Фурия (СИ)

Он нависает надо мной.
В этих голубых омутах глаз можно утонуть.
— Самая то, для посиделок в уютном ресторанчике с чашкой горячего кофе, — улыбается мне.
— Здесь чай больше любят…
— Да пофигу. Поехали, а?
Где он прятал старого Алекса? Почему сейчас передо мной тот, кого я любила пять лет назад? Тот, кому невозможно сопротивляться.
— Ладно, — сдаюсь я.
Он довольно расплывается в улыбке и подаёт мне руку. Я с осторожностью прикасаюсь к ней. Место соприкосновения колет иголками, поэтому почти сразу отдергиваю.
Он нахмурится.
Я выключаю компьютер. Не глядя, делаю шаг, чтобы идти к двери и упираюсь в торс Алекса. Он вплотную.
— Ты меня боишься? — произносит тихо, не отрывая глаз от моего лица.
— Нет. Беспокоюсь о спокойствии твоей будущей жены.
— Тебе не нужно об этом волноваться. С ней всё нормально будет.
— Может, пойдем? Ты есть хотел… — напоминаю ему.
Он несколько секунд всё так же пристально смотрит в глаза, а потом отходит в сторону и пропускает меня вперёд.
Мы приехали в небольшой ресторанчик, который находится в нескольких кварталах от офиса. Я сюда захожу иногда выпить чай.
Официант узнаёт меня и прямиком отводит в отдельную маленькую комнату. Большинство ресторанов рядом с бизнес центрами имеют такие. Богатые и знаменитые не любят есть у всех на виду.
Мы удобно устроиваемся в мягких креслах друг напротив друга. Алекс изучает несколько минут меню, потом убирает в сторону.
— Закажи что-нибудь ты. Я слышал про традиционную британскую кухню, здесь хвосты и копыта едят. Я такое не хочу.
Смешно.
— Про копыта не знаю, а хвосты действительно едят. Ещё желудки, кишки.
Алекс сморщится. Я снова смеюсь.
Какой же ты брезгливый!
— Ладно. Нам Стью, Уолтдорф, Эрл Грей и Трайфл с малиной, — перечисляю официанту.
— Вино? — спрашивает он у меня.
— Нет.
— Хорошо, — кладёт блокнот в карман и удаляется.
— Надеюсь это вкусно? — интересуется у меня Гроу. — Раньше мы не посещали рестораны с английской кухней.
— Вкусно. И твоя психика не пострадает от вида блюд из внутренностей. Англичане предпочитают больше курицу, это ещё со времён индийских колоний. А то что ты перечислил чаще популярно к северу — Шотландия, Ирландия.
— Как ты тут живёшь без русского борща или жареной картошки?
Я снова смеюсь. Разве дело в еде?
— Я сама это могу приготовить. Да и русских ресторанов тут полно.
— Отлично. Ужинать идём туда.
— Ужинать мы будем дома, — заявляю твёрдо. — Я сама приготовлю.
— Почему ты не наймешь домработницу?
— Времени нет. А старая с мужем осталась. Есть приходящая уборщица.
— Куклы, домработница, что ещё с ним осталось? — облокачивается о стол и складывает руки в замок.
— Всё, кроме компании, квартиры в Москве и моих счетов. Общих у нас не было. Даже квартира, в которой мы живём, мне не принадлежит.
— Ему?
— Нет, записана на фирму.
— Как так получилось, что ты, по сути, осталась на улице?
— Я сама отдала. К сожалению, здесь даже наш брачный контракт имеет маленькую силу, они вне закона. Если бы не отдала это всё — лишилась бы половины, так как я более финансово обеспечена. Дома, яхты, машины можно купить, а вот потерять своё дело я не могу, слишком много времени и сил вложила. Он и так получил десять процентов акций, которые были на нём записаны. Я могла вернуться в старый таунхаус, в котором прожила здесь много лет, но там слишком много воспоминаний.
Официант приносит наш заказ.
— Как Мария Ивановна поживает?
— Она умерла полтора года назад от рака желудка. Болезнь развивалась очень стремительно.
— Жаль… Милая была старушка… Как же ты тогда бы поселилась там?
— Она оставила всё мне…
— У неё вроде сын был, — сводит брови Алекс.
— У неё да, а у него её не было. Ему на мать было наплевать, прилетел только на похороны. Она до последнего надеялась, что он приедет с ней попрощаться.
— Ублюдок, — выпаливает Алекс.
Я согласна с ним.
Пока обедаем, телефон Гроу звонит раз десять. Я замечаю, что это отец.
— Поговори с ним. Наверное, что-то важное, раз звонит столько раз.
 
