Девять жизней (СИ)
Чаще человека, появившегося на территории чужого племени, просто убивали – но было и исключение: вестника-гонца уже убивали далеко не всегда и никогда не убивали сразу. А задачей такого вестника было донесение какой-то важной (по мнению его пославших) информации руководству другого племени. И вот вестнику позволялось не только заходить на чужую территорию, но и обеспечивать себя на этой территории едой (то есть он мог и охотиться в меру, и дикоросы собирать), и его довольно часто (хотя и не всегда) с миром отпускали обратно туда, откуда он пришел. Тут были в ходу даже специальные знаки того, что человек как раз таким вестником и является (в частности, он на виду носил некие знаки, вроде тотемов своего племени), и его – даже если люди заставали за занятием, которое для других людей считалось подлежащим смерти браконьерством, просто провожали к руководству. Так, например, старик, посланный «задонцами», таким вестником и был – и задонцы знали, что если мои отвечать просто не захотят, то старика спокойно и убить могут, поэтому и отправляли вестниками как правило людей не особо для племени значимых. Но все же чаще люди предпочитали решать вопросы путем переговоров, ведь наиболее частыми вопросами были «обмен генетическим фондом» и… торговля.
Денег сейчас еще не было, а вот торговля – хотя и довольно странная – имелась и в чем-то даже процветала. Хотя предметы торговли лично у меня вызывали удивление: народ тут обменивался «предметами искусства» в основном. Что было понятно: продукты сейчас долго хранить не умели, меха (то есть шкуры) при мясной диете у всех в изобилии запасены были – а вот вырезать из кости какую-то фигурку было непросто, да и не каждому такое искусство было дано. Но отдельные умельцы все же существовали – и это должно было помочь мне в наборе гастарбайтеров: вестника, идущего с тотемом не в виде чучелка, а в виде резной фигурки, практически никто и никогда не трогал. Так что я «проявил креативность» и хотя в плане искусства вряд ли продвинулся дальше мастерства ребятенка из младшей группы детского сада, мой уровень все же приближался к достижениям высшего мастерства нынешних художников, а, возможно, и превосходил его – так что когда я вырезал несколько «барельефов», долженствующих изображать котиков (двух, сидящих рядом), то внезапно в деревне появилось довольно много желающих «поработать вестниками».
Работа, конечно, все же несколько рискованная, но чаще она приносила определенные «дополнительные плюшки»: я все же давал «вестникам» новенький «монгольский» лук, а еще довольно нередко вестники возвращались домой в сопровождении новой девицы. А чем больше у мужчины здесь было жен, тем выше он оказывался по статусу в своем племени. Вот интересно: женщины тут за людей почти не принимались, как только она теряла способность рожать детей, то мгновенно переходила в статус «ходячей консервы» (поэтому старух тут вообще, по моему, не было) – но мужчин было меньше, мальчики еще в юности чаще помирали, а женщины рассматривались как «статусный бонус» потому, что могли рожать детей. А много детей – это и семья побольше, жизнь (чисто теоретически) посытнее…
Впрочем, лук тоже играл важную (а возможно, и решающую) роль: луки я им сделал, конечно, «одноразовые» (то есть с клееными дугами, но от влаги мне их пока защитить было нечем и они вряд ли бы больше пары лет могли прослужить), но даже с таким ту же птицу добывать было много проще, а еще я с луком и пять стрел с железными наконечниками посланцам подарил. Да, стрела даже меньше лука служила – но саму стрелу они и сами сделать могли, а вот наконечник – точно нет. А с железным наконечником можно было и небольшого подсвинка подстрелить…
«Весть» я с этими ребятами послал простую: разноцветные котики готовы взять под свое покровительство «много семей», но они сами сначала выберут, кто им подходит – и желающие могут попробовать «пройти отбор», для чего им следует придти на землю котиков. А все прочие не должны мешать таким желающим к котикам пройти – и вроде бы это сработало: тут действительно возникло что-то вроде религии, в которой мифические «разноцветные котики» были «главными покровителями людей». А я, имея в виду «новые угодья» задонцев и «западного племени», считал, то тут прокормиться и тысяче людей будет несложно.
