Фатерлянд

Ли еще раз провела платком по глазам, а затем низко поклонилась командиру. Нахмурив брови, Хан заметил:
— Не стоит расходовать боевой дух на бесполезные слезы.
Ким Хак Су подумал, что с таким командиром решимость ни одного из бойцов не поколеблется. Воспользовавшись паузой, он уточнил, как правильно переключать каналы связи в рации, и Ли, успевшая прийти в себя, детально проинформировала его — она была экспертом в таких вопросах.
Чо Сон спросил, когда применять гранатометы.
— Стрелять только по превосходящим силам полиции, — ответил Хан. — Или если потребуется продемонстрировать серьезность наших намерений во время захвата стадиона.
Солнце лизало водную гладь, оставляя оранжевые следы. Фукуока, огромный муравейник, из окна выглядела игрушечным городом, по улицам которого сновали крохотные автомобили-модельки. Вид был потрясающий, но у Кима восхищение быстро улетучилось. Глядя в окно, он размышлял об убитых крестьянах. В глубине души ворочалось что-то непонятное, но что именно — он не мог определить. Отвернувшись от окна, он увидел рядом с собой Хана.
— Товарищ Ким, о чем вы задумались? — спросил тот, хлопнув его по плечу. — Вы чем-то обеспокоены, как я вижу. Что случилось?
— Да не то чтобы обеспокоен… Просто не могу отвязаться от одной мысли.
— Расскажите мне. Лучше облегчить душу сейчас. Потом, по рации, это будет труднее.
— Я все думаю о тех продавцах папайи. Я не очень хорошо умею излагать свои мысли, но все же… Дело в том, что, когда Чхве воткнул пальцы в глаза того парня, другой, постарше, даже не шелохнулся, чтобы помешать. А потом, когда я разозлился на коридорного, тот вел себя, словно побитый пес, и всё извинялся.
Хан сказал, что в этом нет ничего необычного. Сильно напуганные люди не способны осознавать происходящее. Ким как будто бы согласился с ним, но все же… В тот момент, когда пальцы Чхве вонзились в глазницы парня, Ким заметил, как из тела его отца вылетела душа, оставив пустую оболочку. В следующую секунду он сам могучим ударом сокрушил челюсть пожилого мужчины, удивившись тому, как легко она сломалась. Не так-то просто на самом деле сломать кость, но мужчина, на чьих глазах был убит его сын, казалось, уже примирился с неизбежной смертью, не примирился — фактически умер до ее наступления.
Ким, хорошо владевший кёксульдо, умел убивать. Первой его жертвой стал один политический, который содержался в концлагере. Вторым был южнокорейский лазутчик, правда, едва живой после пыток и допросов. Ни тот, ни другой не сдались просто так. Южанин, к примеру, сопротивлялся до конца. А вот смерть японского торговца фруктами так и осталась для Кима загадкой.
Хан стал зачитывать свое обращение. Форма была архаичная, хотя и вежливая.
— Достопочтенные дамы и господа! Доброго дня всем, кто собрался на этой арене! Меня зовут Хан Сон Чин. Я — командир повстанцев, ранее служивших в Силах специального назначения Народной армии КНДР…
Чхве поправил его, заметив, что логичнее будет сказать «доброго вечера», нежели «дня». Хан согласился и продолжил читать. Коммандос слушали, затаив дыхание, только Ким продолжал смотреть в окно. Солнце садилось, и холмы окутались золотой дымкой. Ребенком Ким думал, что каждый раз после заката солнце гибнет, а то, что он видит утром, — уже новое, только что родившееся светило. В этом бесконечном круговороте смерти и рождения Ким видел основы постоянства, неизменности мира. В Республике тоже все было постоянно и неизменно. Неизменным был образ японца как истинного монстра, хитрого и коварного врага. А на самом деле? Когда Ким убивал мужчину, он не думал, что лишает жизни живое существо, человека.
И какого черта этот старый хрыч даже не сопротивлялся?!
— Стадион Фукуоки ждет болельщиков! Сезон открывает матч между «Фукуока Софтбанк Хоукс» и «Морскими пехотинцами Чиба Лотте», — выкрикивала девушка, стоявшая рядом со стойкой регистрации отеля. Она вежливо поклонилась Хану и его команде. Ким, шедший последним, нес на плече тубус с гранатометом, в его рюкзаке лежали гранаты и два пистолета-пулемета «узи». Под курткой он спрятал пистолет.