— Я знаю, что он скажет…
— Знаешь, я бы всё сейчас отдала, чтобы хотя бы минуту поговорить со своим отцом. Очень жалею, что когда-то вот так же скидывала звонки от своих родителей.
Он смотрит на меня задумчиво.
Телефон снова трезвонит. Алекс мнётся. Явно не хоче, чтобы я слышала их разговор.
— Извини, я отойду ненадолго…
Я качаю головой.
Его не было минут десять. Вернулся дёрганный и на взводе.
— Всё нормально?
— Да, — натянуто и неестественно улыбается.
— Не похоже.
— Просто он спокойно разговаривать не умеет.
— Это точно, — брякаю вслух.
— Ты о чём? — подозрительно прищуривается Алекс.
— Да так…
— Он тебе звонил?
— Да, после твоего падения. Орал на меня, как ненормальный. Пришлось его послать.
— Вот почему он против тебя. Назвал дерзкой дрянью.
— Хорошо хоть цензурно, — ухмыляюсь. — А вы разговаривали обо мне?
— Раньше… — прячет глаза Алекс.
Что-то ты от меня скрываешь.
  
Глава 8
 
Мой водитель паркует машину на стоянке гипермаркета. Открывает мне дверь, и я направляюсь к магазину, но сделав несколько шагов, обнаруживаю, что Алекс не идёт за мной. Возвращаюсь обратно и сажусь в автомобиль. Он сидит, уткнувшись в телефон.
— Не поняла, — произношу строго. — Почему ты здесь?
— А где я должен быть? Ты пошла в магазин, а мне что делать?
— Наверное, оторвать задницу от удобного кресла и следовать за мной.
— Зачем? Ненавижу по продуктовым ходить, — строит гримасу.
— Я, по-твоему, должна сама всё таскать? — злюсь на него с желание отвесить леща.
— А водитель помочь не может?
— Нет! Это не входит в его обязанности.
Входит, конечно. Но я хочу, чтоб он пошёл.
Он корчит недовольную рожу и выходит из машины.
Идёт за мной в вразвалочку, засунув руки в карманы брюк, чем привлекает внимание огромного количества домохозяек с тележками забитыми продуктами. Парочка даже столкнулись, устроив мини аварию.
— Руки из карманов вынь, — шиплю на него. — И возьми тележку.
Он скучающе плетётся за мной, пока я выбираю всё необходимое. Читает что-то на пачках, несколько кидает в корзину.
Мы привлекаем слишком много внимания, а я здесь постоянно закупаюсь. Кое-кто даже на телефон снимает.
Неужели люди думают, что мы питаемся радугой и какаем бабочками? Мы такие же, как все.
— Что это? — показывает мне баночку Алекс. — Я не знаю, как это переводится.
— И не надо, редкостная дрянь на любителя. Её только местные едят, — отбираю у него пасту Marmite и ставлю обратно на полку. — Нам нужно ещё в молочный и мясной отделы.
Он опять недовольно гримасничает.
Через час мы выезжаем из магазина с полным багажником продуктов.
— Не умер? — обращаюсь к нему.
— Хуже похода за продуктами — поход в магазин за новогодними подарками. Потому что всего на полках дохрена, а выбрать нечего, — гундит в ответ.
— Радуйся, что Новый год раз в году.
Я стою у плиты, когда Алекс появляется на кухне. И опять с голым торсом.
Как же бесишь! Надо его ещё в магазин одежды отвезти, а то он, похоже, всё дома оставил.
— Помочь?
— Да, можешь овощи на салат порезать, — отвожу от него взгляд в сторону.
Он замечает моё смущение и подходит почти вплотную, чтобы подразнить. От него привычно пахнет любимым парфюмом, а пару дней назад был другой запах.
Я глубоко вдыхаю. К голове приливает кровь и в висках стучит.
Берёт меня за руку, в которой нож и медленно вытягивает его за лезвие.
Вторую руку я тяну к вешалке, которая была на расстоянии полуметра от нас, снимаю с неё фартук и сую ему.
— Прикройся!
Он развратно улыбается и урчит как кот.