Фатерлянд

От всех этих вопросов Сигемицу уклонился, пояснив, что на данный момент у него нет ответов. На вопрос, когда же они будут, Сигемицу сказал, что не знает.
Особенно настойчивым оказался репортер из китайского информационного агентства «Синьхуа»:
— Рассматривается ли ЭКК как вражеское войско, подлежащее уничтожению?
Сигемицу вытер проступившую на лбу испарину и сказал:
— Мы собираем информацию, чтобы определить личность каждого из террористов.
Это не было ответом на заданный вопрос. Разумеется, Сигемицу не мог назвать корейцев вражеским войском, иначе логично было бы заявить о необходимости незамедлительно изгнать захватчиков; с другой стороны, Япония как суверенная нация и не могла рассматривать незаконно вторгшееся на ее территорию формирование иначе, как врага.
— Пожалуйста, поймите, пока граждане Фукуоки находятся в заложниках, я должен быть осторожен в высказываниях, — подвел итог Сигемицу и объявил пресс-конференцию завершенной.
Репортажи в британских, американских и китайских СМИ содержали слишком много критики по отношению к Японии. В выпуске FOX-TV бывший глава ЦРУ предположил, что причиной инцидента могло послужить наращивание военного потенциала Японии за последнее время.
— Каждому известно, — говорил он, — что Северная Корея является неблагополучным государством. Но она не обладает большой территорией, поэтому ее легче контролировать. Но когда власть выходит из-под контроля, кто-то должен за это отвечать.
Это был слишком толстый намек в сторону Японии.
На канале «Би-би-си» выступил эксперт в области международного права; он высказал мнение, что блокада острова является, по сути, актом военного характера, и заметил, что Япония, вместо того чтобы бороться с вторжением, готова пожертвовать собственной территорией.
На гонконгском телевидении вышел довольно бессмысленный репортаж, в котором утверждалось, что ЭКК действительно является повстанческой организацией, отчего трудно определить, был ли захват Фукуоки актом агрессии или самообороны. Журналисты ссылались на пример императорской армии Японии, которая вопреки приказам собственного штаба продвигалась в Маньчжурию под благородным предлогом защиты своей страны от России.
Слушая эти рассуждения, Ямагива тихонько закипал от гнева. Он не питал теплых чувств к Кидо или Сигемицу — ему приятно было видеть их припертыми к стене. Но как же гнусно на душе, когда твою страну и ее правительство открыто презирают и критикуют иностранцы — тем более союзники — в самое тяжелое для нее время.
В самой Японии блокада Кюсю воспринималась достаточно спокойно. В новостях показывали интервью с мэрами городов, владельцами предприятий и торговых заведений, с жителями острова. Большинство из них, похоже, смирились со своей судьбой. Когда показали репортаж о медицинском центре Кюсю, весь кризисный штаб прильнул к экранам. Доктор по имени Курода Гендзи выглядел очень усталым. Он сказал журналистам, что совсем недавно вернулся домой из клиники.
— Солдаты не заходили в нашу больницу, — поведал он. — Так что обследования и лечение пациентов ведется в обычном режиме. Тяжелобольные не могут ждать, поэтому мы просто делаем то, что должны. Прошлым вечером и ночью у нас было зафиксировано несколько случаев обострения бронхита, вызванного стрессом, а также астматических приступов. Доктора, медсестры и прочие работники пользуются полной свободой — мы приходим на работу, как всегда, и уходим домой, когда заканчивается смена. Корейцы поставили на всех прилегающих дорогах блокпосты, но, когда я показываю им свою идентификационную карту, меня пропускают без всяких проблем. У них есть компьютеры, и, кажется, они имеют доступ к персональным данным всех жителей. Но работающие в госпитале при наличии идентификационной карты могут беспрепятственно проходить через их контрольные пункты.
После обращения к нации Кидо и пресс-конференции, проведенной Сигемицу, за круглым столом царила несколько расслабленная атмосфера. Но слова доктора о доступе корейцев к персональным данным привели всех в замешательство.