  
Народ на улице валил в сторону стадиона. У многих на головах красовались бейсболки с эмблемой клуба «Хоукс». Кто-то из болельщиков затянул песню и выразительно посмотрел на группу Хана, словно предлагая присоединиться. Хан заставил себя выдавить улыбку.
Здание стадиона напоминало космический корабль из фантастического романа. Игра только что началась, и уже был слышен рев толпы, собравшейся на трибунах. Чо Су Ём, Чо Сон Ли и Пак Мён повернули налево, остальные двинулись направо. Киму и Ли предстояло идти дальше, к входу № 2. Ким передвигался так быстро, что Ли едва поспевала за ним.
Огромная, сверкающая серебром в свете фонарей и автомобильных фар стена стадиона подавляла. «Да, у нас такого и не увидишь», — не сбавляя хода, подумал Ким. Конечно, возведенные в Пхеньяне Триумфальная арка и бронзовая статуя Вождя оставались непревзойденными шедеврами, но им было далеко до этого стадиона. Впрочем, и назначение у них было совсем другое.
Кругом сновали люди. Группки фанатов оживленно перекликались между собой, купить билеты было решительно невозможно. При разработке операции предполагалось, что билеты для них заранее купит резидент корейской разведки, но потом решили, что это лишнее, — зачем эти билеты нужны, если у них с собой оружие, а на входах установлены металлодетекторы.
Предположительно, Чан и Ким Хван Мок были уже на территории стадиона, а отсутствие стрельбы и прочего шума свидетельствовало о том, что все идет по плану. Слева от себя Ким заметил детскую площадку. Вход № 2 был где-то рядом с ней. И точно, до него оставалось буквально несколько шагов. Рядом со входом стоял контролер, одетый в оранжевую куртку с логотипом команды «Хоукс» на спине. Ли наконец удалось догнать Кима. Она на ходу сделала знак, что билеты у них есть, но Ким, не дожидаясь реакции контролера, приставил к его голове пистолет.
— Не двигаться, ясно?! — крикнул он. — Мы из Сил спецназначения КНДР!
Мужчина посмотрел на него непонимающими глазами, и Ким опустил пистолет.
— Стой на месте, понимаешь? — сбавив тон, сказал он и двинулся дальше.
— Подождите! — срывающимся голосом закричал контролер. — Стойте! Без билетов нельзя!
Он что, не понял, что это не шутка?
Ким искренне не хотел, чтобы получилось так, как с теми торговцами на острове. Он прибавил ходу, а сзади неслось:
— Сто-о-ой!
Ли уже стояла у металлодетектора и держала на прицеле охранника в темно-синей форме, вооруженного одной только резиновой дубинкой. Рядом с округлившимися глазами застыла его напарница. К ужасу Ли, охранник смущенно улыбнулся и закосил глазом на свою коллегу, словно хотел что-то ей сообщить. Задерживаться было нельзя, иначе сообщение Хана могло прозвучать раньше, чем они займут свою позицию. Ким подскочил к парню, схватил его за плечо и ударил в грудь правым коленом. Тот, скорчившись от боли, издал какой-то странный звук, а его напарница, прикрыв рот рукой, приглушенно вскрикнула.
— Валим! — рявкнул Ким, и они, миновав проход, побежали по длинному коридору, едва не сбив с ног еще одного охранника.
— Здесь нельзя бегать! — крикнул тот.
В ту же секунду с другой стороны появились еще двое. Вероятно, местная служба безопасности уже была в курсе того, что происходит. Ким и Ли метнулись влево и побежали по лестнице, ведущей к трибунам, затем — по напоминающей туннель галерее, где их безуспешно попытались остановить три девушки в униформе.
Наконец, они выбрались на открытое место. То, что увидел Ким, поразило его: огромное поле, покрытое светло-зеленой искусственной травой, а наверху-невероятных размеров узорчатый стальной купол. Он еще ни разу не видел таких больших стадионов — и уж тем более не видел игру в бейсбол. По полю бегали игроки, и воздух звенел от воплей болельщиков. Прямо напротив Кима висело электронное табло; из-за невообразимых размеров экрана он сначала не понял, что это такое, и несколько мгновений стоял завороженный. На экране парил ястреб — символ команды «Хоукс». От ярких вспышек рябило в глазах, звук, рвущийся из динамиков, казалось, сотрясал стадион до основания.