13-й демон Асмодея (СИ)

— Так, её сиятельство и сказала, — закивал староста, поднимаясь на ноги. — Тут недалеко, всего пара вёрст в сторону от главной дороги.
— Помочь надобно, барин, — кивнул Егорыч, садясь на своё место. — Кодекс же ясно гласит, что целитель не имеет права оставить в беде кого бы то ни было, независимо от его статуса и положения в обществе. Залезай сюда, дорогу показывать будешь, — крикнул он мужичку, который резко вскочил и умостился рядом с денщиком.
Я только успел устроиться на сиденье, как машина сорвалась с места и, поднимая столбы пыли, понеслась по едва заметной тропке, уходящей от главной дороги. Что это за Кодекс такой, ангелы поднебесные вас всех раздери, в котором даже желания бедняги кадета не спрашивают?
Я лихорадочно пытался вспомнить, что мне вообще известно про роды, анатомию женщин и маленьких детишек, которых из этих женщин вытаскивают. Но в голове была только картинка манекена, из которого рождается ребёнок, крутя головкой, и голос преподавателя, который гласил, что вот это роды нормальные. А ненормальные, то есть, патологические, нам знать не обязательно, потому что массовые роды в воинских частях и гарнизонах, вроде бы, не предусмотрены. Природа о таком комфорте для военных медиков позаботилась.
И что мне теперь делать, вашу мать? Ладно, на месте разберусь. А сестрица моя, за такую подставу мне ещё ответит.
Не успел я придумать месть своей сестрёнке, которую в глаза не видел, как мы въехали в довольно крупное селение и, разгоняя противным гудком прохожих, детишек и живность, остановились в центре села возле большого двухэтажного дома.
Я вышел из машины, направляясь в сторону этого особняка под удивлённые и любопытные взгляды местных жителей. В основном это были дети да женщины разных возрастов.
Я даже загляделся на парочку воркующих между собой девушек лет двадцати, засматриваясь на их, хм, глаза. Очень выразительные, практически бездонные. Всё что угодно, только не думать о том, что меня ожидает.
Привёл меня в чувство женский крик, переходящий в стон, который я услышал, как только передо мной распахнулась дверь. Женщина кричала так, будто её пытает самый опытный палач Ада. На меня тут же накатило уже давно забытое чувство паники, и я сделал шаг назад, наткнувшись спиной на отца кричавшей женщины.
— Прошу, барин, на второй этаж, — подталкивал меня к широкой лестнице староста, шуганув своих домочадцев по углам, чтобы не мешались под ногами.
Даже не помню, как мы дошли до комнаты, в которой на кровати лежала молодая женщина. Вокруг неё суетились ещё две, ненамного старше её самой, а возле головы стоял напуганный и бледный как мел парень, со лба которого стекал пот.
— У меня камень как-то выходил, боли, говорят, такие же. Но ничего, справился, — пролепетал он, видимо, не зная, как ещё поддержать свою благоверную. — Это было ещё до того, как мы с тобой встретились…
— Мне безумно интересно это слышать, — прорычала женщина и откинулась на подушку, едва сдерживая крик. Нет, на такое я точно не подписывался. Это ж не адскую гончую на куски разорвать или с монстром каким-нибудь сразиться. Я снова попятился и хотел было выйти из комнаты, но меня остановил староста, втолкнув как бы невзначай обратно.
— Настасья, это сын графа Давыдова, он тебе поможет, — подбежал к молодой женщине, лежащей на кровати староста, протирая тряпкой её лицо. Муженёк, громко выдохнув, ретировался, даже не поздоровавшись со мной, а через минуту из комнаты исчезли бегающие вокруг роженицы и бестолково кудахтающие девицы.
— Давыдов? — прошептала она. — Нет уж, я сама справлюсь, — тряхнула она головой и застонала. — Бабы сотни лет сами рожали, и конец света не наступил.
— Но без медицинского вмешательства смертность составляет тридцать процентов, — успокоил её любящий отец. — Простите её, не думает, что говорит. Бредит, — уверенно проговорил он. А потом протиснулся мимо меня и выскочил из комнаты, захлопывая за собой дверь.