  
— Что это значит? — одновременно воскликнули Кидо и Сигемицу, приподнимаясь со своих мест и поворачиваясь в сторону министра внутренних дел Араки Юкиэ. Араки сразу же связалась с главой Региональной сети местных органов власти Каи Томонори и приказала незамедлительно явиться в штаб. Каи некогда был профессором в частном университете и участвовал в разработке Национальной базы данных граждан Японии, в просторечии «Джуки-Нет». Тем временем Сигемицу позвонил мэру Фукуоки, чтобы узнать, как могла произойти утечка информации. Мэр сказал, что лиц, ответственных за базы данных, предупредили: если они не подчинятся, заложники, находящиеся в отеле, будут убиты.
— Власти Фукуоки и не думали скрывать сей факт, — добавил мэр виноватым голосом, — просто у нас не было достаточно времени, чтобы сообщить об этом.
— Идентификационные коды? — озадаченно пробормотал Кидо. — Но как им удалось получить доступ ко всем персональным данным?
— Что вы можете сказать?
Оикака повернулся к человеку, сидящему рядом. Тот был одет не в униформу, а в шикарный серый костюм. Мужчина встал и назвался: Косака, директор полицейского Информационного бюро.
— Господин премьер-министр, я уверен, что вы и остальные министры в курсе того, что наши граждане могут использовать свой идентификационный код в качестве учетной записи для регистрации при уплате налогов.
Косака взглянул на Кидо и Сигемицу, и те кивнули.
— Как только создается учетная запись, она привязывается к номеру пенсионного счета. Однако здесь возникают две проблемы: во-первых, проблема юридического характера, связанная с тем, что два разных кода должны обрабатываться разными ведомствами. Даже если эту задачу можно было бы успешно решить, возникает вторая проблема: не все граждане зарегистрированы в пенсионной базе данных, и тогда приходится использовать номер учетной записи о регистрации налоговых платежей. То есть гораздо удобнее привязать его к идентификационному коду. Тем не менее основным препятствием для этого является запрет на частное использование идентификационного кода. Как вы знаете, в закон были внесены изменения, разрешающие данную процедуру при условии, что она будет контролироваться соответствующим государственным органом.
— Я ничего не понял из того, что вы сейчас сказали, — сказал, качая головой, Кидо. — Каким образом отмена запрета на частное использование идентификационного кода связана с возможностью получения террористами персональных данных?
Из собравшихся за круглым столом мало кто обладал достаточными знаниями в этой области. Некоторые хмурились и спрашивали шепотом друг у друга: «Вы что-нибудь поняли?» Ямагива и сам не вполне представлял, как через идентификационный код можно получить доступ к персональным данным. На самом же деле главной причиной привязывания идентификационного кода к номеру учетной записи являлся тот факт, что органы местной власти непосредственно перед крахом финансовой системы не имели возможности запустить «Джуки-Нет», причем до этого с системой не случалось никаких серьезных неполадок.
— То есть вы хотите сказать, что каждый, у кого есть доступ к идентификационным кодам, может добраться и до персональных данных? — удивился Кидо.
В этот самый момент в штаб прибыл Каи Томонори, и Косака посоветовал предоставить слово ему. Во время учебы в США Каи Томонори получил прозвище Том и позволял называть себя так даже на службе. С появлением в зале Тома все почувствовали некоторое облегчение. В свои сорок три года смуглый и худощавый Том был намного моложе всех присутствующих. Он намеревался сесть в пустое кресло рядом с Араки Юкиэ, но та сказала, что место занято.
— О, прошу прощения!
«Напоминал молодого финансиста с Уолл-стрит», — подумал Ямагива. Элегантный темно-синий шерстяной костюм, светло-голубая рубашка и галстук в желто-розовую полоску. Ко лбу Тома прилипло несколько набриолиненных прядей. Однако речь его не соответствовала внешности. Когда Умецу предложил ему говорить, Том стал раскланиваться с совершенно неуместной почтительностью, как в позапрошлом веке. Он происходил из богатой семьи, изучал электронику в Токийском университете и в США, но карьеру ученого делать не собирался. Говорили, что, узнав о зачислении в штат Министерства внутренних дел, Томонори даже прослезился от радости. Отчасти из-за своих больших темных глаз и длинных ресниц этот молодой мужчина производил впечатление человека бесхарактерного.