Нокс. Эпоха войны (СИ)

Ребекка продолжала создавать иглы, дырявя мертвое тело. Ей овладела жажда, которая не могла утолиться. От тела мага почти ничего не осталось, но девушка продолжала… смирение еще не пришло в ее душу… Очередной раз, занеся руку, над которой летал ледяной кол, она остановилась. К ее спине припал кто-то теплый. Руки обхватили ее холодное тело и прижали ближе. Уши ощутили горячее и тяжелое дыхание. Ребекка слышала, как бьется его сердце — сильно и быстро…
— Это не конец… — сказал тихо Грейс. — Мы дойдем до их лагеря и положим конец этому аду…
Ангел смолчала. Она ни плакала, ни жаловалась; ее лицо сохраняло холодный гнев. Магические щупальца и крылья скрылись, но змея осталась. Она с интересом вертела головой вокруг Джейсона, протяжно шипя. Ребекка бодро направилась к Райану. Тот смотрел вокруг и до сих пор был в шоке.
— Ты готов? — холодно спросила Ребекка. Райан кивнул.
— Тогда веди.
Собрав всех учеников в строй, Блейд направил их дальше. Ребекка впереди, постоянно анализируя местность. Райан и Джейсон чуть отстали от нее, чтобы пошептаться.
— Ты понимаешь, что с ней произошло? — спросил Джейсон.
— Не совсем. Но эта змея… она похожа на тотем. Фамильяры — материальное тело симбиоза нашей магии и сильного мозгового импульса — проще говоря эмоций. Я думаю, что Ребекка испытала сильный стресс от смерти Кастиила. Я, конечно, знал о силе магов с тотемами, но, чтобы мощь их магии возросла настолько! Думаю, что теперь она сильнее меня…
— Она в один миг излечила всех раненных, смогла отразить все атаки черного мага и убить некроманта с Тюром.
— Да. Во истину сильная вещь…
— Но ее лицо… оно…
— Равнодушное?
— Да. Когда я пытался успокоить ее, то почуял холод… страшный холод.
— Оно не удивительно, Джей. Фамильяр — следствие ее горечи и гнева; магия усилила эти чувства.
— И почему эта змея так долго смотрит на меня? — Грейс поежился, когда взглянул на белую змею.
— Ха, испугался простой змеюки! — Райан тихо засмеялся, чтобы Ребекка не слышала. В его смехе Джейсон нашел упокоение.
— Если не изменяет память, то фамильяры куда сильнее проявляют эмпатию к тем, кто ранее близко контактировал с их хозяевами
Дальше войско шло в тишине. Мы вернулись к тому, с чего начали. Воины, пускай и были полны сил, оставались уставшими душевно. Они были перепуганы силой Ребекки, но в тот же момент разделяли ее боль. И вот они подходили к воротам, за которыми был последний бой. Все войска вышли и наставили свои орудия на жалкую кучку учеников. Эльфы смеялись с них, говоря «Командир испугался детей?! Вот умора!». И пока эльфы смеялись над ними, троица грозно смотрела на врагов, предвкушая самую горячую битву. Но неожиданно к ним подошел пленный командир. Он скрылся за спиной Райана и прижал к нему свой пистоль.
— У меня есть мысль, как тебе отвлечь внимание, — прошептал он.
— Если ты обманешь меня, — начал грозно Райан, — то я без колебания убью тебя.
— Не волнуйся. Мне самому надоели эти игры. Пора положить конец моему непутевому коллеге.
***
Азраииль, ставший грозным врагом ученикам, теперь сидел в дальнем углу Большого дома и сквозь пальцы смотрел на солдата, сдававшего рапорт. Все эльфы были на иголках; слухи о двух страшных монстрах, один из которых плюется огнем, а другой носит длинные рога, заставила некоторых трястись в ужасе. А теперь вместе с этим Азраииль узнал, что их последний маг был убит. Пускай сама деревня была очень хорошо защищена, командир был на взводе и срывался по каждой мелочи. Итак, он дослушал очередной рапорт, но солдата прервал поручик. Он тяжело дышал, а глаза его были круглы. Подняв брови и вытянув тонкую жилистую шею, Азраииль взглянул на него.
— Imperator! hostes, in ipsis portis (Командир! Враги у самых ворот), — протараторил он, на что командир сорвался, как с цепи.
Выходя во двор, он увидел кучу разгруппированных солдат. Быстро пройдясь по каждому отряду глазами, он уставился на стрельцов, смеющихся над чем-то. Подойдя чуть ближе, он крикнул:
— Quid ridens at, porcos? (Над чем смеетесь, свиньи?)
 
— Sunt solum filii sunt, Imperator. Sit amet enim et nisi. Autem, Imperator Velena est cum eis (Там же одни дети, командир. На потеху и только. Однако с ними командир Велена).
