Reflection (СИ)

— Спасибо, что ты смог собраться с силами и признаться мне в этом году, пожалуйста, в следующем давай пообещаем друг другу слушать друг друга и беречь то, что у нас появилось. Хорошо?
— Обещаю, — тут же шепчет Тэхён.
— Этот год стал потрясающим для меня под конец, и пускай сегодня всего лишь Рождество, а до настоящего нового года ещё месяц, я хочу, чтобы именно сегодня мы оставили все наши недомолвки в прошлом году и к Соллалю уже были настоящей семьёй. Хорошо?
— Чонгук… конечно, — Тэхён счастлив до одури, ну почему Чонгук говорит ему такие прекрасные слова? У него дрожит нижняя губа от желания счастливо расплакаться сейчас прям под этим горящим взглядом, под этой огромной ёлкой, но Чонгук ему этого не даёт.
С улицы слышится выкрикиваемое хором:
— Семь, шесть, пять, четыре, три, два…
Чонгук резко подаётся вперёд, сокращая оставшееся расстояние до любимых губ и, выдохнув в них шёпотом: «Один», приникает к всхлипнувшему Тэхёну губами, прижимая за талию совсем уж крепко. Где-то на улице слышится дружное «ура» и звон бокалов, а после над Сеулом расцветают, громыхая, первые залпы фейерверков. Волшебная ночь. У них совсем немного времени, Чонгук не может лишить Тэ фейерверков, а ещё кто-то может зайти, и Чонгук не намерен делить этот момент с кем-либо ещё. Поэтому он мягко проводит языком по сладким приоткрывшимся губам Тэхёна, целует его сразу же глубоко, давая понять серьёзность своих намерений. Их поцелуй быстрый и искрящийся от переполняющих их чувств. Тэхён цепляется пальцами за его плечи и привстаёт на носочки в попытке быть ещё ближе, но Чонгук не даёт ему их распалить ещё больше, он мягко завершает поцелуй и, покрыв его губы лёгкими поцелуями-бабочками, прижимается губами к его щеке, а после своим виском к его и шепчет на ухо:
— С Рождеством, котёнок, я очень сильно тебя люблю.
Тэхён в его руках вздрагивает. За последние дни Чонгук другими словами и действиями доказывал, что любит, не раз. «Я рядом», «я не планирую тебя оставлять», «иди ко мне», «ты когда в последний раз кушал», «вылези сейчас же из сугроба»… Но вот этих вот заветных трёх всё-таки Тэхёну хотелось, оказывается, до жути, а он и не подозревал. Он отстраняется и смотрит на улыбающегося Чонгука своими огромными распахнутыми в удивлении глазами, в которых Чонгук по обыкновению тонет без возможности спастись хотя бы как-то.
— Я тоже… я тоже люблю, Чонгука, я… — теряется в эмоциях Тэхён окончательно.
Чонгук усмехается по-доброму.
— Я знаю, котёнок, побежали на улицу, — выдаёт внезапно и быстро тянет за собой снова растерявшегося Кима, но теперь уже к выходу из дома.
Они наспех натягивают на себя куртки, спотыкаясь об обувь, сваленную у двери, и вылетают на улицу в самый разгар огненного шоу, расцветающего в небе яркими красивыми всполохами. Красиво до жути. Не даром в корейском варианте слова «фейерверки» присутствуют слоги «огонь» и «цветок», ох не даром.
Тэхён замирает с широко распахнутыми глазами, остановившись недалеко от общей толпы, и смотрит в небо. В его глазах отражается отблесками каждый огненный цветок, и он выглядит таким очаровательно восхищённым. Удивительно, Тэхёна, казалось бы, ничто не может вообще уже удивить с тем, кто его родители и сколько всего они ему за всю жизнь показали, компенсируя отсутствие внимания подарками и поездками. Но он всегда так радуется фейерверкам. Чонгук обещает себе запустить их целую кучу на первую годовщину их отношений, или даже на сто дней… надо подумать.
Чонгук к фейерверкам почти равнодушен, это красиво, но Тэхён, стоящий неподалёку и кутающийся зябко в куртку, красивее намного. Чон немного ревнует сейчас, что всё внимание парня отдано взрывающемуся в небе пороху, и очень хочет разделить и этот момент с ним тоже. Он замечает краем глаза, что Сонхи и Югём, совсем осмелев, обнимаются, глядя в небо, видит своих родителей, под шумок целующихся, и направляется к своему чуду, доставая на ходу из кармана своей куртки шапку. А нечего устраивать тут любовь, ему тоже хочется.