Но оказалось, что я слишком уж губу раскатал: к середине апреля пришло еще человек сто – и на этом поток потенциальных гастарбайтеров иссяк. Впрочем и сам я, еще раз все свои планы обдумав, решил, что пока на тысячу взрослых граждан у нас провианта не хватит – то есть в текущем году не хватит. В том числе и потому, что бродящее по лесам мясо все же нужно беречь, чтобы оно внезапно не закончилось, а растущие по лесам продукты урожаями не особо поражали. И пришлось кое-какие планы все же пересмотреть – но вот насчет сельского хозяйства я планы менять не стал.
За прошлое лето «зерновые» мои ожидания в целом оправдали, и довольно специфически оправдал ожидания овес. Я посеял овса (его я по форме колосьев легко различил) примерно граммов тридцать, а собрал уже килограмм новых зерен, примерно килограмм, даже, скорее, почти полтора: так как я растения посадил довольно редко и тщательно сорняки выпалывал, почти на всех кустах вымахало по два стебля с рассыпчатыми колосьями. С пшеницей и ячменем получилось интереснее (хотя я пока не научился их различать): из одного вида каждое зерно выдало по три-четыре колоска с более чем двумя десятками зерен, а из другого – уже по пять-семь колосков, и зерен в каждом было уже больше сорока штук. А вот рожь (ее я по старой памяти и по виду травы отличил) меня порадовала не особо сильно: в среднем там было по три колоска, правда зерен в каждом было около четырех десятков. Но в результате у меня зерна на посев всего набралось килограммов пять, так что на бескрайние поля рассчитывать точно не приходилось.
Зато я сумел вырастить много морковки… в штуках много: морковки тут были какими-то желтоватыми (даже более тусклыми, чем репа из моей изначальной жизни), толщиной морковины были от сантиметра до полутора и длиной от десяти до двенадцати, но ее действительно выросло много, я ее даже в суп клал. Правда, с семенами на новый посев… я на опушке еще два диких цветка нашел и с них семена собрал – но это было пока всё. Самые толстые морковины я сберег чтобы в этом году из них семена добыть, но на посев я приготовил всего лишь одну грядку. А в основном, конечно, я «поля» для зерна готовил, их я еще с прошлой осени обустраивать начал.
Поля я подготовил очень аккуратно: еще прошлым летом вскопал (теток из деревни на это дело припахал) несколько делянок, пару раз до осени они мне их еще перекопали чтобы всякая «посторонняя растительность» загнулась, весной один раз после того, как снег сошел, перекопал и перед самым севом в мае процедуру повторил. Под овес отвел делянку в пару соток, по три сотки под остальные зерна, сеялку сделал простенькую (однорядную, такая у бабушки на даче валялась много лет, хотя ей никто так ни разу и не пользовался), и в середине мая у меня посевная закончилась. Я и зерно все посеял, и под лен сотку отвел – но все же пока размеры полей не особо радовали. Была у меня мысль все же и мятликом заняться – но больше земли я просто физически вскопать не мог, даже с привлечением дополнительной рабсилы, так что ограничился тем, что смог сделать и на этом успокоился. Не совсем, все же нужно было и о будущем позаботиться – но этим я начал озабочиваться не в поле, а в кузнице, рассчитывая за лето хотя бы один плуг сделать, а уж баб я в него запрячь сумею.
Именно баб: на мужиков у меня были совсем другие планы. И на детей, из тех, кто был способен на своих двоих устойчиво передвигаться. Эксплуатация детского труда – это, конечно, дело, широкой общественностью осуждаемое – но тут никакой такой широкой не было, а детишки работали чтобы просто не сдохнуть. Потому что здесь, при том, что каждая женщина успевала родить от десяти до двенадцати детей (если она сама раньше не помирала) прироста населения как-то не отмечалось именно из-за высочайшей детской смертности. Как ее уменьшить (хотя бы процентов до двадцати, что уже было бы реальным достижением), я знал – но для этого нужно было работать, причем и самим детям тоже: они мне руду с реки носили. Потому что если у людей будут топоры и лопаты, дети получают приличные шансы на выживание, а без них шансов на самом деле просто не оставалось: прокормиться собирательством и охотой большие племена тут возможности не имели. А для интенсивного сельского хозяйства… ладно, зерна на посев у меня через пару лет будет достаточно, но вот сеять-то его пока просто негде, так как в лесу пшеничка не растет.