Фурия (СИ)
— Совсем не помнит? — напрягаюсь.
— Совсем… Это норма. Так почти всегда при сотрясении.
Внутри я расслабляюсь.
Даже хорошо, что она забыла этот разговор.
— К ней можно? — спрашивает Лима.
— Там врач, осмотр какой-то, попросил подождать за дверью.
Он выходит минут через десять и сразу к нам.
— Кто муж? — смотрит на нас по очереди.
Похоже, волнение за Сэл написано на лбу у обоих.
— Я… — робко отвечает Гроу. — Что-то не так у Сельванны?
— Нет, всё хорошо, — улыбается добродушно доктор. — Хочу вас поздравить, вы станете папой.
Алекс роняет от удивления челюсть, его качает, я подхватываю под локоть. Хотя и сам в не меньшем шоке.
Я не ошибся.
— Вы уверены?.. До вас все врачи говорили, что это невозможно, — сдавленно, с хрипом, говорит Алекс.
— Уверен. Я видел карту вашей жены, поэтому попросил сделать анализ дважды. Беременность три-четыре недели. Точнее покажет УЗИ. Сделаем его через часик, когда она немного придёт в себя, — продолжает улыбаться доктор.
Он кайфует от того, что принес такую сногсшибательную новость.
Алекс хватается за голову, мечется из стороны в сторону, а потом плачет.
От счастья…
А мне рвёт душу от боли.
В сердце будто воткнулись тысячи осколков стекла.
Я потерял её… Навсегда…
Она не бросит отца своего ребёнка ради меня.
— Поздравляю, братишка, — слышу сквозь шум в голове голос Лимы, которая обнимает Гроу. — Иди к ней, — подталкивает его к двери.
Я вижу сквозь окно, как они радостно обхватывают друг друга и плачут вместе. Целуются. Что-то обсуждают и снова обнимаются.
Всё это словно ножом режет мою душу на ремни.
В груди сжимает, печёт. Болит, будто сердце вырвали.
Я не могу больше на это смотреть, выбегаю из больницы, в машину и, утопив педаль газа до упора, вылетаю с парковки.
Очухиваюсь только на пляже. На том самом месте, где она обнимала меня.
Меня… Не его…
— Ааа! — кричу, что есть мочи, сгребая руками песок.
Из глаз льются слёзы. Горячие, обжигающие кожу.
Почему то, что для одних радость и счастье — для других горе и боль?
Где эта грань?
Как теперь жить?..
Глава 61
Мужское общежитие не самое приятное место для посещения. Десятки пристальных взглядов похотливых подростков, посвистывание в спину и неприличные шуточки.
Тома нет в его комнате, сосед сказал, что он в общественном душе. Брезгливо веду носом, представляя себе это место.
Ненавижу такие душевые и бани. Даже в бассейнах отеля никогда не плаваю.
Итан, так зовут друга Гарнера, быстро исчезает, оставив меня одну в комнате, на прощание, одарив какой-то скабрёзной улыбкой.
Почему у них в этом возрасте в голове одна извилина, которая заточена только на мысли о сексе?
Сажусь на кресло у рабочего стола и разглядываю книги и тетради, лежащие на нём. Все по юриспруденции. Похоже, это стол Тома. Открываю его ноутбук. Брови ползут вверх от удивления.
На заставке — моя фотография. Захлопываю, чтобы не накручивать себя. Волнения противопоказаны.
Беру книгу, которая на столе лежит вниз обложкой. Стихи Блока. Мило… Про любовь читает.
Пролистываю страницы.
Опять куча пометок на полях.
На колени падает снимок. На нём мы в костюмах на Хэллоуин. Я помню этот момент, мы фотографировались в четвёртом, но он вырезал Алекса и Лиму, остались только мы вдвоём.
Из коридора доносится смех, дверь открывается и входит широко улыбающийся Том в одном полотенце на бёдрах. Смотрит в зеркало на стене, взъерошивает волосы и только сейчас в отражении замечает меня, сидящую в кресле.
— Сэл? — сильно удивляется.
— Добрый день! — окидываю его взглядом.
Его фигура — завораживающее зрелище. Каждая мышца на теле словно вырезана из камня. Крепкий и рельефный.
Внутри поднимается волнение. Но я гашу его.
— Чем обязан? — приближается ко мне, увидев в моих руках наш снимок.
