Не влюблены (ЛП)

Эли рассмеялся и погладил ее по щеке, пытаясь вспомнить, когда в последний раз кто-то делал ему минет. Может быть, в начале года в Сиэтле. Или в Чикаго? Нет, не так давно. Это было так непристойно приятно? Чувствовал ли он когда-нибудь нечто подобное? Он хотел, чтобы это длилось вечно. Он хотел прикоснуться к Руте еще немного. Он хотел трахнуть ее сиськи, но для этого ей пришлось бы прекратить то, что она делала.
  
– Блядь, но ты так чертовски хорошо выглядишь с моим членом у себя во рту. Ты так же хороша в этом, как и во всем остальном, – пробормотал Эли, и мурлыкающий звук, который Рута издала, прежде чем медленно лизнуть его яички, подсказал, что она приняла это за комплимент. Она не могла взять в рот весь член целиком, но храбро старалась, и это было чертовски горячо. Никаких причудливых трюков, только энтузиазм и тот факт, что это была Рута. И ему нравилось – нет, он, черт возьми, любил, что в это же время она трогала себя между ног.
– Тебе это нравится? – спросил он с искренним любопытством.
Рута выпустила его член изо рта с хлюпающим звуком, эхо которого будет преследовать его на смертном одре.
– Ты имеешь в виду, нравится ли мне сосать член вообще? Или нравится сосать твой?
Если бы за лучший минет присуждалась награда, он бы номинировал Руту. Черт, нет, он сохранит ее в секрете. Не желая делиться ни с кем своим маленьким сокровищем.
– Мне не нравится думать о том, что ты занимаешься этим с кем-то другим, – сказал он, проведя большим пальцем по ее правой щеке.
Похоже, он снова вел себя неуместно и выходил за рамки дозволенного, как будто имел на Руту права, но вместо того, чтобы отчитать его, она запечатлела поцелуй на его бедре.
Может, теперь это станет его новой эрогенной зоной.
«Доктор Рута Зиберт меняет клеточную структуру одним прикосновением».
– Обычно я не возражаю против этого. Но… – две параллельные морщины прорезали ее лоб. Возможно, он принимал желаемое за действительное, но, нет, она на самом деле она сказала дальше: – Это заводит меня больше, чем я могу припомнить.
Эли слышал много «грязных разговоров», и ему беззастенчиво нравилось, когда женщины просили отшлепать их, трахнуть в разные отверстия, сделать с ними все, что он хотел. И все же, он не мог припомнить, чтобы так заводился, как только из-за тихого, ошеломленного признания Руты.
– Думаю, этого достаточно, – сказал он, крепче сжимая ее волосы и нежно отводя ее голову в сторону.
Она пососала его в последний раз и выпустила с таким звуком, от которого у него задрожали колени.
– Но ты еще не кончил.
Он сжал член, как будто это могло удержать оргазм.
Черт! Черт!
– А я должен?
«Я легко мог бы. И сделал бы тебя очень грязной в процессе».
– Разве не в этом суть?
Блядь, как ему этого хотелось. Но…
– Когда мы закончим? – она непонимающе посмотрела на него, и он продолжил: – Завтра утром? Когда тебе станет скучно? Когда мы оба кончим?
Она думала об этом с таким серьезным выражением лица, что ему захотелось сотворить с ее прекрасным лицом невыразимые вещи.
– Когда оба кончим.
– Тогда сейчас мы перейдем к чему-нибудь другому. – Рута позволила ему поднять себя, снова поцеловать и блуждать руками по ней, поглаживая мягкие округлости ее задницы, впиваясь пальцами в податливую плоть. – Это просто... – он грубо ощупал ее. Но, Господи, он мог сделать и что-то похуже. – Возможно, мне нравится твоя задница так же сильно, как и твой рот.
Она посмотрела ему в глаза и слабо улыбнулась.
– Я должна была догадаться.
– О чем? – он чувствовал, что ей весело.
– Что ты так много разговариваешь во время секса.
Правда? Он понятия не имел. Никогда не считал себя особенно словоохотливым.
– Думаю, – он поцеловал ее в шею. – Мне нравится напоминать себе, что я именно с тобой я этим занимаюсь. – Как будто он мог когда-нибудь забыть. – Чего ты хочешь? Как хочешь кончить?
Ее улыбка стала шире.
– Оу. Ты не уверен, что делать.