Мы остались в комнате втроём: я, Настасья и моя паника, грозящая перейти в полноценную паническую атаку. Если я им сейчас ничем не помогу, то чистая душа ребёнка, а то и матери, могут прямиком из этой комнаты отправиться в лапы пернатого отребья. А оно мне надо? Ведь, вполне возможно, что этот ребёнок вырастет в достойного, перспективного человека, потенциального клиента нашей канцелярии. Да и Настасья, как отойдёт от родов, может пуститься во все тяжкие. Так что другого выхода у меня нет, нужно собраться и не опорочить ещё больше свою честь во всех её проявлениях.
 
На приготовленном столике лежали чистые салфетки, пелёнки, ножики и ножницы, стоял большой таз с водой. Для чего это всё было нужно, я чисто теоретически знал, и теперь нужно было эту теорию применить на практике.
— Уф-Уф, — я несколько раз громко вдохнул и выдохнул. — Спокойно, Денис, возьми себя в руки. Ты же мужик! Ты справишься! — И я ещё пару раз глубоко вдохнул и выдохнул.
— Что вы делаете? — простонала женщина, откидывая голову на подушки.
— Дышу. Вам, кстати, тоже не помешает, — проговорил я. — Давайте подышим вместе.
Она внезапно кивнула и принялась быстро и шумно дышать. Точно, это же не первые роды. Она всё это уже проходила.
— Я военный врач, а у солдат роды возможны только в очень больших исключениях, поэтому вы должны мне немного помочь. — Я старался говорить уверено. — Что мне делать? — спросил я, подходя к кровати вплотную. Женщина неожиданно застонала и схватила меня за руку, сжимая так крепко, что я буквально слышал, как ломаются кости. Но я мужественно сдержался и не проронил ни слова, надеясь, что ей это хоть немного поможет. Но тут паника, оставшаяся без присмотра, вырвалась наружу. — У меня есть идея, вы не можете как-нибудь его придержать? Я сейчас позову своего денщика, и мы доставим вас как можно быстрее в ближайшую клинику…
— Нет, — она закусила губу. Видимо, моё присутствие ей всё-таки пошло на пользу. Она, по крайней мере, перестала всех подряд оскорблять и орать так, будто её режут тупой пилой. — Уже скоро, мы не успеем доехать.
— Но это же так быстро не происходит! Никто так быстро не рожает, — я высвободил свою руку и отошёл от неё в сторону. Перед глазами опять встал манекен с появляющимся на свет ребёнком, который крутил головой. А ведь план был действительно неплохой.
— Воды отошли уже несколько часов назад, — тихо проговорила она. — Кроме вас, здесь никого нет, кто имел бы хоть отдалённое представление о том, что делать. Мы должны справиться с этим вместе.
— Но я же не акушер, никогда им не был, да к тому же…
— Барин, успокойтесь. Вы должны быть спокойны, — тихо и уверенно проговорила Настасья, глядя мне в глаза, приподнимаясь на локтях. — В конце концов, вы врач, и вас этому учили.
— Но. О мерзкие серафимы, я вижу его головку, — подойдя к краю кровати и посмотрев на разведённые в стороны ноги, я почувствовал головокружение. И это совсем не было похоже на манекен, вот ни капельки.
— Хорошо, это хорошо, — пролепетала женщина улыбнувшись.
— Я должен до неё дотронуться? — Перед глазами снова встал манекен, точнее, преподаватель, который почти ничего не делал до определённого момента, лишь подставлял руку над головкой, не давая ей разогнуться быстрее, чем это было необходимо. Понимая, что кроме меня, этой женщине и ребёнку никто не поможет, я, наконец-то, взял себя в руки.
— Да, вы должны принять его. А я буду тужиться, — проговорила в этот момент Настасья, вновь откидываясь на подушки.
— Всё, я немного попаниковал, и это было нормально, но теперь у меня всё получится, — выдохнул я, натягивая себе на руки приготовленные резиновые перчатки. — Я готов. Можете быть спокойны, я хорошо лажу с детьми… с маленькими… которые не ходят, никуда не лезут и не разговаривают.
Подстелив одну из пелёнок под таз Настасьи, я отстранённо наблюдал за этим священным процессом рождения новой жизни. Как мне казалось, это происходило целую вечность, слишком медленно ребёнок появлялся на свет, совершая какие-то странные движения. Как преподаватель из памяти Дениса, я очень осторожно положил руку на головку. Крохотное тельце повернулось. Ребёнок опёрся на плечико и стал наклоняться. Я же поднёс руки поближе к такому маленькому тельцу, и успел перехватить, когда ребёнок родился полностью.