Злобно выдергивает его из моей руки и запихивает обратно в книгу.
— Пришла поблагодарить тебя за моё спасение, — взглянув на него, быстро отвожу смущённо глаза.
Между нами расстояние всего от силы полметра, а на нём только кусок махровой ткани. Это жутко волнует. И пугает…
— Могла просто позвонить. Теперь понимаю, почему в общаге такой шухер. Зачем провоцировать слухи?
— Я их не боюсь. Мой муж в курсе, где я.
— Даже так, — приподнимает бровь и поправляет полотенце.
— Поблагодарила бы дома, но вы с Лимой расстались и теперь тебя можно поймать только здесь. Она, кстати, очень переживает.
— Сочувствую, но обманывать больше не стану. Я её не люблю! — произносит жёстко.
— Похвально, — ковыряю пальцем полировку стола.
Он молча пристально смотрит на меня, не отрывая глаз. Дышит глубоко и тяжело.
— Может, оденешься? — не выдерживаю звенящей тишины.
— Может, и оденусь, а может, и нет. Это моя комната, что хочу, то и делаю, — отвечает грубо.
— Пожалуйста… — делаю умоляющие глазки.
Он достаёт из шкафа футболку и треники. Хочет снять полотенце, но замечает, что я смотрю на него. Делает знак рукой, чтобы отвернулась.
— Да, конечно… — вспыхиваю от стыда и упираюсь взглядом в стену.
Не помогло.
Краем глаза ловлю его отражение в зеркале и вижу всё.
Дыхание перехватывает на мгновение.
Да, брось! Всего лишь голый парень.
Том сбрасывает полотенце, обнажив крепкие ягодицы и натягивает штаны, потом футболку.
— Готово.
Я знаю.
Всё ещё таращусь на него в зеркало. Он прослеживает за моим взглядом. Усмехается и обвиняющие качает головой.
— Подглядывать нехорошо, — ругает меня.
— Извини… Я случайно, — прикусываю губу.
— Случайности не случайны, — цитирует известное выражение.
— Да-да, Чжуан-Цзы сказал.
— А Фрейд говорил, что все случайности имеют первопричину…
— Мы будем философию обсуждать? — с укором.
— А нам есть ещё что? Судьба расставила все точки. Ты станешь мамой и подаришь Алексу ребёнка, я останусь один. Кстати, поздравляю! — сжимает челюсти.
— Спасибо!
— Знаю, что вы долго этого ждали.
— Да, почти одиннадцать лет. Теперь я верю в то, что Ночь всех святых — это волшебный праздник.
— Почему? — вдруг резко начинает волноваться.
— По всем подсчётам именно тогда и произошло зачатие.
Том возбужденно проводит рукой по волосам.
— Ты уверена? — блестят его глаза.
— Да. Ладно, не буду мешать тебе заниматься, — поднимаю сумку с кресла. — Не знаю, увидимся ли мы ещё когда-нибудь, но я желаю тебе удачи, — собираюсь уйти.
— Сэл, подожди! — останавливает меня. — Можешь мне честно ответить на один вопрос?
— Конечно, — жму плечами.
— Ты спала с моим отцом? — убивает своими словами.
— Нет! Не спала! — просил же честно.
— Я сам видел, как он выходил от тебя утром! — взвинчивается.
— И этот человек обвиняет меня в подглядывании?! Что ты видел? Ты свечку в спальне держал? — он сосредоточенно хмурится. — Твой отец пришёл ко мне поздно вечером пьяный. В хлам… Не выгонять же его такого. Я пустила… У него была с собой бутылка. Выпил ещё немного и отрубился на диване. Том, он на ногах-то не держался, а ты про… это. Дэн физически бы не смог. Я спала одна в своей комнате. Утром напоила кофе и выпроводила домой. Всё! К ни го ед . нет
— Почему он не признался маме?
— Я попросила.
— Зачем? — не понимает.
— Твоя мать всегда ко мне ревновала. Потому что отец признался ей однажды, что у него были какие-то чувства ко мне. Но между нами кроме пары поцелуев никогда ничего не было. И то это было давно, ты тогда ещё маленький был. Гвен бы ему не поверила…
— Она и не верит!
— Я не виновата в их разводе. Их брак разрушило недоверие. Предупреждала твоего отца, что его откровенность ничем хорошим не закончится. Врать, как выяснилось, он не умеет. Странно, ведь он неплохой актёр…