– Правильно, – невозмутимо ответил он. – Я ни разу не доводил женщину до оргазма. Научи меня, пожалуйста.
Она оттащила его от стены и сняла с него рубашку, ее прохладные пальцы коснулись его торса. Эли попытался вспомнить, кто еще раздевал его (даже женщин, с которыми он жил), но не смог. Он снял туфли, но затем руки Руты начали исследовать его, задерживаясь в самых неожиданных местах: сбоку от его живота, на линии между грудными мышцами, на внутренней части предплечья. Он хотел ощутить прикосновение ее обнаженной кожи к своей, но Рута казалась потерянной в своем собственном мире.
– Я не думала... – начала она и остановилась.
– Что?
– Что мне очень нравятся мужчины, сложенные, как ты. – Она положила ладонь на его плечо и провела красным ноготком, лак с которого уже начал облупляться, по бицепсу. – Это из-за того, что играл в хоккей?
– Это?
Она пожала плечами.
– Мускулы.
– По большей части.
Он подтолкнул Руту к кровати. Она легла на нее поперек и уперлась бедрами в край. Эли склонился над ней, облизывая одну грудь, одновременно обхватив ладонью другую. Ее сиськи были большими, чувствительными и красиво ложились в его ладони, что было очень порнографично.
Ее дыхание участилось, когда он погладил большим пальцем сосок, втянул в рот и прикусил. Сосок превратился в твердый камешек. Он ущипнул его: не нежно, но и не очень сильно, и Рута выгнулось дугой навстречу его рту.
Идеальна. Она была так чертовски идеальна, и он так хорошо ей подойдет.
– Как бы ты предпочла, чтобы я заставил тебя кончить? – спросил Эли. – Пальцами? Ртом? Членом?
Ее грудь вздымалась.
– В приложении я написала: никакого вагинального секса.
– Ну же, Рута. Ты знаешь, что я могу заставить тебя кончить своим членом, не вводя его в тебя.
Ее глаза закрылись, а когда открылись снова, то блестели чуть ярче.
– Почему бы тебе не удивить меня?
– Потому что у тебя явно есть ограничения и предпочтения, и я не хочу упустить свой единственный шанс.
Они смотрели друг другу в глаза долгое, томительное мгновение. Эли ждал и ждал, но она так и не ответила.
– Хорошо, – пробормотал он, опускаясь на колени перед кроватью. Когда он притянул ее бедра ближе, Рута потрясенно ахнула, но ее пятки остались на его плечах, именно там, куда он их поставил.
Ясно, что ей нравилась небольшая грубость. Ей нравилось уступать контроль так же сильно, как ему его брать. Если бы это было началом чего-то, они могли бы изучить это. Договориться. Эли был уверен, что Рута позволила бы ему чуть жестче ее контролировать. Но это было не начало, а конец, поэтому он раздвинул пальцами ее складочки, открывая взгляду красивое, припухшее, блестящее влагалище.
– Очень приятно, – он поцеловал ее чуть выше клитора и почувствовал, как она задрожала. – Мне нравятся мокренькие женщины.
– А я промокла?
– Черт возьми, да, – подтвердил он, прежде чем провести языком по всей длине ее щелки.
Ему нравилось это делать. Это было то, чем он беззастенчиво, с энтузиазмом наслаждался с подросткового возраста: вкусами, ароматами, звуками. А с Рутой… все было по-особенному. Может, потому что обычно она была такой осторожной. Сейчас она все еще была тихой, без громких стонов или надрывных всхлипываний, но ее дыхание сбилось, ноги сжались вокруг его ушей, бедра наклонились, чтобы потереться о его рот.
Эли чувствовал, как на все это реагирует его член.
«Я бы сделал это еще миллион раз, – подумал он. – Я бы провел так миллион часов. С тобой».
Он надеялся, что после оргазма почувствует себя по-другому. И Рута, вероятно, согласилась бы с ним. Поэтому, когда она начала приближаться к своему пику, когда мышцы ее живота начали подрагивать под его ладонью, он отстранился.
  
Она тихо, жалобно вздохнула. Эли хотелось вернуться и закончить или вечно держать ее на краю вместе с ним.
– Пока нет, – он оглядел ее раскрасневшееся, дрожащее тело. Она была так близко. Такая красивая. – Можно мне ввести в тебя пальцы?