Для тебя я восстану из пепла (СИ)

Она поджимает губы, чтобы не рассмеяться, но всё же послушно кивает и проходит на кухню, волоча краешек пледа по полу.
Я придвигаю табурет к печке, подкидываю дровишек, и Лада садится. Я стараюсь не думать, что она так близко и без белья.
– Сейчас согрею чайник и соображу что-нибудь на завтрак. – говорю ей. – Ты сегодня работаешь?
– Да, – отзывается она. – Впрочем, как и завтра, и послезавтра, и вообще каждый день.
– Аркаша тебе ни одного выходного не сделал? – осекаюсь я.
– Я, вроде как, сама напросилась… – тихо отвечает Лада. – А что мне было делать? Я так и не разобралась, как топить эту дурацкую печку, вот и сидела до последнего в столовой. Приходила домой, куталась потеплее и сразу ложилась спать.
Я корю себя на чём свет стоит. Вот же дурак! Слов не мог найти, сомнения испытывал!.. А Лада все эти дни не только места себе не находила, испытывая душевные терзания из-за нашего поцелуя, так ещё и мёрзла, потому что я дал обещание и не сдержал.
Резко подхожу к ней и сажусь на корточки, заглядывая ей в лицо.
– Прости меня, ладно? Я не должен был бросать тебя в такой непростой период в одиночку справляться с трудностями.
– Ты не обязан извиняться, – шепчет она. – Я тебе никто. Случайная соседка. Не твоя вина, что мне было боязно сделать что-то не так.
Поджимаю губы и цежу:
– Ну… теперь ты мне не никто. И не просто случайная соседка. Знаешь, у меня есть хороший обогреватель, работающий от электричества. Перетащу его после завтрака к тебе на экстренный случай.
Я сомневаюсь, что в ближайшем обозримом будущем он ей понадобится. Потому что и сегодняшний вечер, и завтрашний, и все вечера, дни, ночи и каждое последующее утро до конца своей жизни я планирую провести с ней. Но огорошивать этой новостью притихшую Ладу не спешу. Пусть всё произойдёт плавно и постепенно, пока все её нехитрые пожитки не окажутся перенесены в мой дом.
Эта мысль – что Лада будет жить под одной крышей со мной – очень мне нравится. Я жарю яичницу, напевая бодрый мотивчик себе под нос. Бимо, услышав запах готовящейся еды, прибегает на кухню, и я вскрываю банку собачьих консервов и накладываю в его миску.
Пёс долго принюхивается, и я со смешком говорю:
– Всё, Бимка, праздник живота кончился. Теперь только правильное питание!
– Ему нельзя есть пироги? – догадывается Лада.
Я киваю:
– Стараюсь не кормить со стола, для них это вредно. Только специализированный корм. Консервы и сухой.
– Ой, а это ничего, что я ему вчера целый кусок скормила? – пугается она.
– Вчера я разрешил. – улыбаюсь ей. – Нужно же было и его побаловать в такой большой день!
– Большой день? – удивляется девушка.
– Конечно. Для меня – очень особенный. Как и последующая ночь.
Лицо Лады покрывается смущённым румянцем, и она больше не задаёт вопросов.
После завтрака я незаметно бросаю взгляд на часы. Чуть больше, чем через полчаса, мне и Ладе нужно быть на рабочих местах, и мы не увидимся, в лучшем случае, до обеда.
– Я поговорю с Аркадием насчёт выходных для тебя, – говорю ей, поднимаясь из-за стола.
– Может, не нужно? – ойкает она. – Неудобно как-то…
– Марья Андреевна не работала в воскресенье, и никто не умер с голода. Вот и тебе не нужно. Это поначалу кажется, что ничего сложного, а месяц без выходных оттрубишь и усталость станет изнуряющей. Обязательно нужен хоть один выходной, чтобы хорошенько выспаться, заняться собой, просто отдохнуть. Побыть со мной, опять же. У меня не всегда, но выпадают выходные и на воскресенье.
Я подмигиваю ей, и губы Лады растягиваются в очаровательную улыбку. Быстро целую её, проходя мимо, скрываюсь ненадолго в спальне, одеваюсь и аккуратно складываю все обнаруженные женские вещи в стопочку. Остатки гардероба отыскиваю в зале и возвращаюсь на кухню, чтобы отправить Ладу одеваться.
Девушка как раз протирает стол. Случайно задевает вазочку с конфетами рукой, и та летит на пол. Конфеты рассыпаются по полу, и Лада наклоняется, чтобы их собрать.