— Est ipse teneri obses? (Он в заложниках?).
— Nulla aliquam, sed corniger hircus est ducens ante (Нет, но впереди ведет какого-то рогатого мальца).
— Cur ergo vos adepto sursum?! Eum in! (Так чего встали?! Впустите его!)
Эльфы отворили тяжелые ворота и, держа магнострелы при себе, пропустили Райана и командира. Последний показательно вытянул руку так, чтобы пистоль уперся в голову демону. Крикнув солдатам «Ligabis eum, te amentibus! (Свяжите его, идиоты!)», он убрал пистоль и подошел к Азраиилю.
— Quid agis, frater? (Как ты, брат?) — их кисти крепко обхватили друг друга в знак приветствия.
— Volo bibere ale et relaxare modicum… (Хочется выпить эля и немного отдохнуть…), — Азраииль усмехнулся.
— Et hoc est multo-vaunted corniger monstrum? (Так значит, это тот хваленый рогатый монстр?) — спросил командир Филя. Подойдя к Райану, закованном в брумированые наручники, он схватил его за лицо и с кислой гримасой осмотрел.
— Ipse erat dux eorum (Он был их предводителем).
— Loquens de quod… (Кстати говоря…) Non videtur mirum, quod clare et arte subvertit omnia nostra agro castra, quae erant? (Тебе не показалось странным, что они четко и ловко разнесли все наши полевые лагеря, что были?)
— Manifestum est — habebant magna sensorem (Это же очевидно — у них был отличный сенсор), — бровь командира Велена дрогнула. Азраииль хмыкнул и грубо пихнул лицо Райана.
— Quod monstrum… (Какая странность…), — начал эльф, чуть усмехнувшись, — Eorum impetus erant accurate, et ieiunium, ut expugnat vetus castra… Et mea, quae milites collocavit post eorum impetum, tulerunt diligenter… (Их атаки были точны и быстры, когда они штурмовали старые лагеря… А мои, что солдаты разместили после их атаки, они брали аккуратно…).
Азраииль заметил, как дрожит бровь собеседника и хотел было продолжить, но внезапный истерический смех Райана прервал его. Командиры недоуменно взглянули на его исказившиеся лицо. Глаза его были прикрыты волосами, но Азраииль чуял, что он, пускай и был ниже него, смотрел с высока. Раздражившись, эльф грозно подошел к нему и потянул за кудри. Бледное и грязное лицо демона с кривой улыбкой смотрело на нервного командира.
— Quid suus ' ridiculam hic?! (Что здесь смешного?!)
— Quam can ego non rideat? Vos, iudices, ipsum mauris nothi (Как я могу не смеяться? Вы, господа, очень забавные ублюдки) — голос Райана хрипел, но был пропитан ядом и скрытой ненавистью.
— Spumae, audeat vos esse impertinent ad me? (Мразь, смеешь дерзить мне?) — Азраииль завел высоко руку и дал хлесткую пощечину рогатому. Тот опустил голову и замолк.
— Lets impetro tergum in sermone, frater… Et quomodo brats invenire locum nostri castris? (Вернемся к разговору, брат… Так как сопляки узнали местоположение наших лагерей?) — странно, но выходка Райана успокоила командира. Он понял, что демон сделал это намерено, дабы сбавить напряжение. Теперь командир был спокоен в голосе и холоден в лице.
— Intelligentia? Ipsi erant ' non iustus pellentesque. Vidisti eorum tunica armis? In indigenis Eragon (Разведка? Они же не просто дети. Видел их герб? выходцы Эрагона) — лицо Азраииля дернулось на секунду, словно он словил микроинсульт. Свистнул через плечо — солдаты медленно подошли к командирам. Его выражение стало желчным и презрительным.
— Mea sensoriis non deprehendi uno scout (Мои сенсоры не обнаружили ни одного разведчика) — отстегнув ремешок кобуры, он вынул свой пистоль и направил его на командира. У того не дрогнул ни один мускул.
— Videtur mihi, quod tu iacentem… (Сдается мне, что ты лжешь…)
Солдаты напряглись. Странностью было для них, что один командир держит под прицелом другого. Оба стояли неподвижно, но видно, что каждый был напряжен и внимательно следил за другим. Их минутное молчание создало гул среди солдат. Глаза Азраииля щурились, пылали в гневе. Он чувствовал себя униженным и оскорбленным — где такое видано, чтобы эльф, при чем командир, помогал своему врагу, тем самым убивая своих товарищей. Палец так и дрожал, желая сжать курок, но эльф чего-то ждал: искупления предателя, его покаяния или же объяснение своему поступку? Но он, на удивление Азраииля, лишь усмехнулся, разведя руки в стороны. Голова его наклонилась в бок, а глаза походили на перевернутый месяц.