Фатерлянд

Впереди группы двигался уоррент-офицер На Юн Хак. Он сбежал вниз по лестнице и постучал в стальную дверь, крикнув, что прибыл подследственный № 10. Дверь отворилась, и На жестом велел Омуре войти. Омура сделал несколько шагов и застыл как истукан. Помещение автопарковки на шестьдесят машиномест было превращено в тюрьму. Оно было разделено деревянными решетчатыми перегородками, укрепленными оцинкованным железом. В каждой импровизированной камере площадью два квадратных метра стояло ведро и было постелено одеяло. На момент появления Омуры в камерах уже сидели девять человек. Вдруг позади Омуры раздался какой-то звук, напоминавший собачий визг. Звук многократно отразился от бетонных стен и пола. Как выяснилось, одного из заключенных избивал охранник: что было мочи лупил по рукам несчастного плеткой, сделанной из свиных кишок с вплетенной медной проволокой.
Двигаться заключенным не разрешалось. За исключением времени, отпущенного на сон, прием пищи и оправку, все должны были неподвижно сидеть, скрестив под собой ноги, а руки держать на коленях. Через пару часов сидения в такой позе на бетонном получеловек начинает ощущать сильнейшую боль в суставах ног и в области ягодиц. Но стоило попытаться хоть немного изменить неудобное положение, как охранник свистком делал предупреждение; после двух предупреждений заключенный подвергался избиению свиной плеткой. От ударов кожа на руках лопалась, нередко дело оканчивалось переломом костей запястья.
Пять блоков с камерами шли параллельно друг другу, разделенные проходом шириной метр. В каждом блоке находилось от пятнадцати до двадцати камер-ячеек, перегороженных листами кровельного железа высотой чуть ниже человеческого роста. Сверху камеры не перекрывались. Перегородки крепились при помощи деревянных распорок, вмурованных в бетон, а сзади к конструкции приколачивался толстый фанерный лист. Двери висели на петлях и открывались ключом, освобождавшим шток замка. Одеяла в камерах были в половину своего нормального размера, то есть попросту разрезаны пополам. Подушек не предусматривалось. Заключенные носили только тонкие хлопчатобумажные халаты и резиновые шлепанцы.
В коридоре между блоками появилась шатающаяся фигура человека с поганым ведром в руке. Это был подследственный № 9, почти семидесятилетний старик по имени Оцука Сэйдзи. Он был юристом и работал на сеть преступных синдикатов: занимался отмыванием денег, консультировал по вопросам уклонения от уплаты налогов, сколотив на этом вполне приличное состояние. Оцуку арестовала команда Пака Ир Су. На старика возложили обязанность собирать все девять поганых ведер и опорожнять их в туалете за лифтом. После нескольких часов, проведенных в неудобной позе, его правое колено и лодыжка опухли и приобрели фиолетовый оттенок. Оцука подволакивал ногу и не мог нормально ходить. Из ведра нестерпимо воняло, и запах распространялся по всему помещению; охранник грозно орал, что, если содержимое выплеснется на пол, заключенный будет подтирать пол собственной одеждой. Оцука всхлипывал, словно ребенок, которого сильно отругали, его плечи тряслись, голова моталась из стороны в сторону, когда он вытирал слезы свободной рукой.
Рядом с запасным выходом стоял большой автобус. Сиденья в салоне были сняты, и теперь транспортное средство служило помещением для досмотра. Из окон открывался вид на камеры, и сразу становилось ясно, что сбежать отсюда практически невозможно.
При виде Чхве двое солдат вытянулись и поприветствовали его. Омура побледнел, но все еще старался держаться достойно. Ему приказали раздеться, осмотрели волосы, рот и заглянули в анус. Костюм-тройка, перламутровые запонки, обручальное кольцо, наручные часы и очки в черепаховой оправе были конфискованы. Затем ему объяснили, что любой акт неповиновения приведет лишь к тому, что его изобьют обученные тхэквондо и кёксульдо охранники. Повторный проступок повлечет более жесткое наказание. Наконец Омуре вручили его тюремную одежду — нестираный гостиничный халат, пропахший по́том и прочими человеческими выделениями. Лишившись очков, подслеповатый Омура долго не мог справиться с рукавами…
  
В течение одного дня все оставшиеся следы его прежнего положения должны были бесследно исчезнуть.