Мне открывается великолепный вид на обнаженные ягодицы и слегка припухшие от ночных ласк половые губы. Несколько секунд я любуюсь этой крышесносной и возбуждающей картиной, а потом не выдерживаю.
 
Тихо прикрываю кухонную дверь. Подхожу ближе. Обхватываю женские бёдра руками.
– Оставь это, я уберу чуть позднее. А пока у меня есть предложение поинтересней.
– И какое же? – глухо отзывается она, нетерпеливо покручивая бёдрами.
Я провожу ладонью по выпуклости ягодиц, скольжу пальцем по ложбинке между, обвожу по кругу клитор и медленно толкаюсь в истекающий соками вход.
– У нас очень мало времени, сладкая, – предупреждаю её. – Но будь уверена: тебе понравится!
Не дожидаясь от неё ответа, приспускаю штаны, высвобождая член. И тут же приставляю распирающую головку туда, откуда выныривает палец. От желания темнеет в глазах, но я не тороплюсь. Мучительно медленно проникая в обжигающую влажность миллиметр за миллиметром, я задираю рубашку, обнажая спину Лады. Прокладываю быструю дорожку поцелуев вдоль позвонков, перехватываю женское тело удобнее и поднимаюсь, вынуждая её выпрямиться вслед за собой.
Начиная совершать плавные нежные толчки, я скольжу одной рукой по животу вниз, пока пальцы не отыскивают клитор, однозначно нуждающийся в моём внимании. Второй же рукой накрываю женскую грудь, которая словно специально вылеплена под мою ладонь таким образом, чтобы я без проблем мог одновременно гладить, сжимать и ласкать сладкие вздёрнутые горошины сосков.
Подмахивая бёдрами учащающимся проникающим ударам, Лада заводит руки назад, обхватывая мою шею. То ли сама пытается удержаться таким образом, то ли в страхе, что я вздумаю отстраниться хоть на миллиметр, оставив её ни с чем.
Щёлкаю языком по мочке уха, вбираю её в рот, обсасывая и кусая, как хотел бы целовать соски или клитор, но это придётся отложить до более удачного момента. Сейчас же я делаю всё, чтобы как можно скорее довести Ладу до полного исступления, чтобы заставить стонать, кричать моё имя. И благодаря точечным касаниям стратегически важных точек её тела это не заставляет себя долго ждать. Когда она обмякает в моих руках, я совершаю три финальных мощных толчка и отправляюсь в долбанную нирвану.
Может ли секс приносить удовольствие до полной остановки сердца, отключки разума, потери способности мыслить, когда остаются лишь оголённые провода нервов, бьющие через край эмоции, всепоглощающие чувства?.. Может, если дело касается любви всей твоей жизни.
“Не разменивайся на мелочи, – поучала меня мать. – Доступные женщины не смогут утолить твоего голода. Ты никогда не получишь настоящего удовольствия без любви. Без искренних чувств страсть не может существовать долго.”
В двадцать слова матери казались вздором, в тридцать я начал что-то подозревать. Теперь же, готовясь переступить порог пятого десятка, кажется, я понял всё. К чему бы не привела меня новая встреча с Ладой, я знаю, что больше не коснусь ни одной другой женщины.
Сжимаю её подбородок пальцами, вынуждая повернуть голову ко мне, и требовательно накрываю пухлые искусанные губы поцелуем. Лада подчиняется. Лада сводит меня с ума своей покорностью, желанием угодить… Хотя… какое, к чёрту, желание угодить, если она так же сильно увлечена процессом, если её, словно магнитом, притягивает ко мне?
С трудом отрываясь от девушки, я наливаю в ковшик воды из чайника, разбавляю до нормальной температуры и смачиваю в воде чистое пушистое полотенце. Опустившись на колени перед удивлённой Ладой, бережно провожу влажным полотенцем по интимным местам девушки, снимая излишки наших жидкостей. Наблюдая за мной, она краснеет, но позволяет мне проявить заботу, уважение, любовь.
За руку веду её в зал, где одеваю, словно куклу, не позволяя ей ни капли самостоятельности. Я так долго грезил об этом во сне и наяву, что теперь мне не терпится делать всё и сразу.
Уже в дверях вспоминаю про обогреватель и возвращаюсь за ним в спальню, пока Лада с Бимкой выбегают подурачиться на снегу. Ещё семь минут уходит на то, чтобы занести обогреватель в её спальню и дождаться, пока девушка быстро сменит одежду.