор, примостился в тени у стены сарая. Хлопнули дверцы.
Я отметил, что хмурое выражение лица моего младшего брата не соответствовало моему настроению и солнечному тёплому дню. Вовка пожал мне руку, посмотрел на меня выжидающе (будто он надеялся: я сходу пущусь в объяснения). Я подмигнул племяннице; отвесил комплемент Наде, замершей позади своего мужа (живой и на вид вполне здоровой, пусть и невесёлой).
Снова взглянул на Вовку и спросил:
— Как прошёл день?
Мой младший брат нервно усмехнулся.
— Ты ещё спрашиваешь? — сказал он. — В городе со вчерашнего дня чёрт знает что творится. Ты вчера…
Вовка проследил за тем, как Лиза вошла в дом.
Он понизил тон и продолжил:
— Ты вчера в центре города расстрелял человека! Димка, я уже сутки места себе не нахожу! Что, чёрт возьми, происходит⁈
— Присаживайтесь, — сказал я.
Рукой указал на противоположную от себя часть стола.
Вовка и Надя переглянулись. Они выполнили мою просьбу: уселись напротив меня плечо к плечу.
— Надеюсь, вы не очень голодны? — спросил я. — Потому что в двух словах я вам всё не объясню.
Владимир махнул рукой — у него на лбу снова проявились те, не красившие меня в прошлом, морщины.
— Потерпим, — сказал Вовка. — Рассказывай.
Я посмотрел на Надю — та наклоном головы поддержала слова своего мужа.
— Ладно. Рассказываю.
Я взял с лавки портфель, щёлкнул замками (те ярко блеснули). Вынул из портфеля и разложил на столешнице перед собой четыре пачки сторублёвых банкнот и три запечатанных конверта. Деньги сложил в две одинаковые по высоте стопки (как это сделал вчера покойный Лёша Соколовский). Конверты собрал в одну кучку; оставил вверху тот, на котором красовалась надпись «Деньги».
Посмотрел на Вовку и на Надю.
Вовка указал на деньги.
— Что это такое? — спросил мой младший брат.
Его жена подняла на меня вопросительный взгляд.
Я улыбнулся и пообещал:
— Сейчас объясню.
Глава 21
В окнах веранды, освещённых лучами уже спускавшегося к горизонту солнца, отражались ветви вишни. Из дома доносились лившаяся из радиоприёмника музыка и позвякивание посуды (это Лиза в очередной раз проверяла содержимое нового холодильника). В кроне вишни над нашими головами тревожно чирикала птица. Ветерок приносил с соседнего двора запах дыма — там Вовкины соседи жгли костёр из сухой травы и веток. Этот запах сейчас смешивался в воздухе с ароматом Надиных французских духов.
Мой младший брат и его жена сидели за столом напротив меня, будто изображали присяжных заседателей. Надя сегодня была в бежевой блузе, с вишнёвого цвета помадой на губах. Владимир хмурил брови, правой рукой потирал шею под воротником серо-голубой форменной рубашки (в прошлой жизни я ненавидел рубашки и редко застёгивал на них верхнюю пуговицу). Вовка и его жена смотрели на меня выжидающе. Они то и дело опускали взгляды на разложенные на столешнице предметы.
Я накрыл рукой пачки сторублёвых банкнот, сдвинул их на центр стола.
Сообщил:
— Эти деньги ваши. Забирайте. Здесь сорок тысяч.
— Димка, не надо, — сказал Владимир.
Он поднял руки и заявил:
— Мы тебе и так уже кучу денег должны…
— Это не в долг, — сказал я. — Вовчик, это ваши деньги. Их вам в качестве извинения передал Лёша Соколовский.
— Соколовский? — хором переспросили Вовка и Надя.
Мой младший брат и его жена переглянулись.
Я продолжил:
— Это не великий капитал. Но с его помощью вы без особых лишений переживёте ближайший девяносто второй год. Особенно, если подготовитесь к нему заранее. Не маленькие. Разберётесь. Только помните, что через год эти деньги сильно обесценятся. А через три года они и вовсе превратятся в фантики…
Владимир посмотрел мне в лицо.
— Димка, — сказал он. — Лёша Соколовский вчера вечером застрелился. Ты знаешь об этом?
Я кивнул.
— Знаю. Не переживайте: деньги он передал вам ещё при жизни.
— В предсмертной записке он признался, что убил Васю Седого, — сказал Вовка. — Говорю тебе это по секрету. Бакаев считает, что Лёшу совесть замучила.
— Вполне возможно, — произнёс я. — Замучила.
Постучал пальцем по столу — Надя и Вовка посмотрели на сторублёвки.
— Зачем Соколовский передал нам деньги? — спросила Надя. — Дима, о каких извинениях идёт речь?
Она накрыла ладонью руку мужа. Смотрела мне в глаза, не опускала взгляд.
— Вчера на дороге я застрелил человека. Помните?
Вовка хмыкнул. Дёрнул головой.
— Ещё бы, — сказал он. — Такое не забудешь. Устроил ты мне веселье. Спасибо, брат.
Я сообщил:
— Тот человек был наёмным убийцей. Я знал его под прозвищем Серый. Серого нанял Алексей Михайлович Соколовский. Соколовский заплатил Серому за убийство следователя прокуратуры Надежды Вадимовны Рыковой.
— Даже так? — сказал Владимир.
Вовка и Надя вновь обменялись взглядами.
Владимир снова повернулся ко мне и спросил:
— Димка, откуда у тебя такая информация? КГБ разрабатывал Соколовского?
Мой младший брат вскинул брови. Потёр шею под воротником.
Мне послышались в его голосе ноты сомнения.
— Это точная информация, — ответил я. — Не сомневайся, Вовчик. Соколовский мне лично признался, что заказал убийство твоей жены. Сказал: об этом его попросили люди из Москвы. Чтобы следователь Рыкова не ворошила дело Фролова.
— Виктора Фролова? — переспросила Надя.
Её голос прозвучал неожиданно резко. Мне рассказывали, что вот так же Надя разговаривала на работе.
Теперь уже Вовка погладил руку жены.
Я кивнул.
— Именно. Фролова собирались выдвинуть на должность мера нашего города. В следующем году.
Вовка и Надя вновь посмотрели друг другу в глаза. Они будто вели друг с другом безмолвный диалог.
Владимир пожал плечом, словно ответил на вопрос жены.
— Виктор Фролов сегодня ночью покончил с собой, — сказал мой младший брат. — В доме своего дяди.
Он указал рукой в сторону собачьей будки.
— Я уже слышал об этом.
— Фролов и Соколовский умерли примерно в одно и то же время, — сказал Вовка. — Димка, ты только что говорил: Лёша Соколовский признался, что хотел убить Надю? Когда это было? Кто подтвердит твои слова?
Я потёр шрам на руке, как это делал настоящий Димка. Посмотрел Владимиру в глаза.
Ответил:
— Лёша Соколовский сам мне об этом сказал. Вчера. За пару минут до того, как он умер. Свидетелей… нашей с ним беседы не было. Никто не видел, как я входил и выходил вечером из его кабинета.