 
Тэхён удивляется, конечно, когда тот без лишних слов, встав за спиной, на голову ему шапку натягивает, но спокойно стоит, когда тот собственнически обнимает его за талию, прижимая спиной к себе, уложив голову ему на плечо и глядя вместе с ним в небо, а после Тэ, улыбнувшись и доверчиво оперевшись своей головой о его, замирает, чувствуя себя самым счастливым из всех людей на планете.
Родители пару раз бросают в их сторону заинтересованные взгляды, но кто бы это ещё замечал.
❖
Спустя полчаса они снова сидят со взрослыми за столом, Чонгук, в конец обнаглев, утянул к себе на колени сразу две ноги Кима, лишив его возможности подняться окончательно. Он снова стянул с него носки, запихав их в карманы, чтобы было удобнее, и уже как десять минут греет его прохладные ступни ладонями, уверенный в том, что тот замёрз, пока стоял на улице. Тэхён понемногу чувствует, что начинает засыпать. Это не дело, у него сегодня ещё планы на Чонгука.
— Мам, мы пойдём спать, наверное, Чонгук у меня останется, ладно?
— А что, вы уже наелись? — участливо интересуется миссис Ким.
— Мам, мы наелись ещё в самом начале, — закатывает глаза парень.
— Ну хорошо, бегите спать тогда, — пьяно улыбается мама Тэ, и тот, кинув на Чонгука, как ему показалось, говорящий взгляд, быстро отнимает у него свои ноги, и тот, словно очнувшись от транса, головой трясёт. Тоже что ли уже засыпал?
Тэхён кивает ему головой, мол, давай за мной, и выходит из-за стола, направляясь к выходу из гостиной.
— Ким Тэхён, ты почему босиком, где твои тапочки?! — внезапно слышится недовольное от мамы Тэ. Тэхён вздрагивает и понимает, что в спешке забыл даже, что Чонгук с него носки стянул, когда принялся его ноги греть.
— Так, а, эм… Тёплый же пол, — тянет он, смотря в упор на Чонгука, что, краснея всем лицом, прикрывает руками оттопыренные карманы со злополучными носками.
— Пошли, пошли, пошли, — торопит его Чонгук, подойдя ближе, и Тэхён почти бегом припускает к выходу из гостиной.
— Я сейчас надену тапки, мам!
Вываливаются они из гостиной со смехом и предвкушением в глазах у обоих.
— Наверх?
— Нет, в пристройку.
— Зачем? Так, а как же подарок…
— Ты свой в комнате оставил?
— Да.
— Поднимайся за ним и приходи через улицу в пристройку, а я сразу пошёл туда, всё, давай, бегом.
— О… ладно, — заполошно кивает головой Чонгук. Он ничего не понимает, но ему уже интересно, что там такого придумал его парень.
❖
— Что-то ты долго, — втягивает его внутрь Тэхён, не пуская мороз в пристройку, где он рисует картины.
Первое, что Чонгук замечает, — это занавешенные плотными жалюзи окна. Интересно. Значит, явно не картины рисовать будут. Первая мысль, шевельнувшаяся у него в голове, заставляет член заинтересованно дёрнуться в штанах. Потом он замечает, что диванчик, где они с Кимом не так давно занимались непотребствами, приветливо разложен и застелен белыми простынями, свет идёт только от сложенной в углу гирлянды, а потому в пристройке приятный тёплый полумрак. Очень интересно.
— Подожди, котёнок, ты что-то приготовил? — мурлычет довольно Чонгук, перехватывая парня за талию.
— Сначала подарок давай, размечтался, — хмыкает Тэхён и оставляет лёгкий поцелуй на чонгуковых губах.
— Я не знал, что тебе подарить, поэтому вот… там много шоколада, моя футболка, которая тебе тогда понравилась, и вот ещё, — достаёт из кармана маленькую коробочку, а Тэхёну протягивает бумажный пакет с пятью огромными плитками шоколадок «Милка» и со своей футболкой, которую тот выпрашивал подарить до этого.
— Спасибо, — тянет умилённо Тэхён, разглядывая содержимое пакета. — А там что? — поднимая голову, кивает на коробочку в руках парня.
— Посмотри, — отдаёт.
Тэхён аккуратно ставит пакет на пол и открывает коробочку, внутри оказывается серебряный гвоздик с маленькой висящей на короткой цепочке снежинкой.
— О вааау, Чонгук…