Чхве отпустил На в лагерь, чтобы тот приготовился к следующему рейду, назначенному на вторую половину дня. Сам капитан отправился в комнату, где проводились допросы. Некогда это помещение три на четыре метра служило административным офисом. Со стен свисали веревки и проволока, посередине стоял небольшой стол с прикрученными тисками и кузнечной наковальней. Рядом лежали вымазанные в крови плоскогубцы и молоток. Большую часть пола закрывал синий брезент. У стены стояли двое солдат, державшие в руках палки с потемневшими пятнами.
На нижнем этаже отеля содержались только подследственные. Заложники — все трудоспособные мужчины от пятнадцати лет и старше, включая сотрудников отеля и некоторых водителей отъятых Девятьсот седьмым батальоном машин, — размещались на двадцать втором этаже. Солдаты вывели весь транспорт с автостоянки на этаже В2 в лагерь, оставив на месте только автобус. Надзиратели вскоре стали называть номера для заложников гостевыми комнатами, а камеры для подследственных — административным центром, так в Республике официально именовались исправительные лагеря.
Чхве сменил камуфляж на зеленую полевую форму с повязкой на правом рукаве, означавшей служащего Специальной полиции. При виде начальства солдаты вытянулись в струнку. Достоинства Чхве были хорошо известны всем служащим Девятьсот седьмого батальона. В капитаны он был произведен после захвата «Фукуока Доум». К нему относились почти что с благоговением, так как, в отличие от большинства солдат ЭКК, он действительно участвовал в боевых действиях. В 1995 году Чхве и его товарищи перешли границу с Южной Кореей, где убили несколько солдат марионеточного режима и гражданских. В 1998‑м он участвовал в вооруженном конфликте на необитаемом острове в заливе Кёнги.
И все же главным его достоинством был не послужной список, а способность принимать быстрые решения. Такой опыт включал в себя формирование у подчиненных привычки немедленно выполнять приказы: упасть на землю, открыть огонь из положения лежа, перезарядиться, изменить направление движения и снова упасть лицом в грязь… Иногда муштра продолжалась по два дня, с двухчасовым перерывом на отдых. Накопившаяся усталость может сыграть с человеком злую шутку: он просто перестанет адекватно реагировать на изменяющуюся ситуацию. Например, забудет поменять прицел, не рассчитает количество оставшихся боеприпасов, потеряет из поля зрения противника, не сможет правильно указать свое местоположение или, чего доброго, откроет огонь по своим. Но ни с самим Чхве, ни с его подчиненными такого произойти не могло. Подготовка по мгновенному реагированию была важной частью общей подготовки для Сил специальных операций. Последовательность действий отрабатывалась до полного автоматизма. Солдат спецназа должен был превратить себя в высокоточный, доведенный до совершенства инструмент и быть готовым выполнить любой приказ в любое время дня и ночи, в любой обстановке и при любых погодных условиях.
Войдя в помещение, Чхве спросил лейтенанта Ли Су Ира, ответственного за полицейское расследование, сообщил ли подследственный № 6 имена управляющих активами и владельцев банковских счетов. Ли был родом из Сепона, что в провинции Кангвон, расположенной неподалеку от демилитаризованной зоны. В 2008 году он был переведен из Штаба обороны в Девятьсот седьмой батальон. Ему было двадцать семь лет, и в своих очках без оправы он походил на школьника, хотя в его личном деле было указано, что Ли полтора года числился командиром снайперского взвода в демилитаризованной зоне. Кроме того, Ли был специалистом по допросам вражеских шпионов и политических преступников. Он сообщил Чхве, что с подследственным № 6 все закончено, а подследственный № 7 уже согласился на сотрудничество по конфискации его активов. С этими словами Ли указал на человека с черными от порошка для снятия отпечатков пальцами, сидящего на стуле. К заключенным обращались не по имени, а по присвоенному каждому номеру, для того чтобы лишить их идентичности и пресечь в корне всякую способность к сопротивлению.